Скиталец Лорни не первый раз спускался со Скола подобным образом. Конечно же, и сегодня восторг полёта охватил его всецело, но той эйфории, которая произошла при первом спуске, он уже не ощущал. Воспоминания о тех первых ощущениях нахлынули на него, когда он увидел обнимающихся поодаль Закича и Ломпатри. При виде двух счастливых людей скиталец вспомнил и слова рыжебородого Белого Савана, о том, что самого Лорни никто никогда не обнимет. Мрачные мысли на миг вытеснили приятные ощущения, вызванные полётом. Но потом Лорни вспомнил всё, что произошло утром в мельчайших подробностях, и радость снова охватила его душу. Столь чудесное спасение не могло не радовать.

Рыцарь и коневод заметили его, стали махать руками и побежали навстречу. Сойдясь посреди открытого луга, Закич и Ломпатри стали наперебой рассказывать о своём спасении и журить Лорни за то, что не сказал заранее, как именно выглядит эта его обратная дорога со Скола. Вскоре прилетел Чиджей и сообщил, что все благополучно вернулись в Дербены и скоро будут тут. Фей улетел, а три товарища сели под одиноким кустом и развели костерок. Через три часа на горизонте показался Вандегриф на своём верном коне. За ним верхом ехали остальные путники. И хоть Ломпатри, Закич и Лорни все три часа не переставая делились впечатлениями об утреннем приключении, встретившись со своими друзьями, они не продолжили чесать языками. У каждого нашлось, что рассказать. Всё вышло само собой: костерок потушили, сели верхом и отправились на запад к Стольному Волоку. Чиджей внезапно стал девятым членом отряда. Он ехал верхом, как и все остальные, только не говорил, а лишь улыбался, когда кто-то рассказывал про него, описывая свои впечатления. Каждый пересказывал одно и то же по несколько раз. Слов уже не хватало, но всем хотелось снова и снова слушать о том, что приключилось с остальными и рисовать в воображении общую картину произошедшего. Это стал самый весёлый и беззаботный день с начала всего дербенского путешествия. Доедали последние запасы прямо на ходу, кутались в шкуры, защищаясь от нарастающего холода, и, не жалуясь на тяжёлую долю, ехали вперёд, не думая о завтрашнем дне.

Однако тревоги грядущего сами подбирались к путникам. Луг уже приготовился к встрече сумерек, как впереди показались три всадника. Вооруженные копьями, с круглыми щитами, в тяжёлых шлемах и добротных кольчугах воины шли под чёрным знаменем с изображением белой башни – символом Стольного Вирфалийского Гарнизона. Заметив путников, двое всадников остановились, а третий поспешил навстречу спустившимся со Скола. Весёлые разговоры стихли. Ломпатри посоветовал Тимберу Линггеру натянуть на голову капюшон и спрятать свои ветки. Лорни снял свой замызганный плащ и отдал его Чиджею, чтобы хоть как-то скрыть тусветность фея. Путешественники в молчании дождались прибытия чужака.

– Именем господина Овиана Кери, назовите себя! – грозно приказал всадник, направив остриё копья на путников. Вперёд выкатил Вандегриф.

– Это отряд господина Ломпатри Сельвадо, атарийского рыцаря и владыки провинции Айну, – учтиво ответил рыцарь. В этот же миг Воська поднял шест, а ветер расправил красный флаг с гарцующим белым единорогом. Всадник в недоумении окинул взглядом странную компанию, а потом уставился на флаг.

– Моё имя Вандегриф Акирский, – добавил Вандегриф и, приложив ладонь к груди, учтиво поклонился.

Наконец всадник оторвал взор от флага и поднял копьё.

– Господин Вандегриф, – обратился он к своему собеседнику и поклонился, – Я рад говорить с вами.

Затем он отыскал глазами Ломпатри и поклонился ему.

– Господин Ломпатри, видеть вас в столь тревожный час – радость для меня. Господа, позвольте мне и моим людям сопроводить вас к сотнику отряда Стольного Вирфалийского Гарнизона, что пребывает на марше по Стольному Волоку совсем неподалёку отсюда.

Сомнений в том, что этот всадник из королевской армии у рыцарей и не возникло, ведь он говорил с ними так, как обучали говорить с рыцарями всякого солдата. Он ни словом не обмолвился о чести, а упоминал только радость. Ведь честь в Троецарствии – удел только лишь рыцарей. Так же этот примерный солдат не приказал следовать за ним, как мог, а вежливо попросил разрешения сопровождать. Броня на мужчине сидела ровно, блестела чистотой и опрятностью. Перед путниками оказался настоящий стольный воин, готовый к бою и к защите своей земли.

Разведчики сопроводили путников к Стольному Волоку. Подошли к древней дороге в том месте, где она, пройдя вдоль леса, забирала вверх, на холмы и дальше в горы к форту. Здесь на привал остановился один из отрядов Стольного Вирфалийского Гарнизона – один из многих, выступивших на рекламацию форта «Врата» в составе армии рыцаря Гвадемальда. Путников провели меж костров, лежанок и палаток к шатру сотника. Вечерело, и мрак наступающей ночи разбавляли огни железных корзин, где трещал свежий валежник.

Сотник уже разделся и отдыхал, когда один из разведчиков доложил ему о гостях. Он вышел из шатра в одной льняной рубахе и кожаных подштанниках. Взяв из рук своего помощника факел, он подошёл к компании. Заметив золотые медальоны рыцарей, сотник наклонился к своему помощнику и резко буркнул что-то на счёт пояса и своего панциря.

– Прошу прощения, господа рыцари, за свой вид, – поклонившись, сказал он. – Вас немедленно проводят в отдельную палатку. Отдыхайте, сколько потребуется. Когда вам будет угодно видеть меня, прошу приходить сюда же. О ваших конях позаботятся мои люди.

Ломпатри и Вандегриф вежливо поклонились. Сотник тоже поклонился рыцарям, положив ладонь себе на грудь. Затем он отправился к шатру, ругая сквозь зубы разведчика, ведь тот забыл сказать ему что гости – это не какие-то простолюдины, а рыцари.

Путников провели к свободной палатке на восемь человек и оставили в покое. Ломпатри не стал долго думать, а сразу же направился к сотнику. С ним пошли все, кроме Тимбера Линггера и Чиджея – сказочные существа и бывший слуга жрецов Ейко остались в палатке и не казали оттуда носу чтобы, как сказал Ломпатри «не создавать лишних проблем».

В шатре сотника горели аж две железные корзины и несколько факелов. Воздух внутри прогрелся так, что было сложно дышать. Зато жёлтое мерцающее пламя приятно освещало лица присутствующих. Сотник встретил гостей при полном параде – в чешуйчатом панцире и плаще. Доспех у сотника радовал глаз – мелкие детали панциря на рукавах и на боках отражали оранжевый свет огня, а кольчужная часть, защищавшая тело, переливалась волнами начищенного металла. Круглый щиток на груди с изображением башни, закреплённый мягкими кожаными ремнями, плотно прилегал к телу. Застёжки плаща у плеч были серебряные.

– Рад встрече с вами, господа рыцари, – приветствовал вошедших сотник и поклонился. – Прошу простить за то, что не представился при нашей первой встрече. Моё имя Будимир Степковий и я командую этой сотней.

– Степковий! – удивлённо выкрикнул Закич. – И ты из Степков?

Сотник Будимир удивлённо посмотрел на коневода. Пренебрежительный тон простака Закича на мгновение обескуражил служивого человека.

– Да, я из Степков, – спокойно ответил сотник, подойдя ближе к Закичу. – Простой человек на службе у короля Девандина, да здравствует он многие лета.

– В кого не кинь, всяк из Степков будет! – рассмеялся Закич. – Других мест у вас тут в Дербенах что ли нет!

Сотник Будимир снова осмотрел всю компанию. Глаза его загорелись радостью, когда он услышал название родной деревни. Он подошёл к Молнезару.

– Ты сынишка Щуки Чёрного? – спросил он паренька. Тот кивнул. – Не помню я твоего имени.

– Молнезаром кличут, – ответил тот.

Потом Будимир остановил свой взгляд на Лорни.

– А ты, паренёк… – начал сотник и осёкся. Голос его чуть не сорвался от подступивших слёз. – Степковый…

– Какой есть, – ответил Лорни, как бы сожалея. Всем вдруг стало понятно, что эти двое знают друг друга уже очень давно.

– Живой! – прошептал взволнованный Будимир. – Брат!

Сотник кинулся к Лорни и заключил его в крепкие братские объятья. Так закончился тридцатый день месяца листобоя, и завершились одинокие скитания Лорни по дербенским лесам.