Проснулся рыцарь поздно: солнце уже давно взошло, а костёр успел потухнуть. Остальные ещё сладко спали. Только скитальца не оказалось на месте. Его грязный плащ, служивший ему по ночам кроватью, лежал на краю опушки. Ломпатри встал и подошёл к плащу. Услышав потрескивание веток, рыцарь прошёл под кроны клёнов и вышел к тому месту, где они поднялись на скол. Здесь, над пропастью стоял Лорни и глядел куда-то вниз.

– Доброго утра! – сказал Ломпатри, не понимая, что же делает скиталец. Снова в сердце рыцаря закрались сомнения.

– Уж день, – спокойно ответил Лорни, не обращая внимания на рыцаря. – Но утро вышло добрым. Таким же и день станется. Здесь всегда так.

Ответ скитальца успокоил Ломпатри. Рыцарь даже пожалел, что снова усомнился в этом человеке. Тень предположений о тёмных помыслах, столь обыденная вещь там внизу, тут, в чарующем лесу казалась лишней и совершенно глупой.

– Но надо идти, – продолжил Лорни, направившись к стоянке. – Здесь уже недалеко. Да и дорога хорошая. Почти как будто спускаешься с холма.

Пункт назначения действительно оказался совсем близко. Менее чем через час они очутились на опушке, где стояла покосившаяся ветхая хижина. Рядом с хижиной, среди поросли, виднелась часть развалившейся стены из чёрного камня. Она тянулась с залитой солнцем опушки под красные кроны клёнов. Лорни остановился перед опушкой и обернулся к следовавшим за ним спутникам. Тимбер Линггер, как зачарованный, медленно двигался вперёд, не обращая внимания на то, что все остановились.

– Извольте радоваться! – сказал ему Лорни. – Доставил, как и просили. Услышав это, Тимбер Линггер остановился и вежливо поклонился скитальцу в знак благодарности за указанную дорогу. К ним подошёл и Закич, явно радовавшийся, что путь наконец-то завершён.

– Ишь! – громко воскликнул он. – Снова наш скиталец не набрехал! И ведь всё время от тебя все подвоха ждут! Ну что встали, благородненькие и не очень? Шевелите копытами!

Компания снова двинулась вперёд. Только Лорни после слов Закича никуда не пошёл. Он с минуту постоял, опустив голову, а потом глянул вглубь леса, на тропинку, по которой они добрались сюда от края скола. Смотрел он пристально, как будто ждал, что сейчас кто-то там появится. Отвлекли скитальца от созерцания вопли Воськи. Старый слуга, отчего-то закричал и упал навзничь в золотистую луговую траву. Ремни на бочонке, который он тащил на спине, лопнули, и эль покатился в сторону. Сам слуга на карачках пополз назад и спрятался за ногами Ломпатри. Испугавшиеся рыцари схватились за свои мечи, но из ножен их всё-таки не вынули. Заметив то, чего испугался Воська, рыцари сами опешили.

– Упаси меня свет! – вырвалось у Закича, шедшего впереди, сразу за нуониэлем.

– Вертепы! Оно шевелится! – не без страха проговорил Вандегриф, не решаясь двинуться с места.

– Илиана, да где же такое видано! – сдержанно пробубнил Ломпатри, прикидывая, что делать дальше.

Из покосившейся хижины навстречу путникам вышло странное существо, то самое, которое Тимбер Линггер увидел в дальнозор из мирафимовой «наблюдальни». Много раз нуониэль видел его в своих снах. Теперь же, оно стояло перед ним на расстоянии нескольких шагов. Невысокого роста, может быть, на голову или две ниже самого нуониэля, худощавое, с большой головой. Но самое главное – чёрное. Чёрное с оттенком синевы и с очень большими выразительными глазами. Сейчас Тимберу эти глаза показались действительно огромными. Когда на вершине гор, он в первый раз увидел эти глаза, они показались ему мелкими и невзрачными, по сравнению с очами существа из собственных снов. Неудивительно, ведь во сне, нуониэль смотрел в очи, размером с кулак, светящиеся изнутри и изливающие струи света, вырывающиеся наружу то ли языками сине-белого пламени, то ли ручьями блестящих слёз. Однако самым удивительным в этом создании оказались его одеяния. Точнее, то, что путники поначалу приняли за наряд. С плеч чёрного существа ниспадал длинный чёрный плащ. Существо стояло завёрнутое в эти одежды с шеи до самых пят. Странным сразу же показалось то, что за плечами этот плащ как-то странно оттопыривался в стороны и вверх. Глядя пристальнее, все увидели, что этот шевелящийся плащ, покрыт шрамами, неровностями и шероховатостями, как кожа. Первым, кто понял, что это не плащ, а крылья, стал Ломпатри, видевший много раз охотничьих птиц, сидящих нахохлившимися на своих жёрдочках долгими, холодными зимними вечерами. Птицы подают свои крылья вперёд, как бы прячась в них от мороза.

