Я переписал все данные к себе в блокнот. Она сказала:

— Запишите и мой телефон, и свой дайте, на всякий случай. Я продиктовал ей свой телефон, приемной и Завражного. Потом подумал и дал еще телефон Феликса. «Всякий случай» бывает разный.

На крыльце школы я остановился в раздумье, чем мне теперь заняться. Сколько раз стоял я вот так же на этом месте, размышляя, куда себя деть! Сегодня приходилось выбирать, на что мне хватит времени.

— Здравствуйте, — прошелестело внизу. Я опустил глаза. Передо мной была давешняя Дина. Теперь я разглядел, что у нее большие и при этом чуть раскосые глаза.

— Вы из милиции?

Я отрицательно покачал головой:

— А что, похож?

Она смотрела на меня очень серьезно:

— Вы насчет Латынина?

— Пока не знаю, — честно сказал я, — но может быть. А что с ним?

Мне показалось, сейчас она заплачет.

— Но вы точно не из милиции?

Я опустился на верхнюю ступеньку. Время шло к четырем, а у меня с утра не было во рту ни крошки.

— Нет, я же сказал, не из милиции. Я из газеты. Ну что там с вашим Латыниным?

У нее скривились губы:

— Он пропал.

— Давно? — спросил я устало.

— Вчера утром. Он… он не ночевал дома…

И тут она наконец заплакала.

Через четверть часа мы с ней сидели в «стекляшке» напротив и ели пельмени, запивая компотом. Я уже не сомневался, что Кригер писал мне именно о Саше Латынине.

Все началось, сказала Дина, месяца два назад. Когда Саша познакомился с этим парнем, официантом из пивного бара.

— Там, в баре, и познакомились? — спросил я.

— Нет, — ответила Дина, — не в баре. Познакомились они очень странно: в метро.

— Почему тебя это удивляет?

Дина пожала плечами:

— Не знаю. Просто странно. Я, например, никогда в метро ни с кем не знакомилась.

«Слава Богу», — подумал я. А вслух спросил:

— Как его зовут, этого официанта?

— Сергеем, кажется. Я его никогда не видела. Саша меня всегда внизу оставлял. У них там были дела.

Она сказала это совершенно естественным тоном. И я подумал: вот знамение времени! Интересно, с какого класса у них в ходу эта фраза?

— И что же это были за дела?

Дина молчала. Я сказал:

— Дина, мы уже выяснили, что я не из милиции. Хочешь, покажу удостоверение?

Она отрицательно покачала головой.

— Тогда решай, или мы вместе будем искать Сашу, или допивай компот и пошли по домам. Ну?

— Я не ханжа, — сказала она наконец с вызовом. Начало было хорошим. И не вижу ничего ужасного, если тебе в руки попала вещь по дешевке, а ты потом продал ее по нормальной цене.

Она явно наблюдала за моей реакцией. Я молчал, сохраняя на лице бесстрастное выражение. И она, как видно, решилась:

— Короче, у этого Сергея были какие-то то ли родственники, то ли друзья, которые часто ездят за границу. Ну и привозят барахло, разумеется. А продавать некому да и некогда Вот Сергей этот и попросил Сашу помочь. В основном это были джинсы, хорошие; фирменные.

— И почем Сергей их отдавал?

— По-моему, рублей по сто.

Я присвистнул:

— Ничего себе! А Латынин небось рублей по сто пятьдесят?

— По сто сорок. Для скорости.

— Это все?

— Нет, не все. Еще этот парень иногда просил Сашку отвезти что-нибудь по адресу, потому что сам не мог отлучиться с работы.

— Что, например?

— Чемоданчик. Давал ему адрес, где-то в новом районе, и двадцать пять рублей — вроде как на такси.

— А что было в чемоданчике, Саша никогда не интересовался?

— Ну что вы, это же неприлично! К тому же он и не открывался.

— А это откуда известно?

У Дины на щеках выступили два красных пятнышка. Полагаю, это означало, что она вспыхнула до корней волос.

— Там… там был такой цифровой замочек…

— Но ведь он мог быть и не включен?

Дина молчала. Я решил сменить тему:

— Скажи, пожалуйста, а куда Саша потом девал деньги?

— Как куда? Мы их тратили. В кафе ходили, один раз даже в ресторан. Еще Латынин себе диски последние на них покупал, пополнял свою коллекцию. А это, между прочим, не такое дешевое удовольствие.

— Понятно, — сказал я. — Ну а раньше он на что их покупал? Экономил на завтраках?

Но до нее, кажется, не дошла моя ирония.

— Вроде того, — ответила она совершенно серьезно. — Ему папаша всегда сколько хочешь давал, только попроси. А недавно у них и вышел конфликт как раз на почве финансов. Папашу заело. Хватит, говорит, по кафе шляться, экзамены на носу, в институт надо поступать и все такое. Ну и дал ему вместо червонца трояк. Это, я так понимаю, в воспитательных целях.

А Санечка тоже завелся, швырнул ему этот трояк, вагоны, говорит, пойду по ночам разгружать. Тут-то как раз ему официант и подвернулся. Чего вы улыбаетесь?

— А что, не смешно? — спросил я.

— Абсолютное — ответила она с жаром. — Вы просто не знаете Латынина: если в не этот официант, он бы точно пошел вагоны разгружать.

— Да, судьба — индейка, — согласился я. — Ну и что же он пропал от такой хорошей жизни?

Она опять смотрела на меня настороженно, мой тон ей не нравился. Я пенял, что меня, пожалуй, действительно чересчур заносит, и постарался придать лицу выражение серьезного внимания.

— Откуда ж я знаю, — наконец вздохнула она.

— Даже не догадываешься?

Она покачала головой.

— Когда, значит, ты его последний раз видела?

— Позавчера в школе.

— А говоришь, пропал он вчера утром. Может, он позавчера вечером пропал?

— Его ребята видели. Вчера после второго урока он приходил в школу, принес эту самую газету, которую мы делаем. Он к ней рисовал заголовок и всякое гам оформление. Отдал и сразу ушел, не хотел, наверное, чтоб его учителя видели.

— И к тебе даже не подходил?

— Нет.

Что-то мне не понравилось в том, как она это произнесла.

— А накануне вечером вы тоже не общались?

Она снова покачала головой. И тут я, кажется, догадался:

— Ты вообще-то когда с ним последний раз разговаривала? Дина молча изучала остатки компота на дне своего стакана.

— Поссорились, — констатировал я, и она кивнула. — Давно?

— Две недели назад. Если хотите точно — сегодня шестнадцатый день.

— А из-за чего — секрет?

— Да ну, какой секрет! То есть был бы секрет, конечно, но раз уж вы теперь знаете… Понимаете, Латынин в последнее время стал очень странный. Перестал мне все рассказывать. Раньше таскал меня всюду за собой, а тут вдруг, как ни позвонишь, он занят, у него дела. Дела, дела! Прямо смурной стал от этих дел!

Дина обиженно поджала губы.

— Короче, лопнуло мое терпение. Это после того, как я узнала, что он без меня стал ходить вечером на дискотеку. Я его напрямик об этом спросила, а он мне опять свое: «У меня там дела!» У него там дела, а я должна весь вечер сидеть дома одна! Мы поругались страшно, он на меня накричал, что я не имею права лезть в его личную жизнь, что все мы такие, только дай нам волю, а я в ответ на него тоже накричала, что никакой воли мне от него не надо и что если мне нельзя лезть в его личную жизнь, тогда пусть он тоже не лезет в мою! И… и с тех самых пор мы не разговариваем…

У нее опять затряслись губы, а я слушал почти с мистическим ужасом: до того это напоминало мои скандалы с Ниной.

Мы вышли из кафе, и я направился к машине. Дина молча шла рядом.

— А почему, собственно, ты так взволновалась, что Саша пропал? спросил я. — Взрослый мужик, что с ним сделается? Поругался с родителями, вот и смылся куда-нибудь. Через день ему надоест, и он вернется, а?

Она резко замотала головой:

— Во-первых, Латынин тысячу раз ругался с родителями и никуда не убегал. Во-вторых, в этот раз он с ними и не ругался: я звонила сегодня днем Елене Сергеевне на работу, они ничего не понимают, сами в жуткой панике. В-третьих, Латынин не такой дурак, чтобы ни с того ни с сего перестать ходить в школу перед самыми экзаменами. Вы не думайте, у него, между прочим, средний балл не ниже четырех с половиной будет, ему еще в институт поступать. Я уж все это обдумала — незачем ему просто так сейчас дурака валять. Что-то случилось. Я чувствую.