Католическая церковь сделала все, чтобы не осталось даже памяти о катарах, но через века до нас дошли отзвуки этого события. Известно, что раздосадоваиные клирики не смогли найти веских аргументов в споре и перешли к прямой грубости. На вопрос Эсклармонды, который очередной раз поставил их в тупик, один священник раздраженно предложил ей не мешаться в мужские дела, а отправляться, как подобает честной женщине, к своему веретену.

Кто бы вспомнил имя французского клирика Этьена де Минье, не останься оно как грязное пятно рядом с именем Эсклармонды? Это ему принадлежали слова, которыми он надеялся се унизить.

Спорящие разошлись еще более непримиримыми, чем до начала собрания. После памьерского диспута стало очевидным, что время дискуссий миновало и репрессии против инакомыслящих вскоре еще более усилятся.

Иннокентий еще раз убедился, что компромисс с альбигойцами невозможен. Силу духа еретиков не победить проповедями его легатов. В обсуждениях спорных вопросов они, уверенные в своей правоте, необоримы. Единственным действенным средством борьбы против заблуждений осталась сила.

Это понимали и еретики.

Катарам требовалось позаботиться об убежище на случай новых гонений. Замок Монсегюр, принадлежащий Эсклармонде, находился на высокой горе Фавор. Его держал от нее один из верных защитников катаров в среде мирских владык Рамон де Перелла. Он укрепил стены замка и практически заново отстроил цитадель. Рамон принадлежал к дому, глубоко преданному катарскому вероучению, известному своим благородным происхождением, именитому, гербом которого были башня, рыба и полумесяц — предметы, почитаемые катарами. Главой этого дома в то время был барон Пьер Роже де Мирпуа. В 1204 г. раненный при покушении на пего правоверных католиков, Пьер Роже принял consolamentum из рук Гильаберта де Кастра, но еще долго продолжал свою борьбу с ненавистными попами. Предполагают, что в 1206 г. он предоставил свои владения катарам для проведения там собора.

Рамон Перелла испытывал глубокую личную преданность к Эсклармонде. Это было и поклонение рыцаря даме, и восхищение необыкновешшми свойствами духа этой женщины. Свою младшую дочь он нарек ее именем.

Народ, населявший в XIII в. Южную Францию, складывал о своей соотечественнице прекрасные возвышегаше сказания. В несчастьях и бедствиях она оставалась хладнокровна и тверда как сталь, в то время как ее гибкий ум и мягкая безоговорочная воля подчиняли себе окружающих. Она обладала какой-то сверхъестественной способностью утешать страждущих, воодушевлять колеблющихся, внушать надежду отчаявшимся. Эта уже немолодая, но как бы нестареющая и не имеющая возраста хрупкая женщина стала символом непобежденной Окситании. Ее благородный образ ярко выделяется на мрачном фоне того периода Средневековья, который известен сегодня под названием «Альбигойские войны».

Так получилось, что альбигойская трагедия обрела своих мучеников, своих героев, но в глазах потомков вождем сопротивления Юга нашествию с Севера стала именно эта женщина. Она не вела в бой отряды, не изощрялась в дипломатических уловках, но в то время, когда предводители-мужчины были частью уничтожены, частью предпочли отойти в тень, Эсклармонда оказалась для своих единоверцев высшим авторитетом, духовным вождем в силу редкой душевной энергии, магнетизма, таинственной и всепобеждающей убежденности.

Рядом с Эсклармондой видится фигура патриарха еретиков, епископа Гильаберта де Кастра. Этот сын знатного рода не пожелал носить меч и вести полагавшуюся ему по рождению жизнь воина и рыцаря. Он отказался от всех мирских благ, окружил себя бедностью, предался посту и посвятил свое существование служению новой вере. Он содержал в Фанжо больницу и Дом Совершенных. В 1207 г. он выступил достойным оппонентом святого Доминика на конференции в Монреале. До глубокой старости Гильаберт без устали колесил по просторам Романьи, проповедовал и рукополагал новых Совершенных. Судя по некоторым высказываниям, он наставлял молодого Транкавеля, хотя никаких документальных подтверждений этому не имеется. Зато почти наверняка именно Гильаберт де Кастр принял в лоно катарской церкви свою духовную дочь Эсклармонду ^[27]. А в 1222 г. он попросил Рамона Переллу предоставить замок Монсегюр в распоряжении катарской церкви.

Ученица превзошла своего учителя. Гильаберт де Кастр почти забыт, тогда как память об Эсклармонде пережила века. Загадки, связанные с именем этой женщиной, неисчислимы. Сама ее смерть таинственна. Все представители рода де Фуа находили упокоение в фамильной усыпальнице в цистерцианском аббатстве Бульбонн ^[28]. Все, кроме Эсклармонды — ее захоронения там нет. Но нельзя же, в самом деле, считать, что она улетела на небеса, обернувшись голубкой.

Имена Эсклармонда и Монсегюр всегда рядом. Этому замку графиня предназначила роль последнего убежища для своих единоверцев, места, где приближенность к небесам облегчит им переход в жизнь истинную.

Но предназначение Эсклармонды не исчерпывалось ожиданием переселения в мир иной. Ее роль была шире и значительнее.

Окситанцы почитали Эсклармонду как Хранительницу некоего сокровища — Священного Грааля.

Через много столетий было высказано предположение, будто Святой Грааль на самом деле символизирует священное женское начало и олицетворяет реальную женщину — Марию Магдалину. Как уже отмечалось выше, три автора- исследователя — М. Бейджент, Р. Ли и Г. Линкольн — опубликовали в 1982 г. книгу «Святая кровь и Святой Грааль». Они-то и назвали Марию Магдалину Святым Граалем, поскольку она, по их версии, вышла замуж за Иисуса Христа и понесла в своем чреве от него ребенка. Эту концепцию гспеалогического рода Христа подхватила Лиз Грин в повести «Мечтатель виноградной лозы» и другие писатели, работающие в жанре фэнтези, а в 2003 г. она появилась в романе Дэна Брауна «Код да Винчи». Однако идея о тождественности Святого Грааля и Марии Магдалины вызвала крайне негативную реакцию теологов, историков и Ватикана.

Действительно, раскаявшаяся блудница — Святой Грааль? В это трудно поверить.

Но была ли женщина, носившая подобное имя, единственной? Мария Магдалина означает «Мария из Магда- лы». Быть может, в Магдале жила не единственная Мария?

Однако предположение о какой-то неизвестной добродетельной Марии, избраннице Христа, оказывается несостоятельным после анализа доступных нам текстов.

Мало кто помнит, но с Иисусом были связаны три Марии — жены-мироносицы, пришедшие с благовониями и мазями, чтобы умастить тело распятого Христа: Мария Магдалина, Мария Клеопова и Мария Саломея.

Известна также Мария из Вифании — сестра Лазаря и Марфы. Марфа отличалась скромпостью, а Мария вела свободный образ жизни.

Католическая церковь отождествила Марию Магдалину с Марией из Вифании, но это разные женщины. В Новом Завете и апокрифических текстах совсем немного ссылок на Марию Магдалину. То, что она потомок царя Давида, как утверждает М. Бсйджент, невозможно ни опровергнуть, ни подтвердить. Но, по-видимому, Мащалина была состоятельной женщиной, поскольку в Евангелии от Луки упоминается, что она обеспечивала Иисуса некими материальными благами, а он ее исцелил: изгнал из нее семь бесов.

Последнее упоминание о Марии Магдалине — тот момент, когда она первая увидела Христа после его воскрешения. Затем ее имя исчезло, остались лишь легенды.

Однако в раритетном документе, «Берлинском папирусе 8502», Мария Магдалина выступает как весьма важная фигура, не менее значимая, чем апостолы. Правда, этот раритет практически не доступен для ознакомления.

В средневековом сочинении епископа Якова из Вораги- на «Золотая легенда» — сборнике житий различных святых, созданном на основе религиозных текстов и народных легенд, — рассказывается, что иудеи посадили в челн без весел и парусов Иосифа Аримафейского, Лазаря и его сестер и отправили в море. На южном побережье Франции на протяжении многих столетий бытовала легенда о том, что Грааль привезли в Марсель сестры чудесно воскрешенного Спасителем Лазаря Мария Магдалина и Марфа вместе с Дионисием Ареопагитом (трое Хранителей!).