Тимбер Линггер достал из подорожной сумки очередной пузырёк с отваром из идеминеля и опустошил его.

– Фрэсо Эни фи арнаэ! – сказал нуониэль прокашлявшись, и глубоко поклонился.

Чёрное существо помедлило, окинуло взглядом присутствующих, сделало шаг вперёд, отвело одну полу плаща-крыла в сторону и поклонилось в ответ, произнеся:

– Эни фрэу лои!

– Эко балакают, тусветные! – заметил Вандегриф. – Язык сломать можно.

– Благо, что балакают, а не мечами машут, – спокойно вздохнул Ломпатри.

– Не узнаю я вас, господин Ломпатри. – сказал тихонько Вандегриф, не отводя глаз от нуониэля и чёрного существа. – С каких это пор разговоры для вас стали роднее мясорубки?

– Успеем ещё повоевать, господин Вандегриф, – ответил ему Ломпатри. – Дайте и поговорить, коль у нас тут такие дела.

Существо вдруг стало махать перед собой рукою, будто бы раздвигало ветви деревьев, мешающие смотреть вперёд.

– Каири до дэсу? – спросило существо.

– Мы пришли только что, – шагнув вперёд, сказал Лорни. – Уж не вини, что такой толпой! Но здесь все надёжные люди.

– Надёжных людей у нас на родине не видели, – со странным акцентом ответило ему чёрное существо. Оно подошло к нуониэлю, протянуло к нему руку, но всё же не коснулось.

– Ты меня не знаешь, но я знаю тебя, – сказало чёрное существо. – Ты тот последний. Я буду говорить с тобой.

Существо направилось в свою хижину, а путников попросило идти следом. Это создание ступало по мокрой траве босиком. Из одежды на нём были только старые потёртые штаны из чёрной кожи и видавшая виды жилетка, подбитая овечьей шерстью с прорезями для крыльев на спине.

В следующий час путники узнали, что таких чёрных существ именуют феями. Подобное название заставило этих хмурых, бородатых мужиков улыбнуться. Лорни пришлось изрядно постараться, чтобы объяснить: феи – это общее название, и что среди них есть как мужчины, так и женщины. Если женщина, то это фея, а если мужчина – то это фей. Когда же Закич спросил, могут ли эти феи летать, Лорни не ответил. Зато Тимбер Линггер заметил, что увидеть полёт феи – это увидеть течение самой жизни. И если путники с феями, как со сказочными существами, в целом разобрались, то странность именно этой персоны продолжала удивлять несведущих ещё долго.

В хижине между тонкими досками стен зияли такие щели, что, прильнув к ним, можно было запросто разглядеть лес, опушку, небо и всё, что находилось снаружи. Зато здесь оказалось свежо и светло: косые солнечные лучи били сквозь эти щели, озаряя незамысловатое жилище полосами блестящих танцующих пылинок. Пройдя внутрь, чёрное существо объяснило, что живёт в этой лачуге только летом, а на зиму перебирается в «пато». Существо плохо говорило на человеческом языке и не знало некоторых слов. Вместо них оно использовало слова из своего языка, которые понимал только Тимбер Линггер, отчасти Лорни и, может быть, Воська, который хоть и слыл самым глупым в отряде, но всё же мог понять любого, каким бы сказочным этот кто-то не оказался. Правда, слуга рыцаря даже не слушал речь чёрного существа, потому что очень сильно боялся его. Наверное, он боялся фея сильнее, чем когда-то страшился нуониэля.

Фей и Тимбер Линггер сели за стол, а все остальные расположились, кто на стульях рядом, кто на скамейке из поваленного бревна. Лорни представил хозяину хижины членов отряда. Потом он объяснил, что прибыли они сюда исключительно потому что нуониэль потребовал этого.

– Значит, Тимбер Линггер, – повторило существо имя нуониэля, после того, как Лорни закончил знакомство. – Я называю тебя «последним». Не знаю, почему ты хочешь говорить со мной, но вот я бы говорил с тобой долго. Я правильно сказал? Так вы называете, когда проходит много времени?


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: