— О-о… ты грустишь, потому что будешь по мне скучать?

— Еще чего…

— Ладно, можешь поспать, пока я делаю блинчики. Между прочим, с нутеллой. — Я не гнушалась подкупа, чтобы заставить ее сесть со мною за стол.

— Круто. — Подростковый вариант «пошла ты».

Через пятнадцать минут она появилась на кухне, не сумев устоять перед ароматом шоколадно-ореховой пасты, который просочился к ней спальню. Я поставила перед ней тарелку домашних блинчиков и села напротив.

— Я купила тебе капсулы кофе без кофеина. Попробуешь?

— Я бы предпочла кофеин.

Я вставила в кофеварку капсулу без кофеина.

— А я бы предпочла, чтобы к нам приходили эльфы и стирали за меня, но вместо этого мне приходится ходить в прачечную на цокольном этаже.

— Когда с нами жил папа, у нас была женщина, которая занималась стиркой.

Иззи предпочитала помнить об отце только хорошее. Но вместо того, чтобы напомнить ей, что экономка оплачивалась из кармана обманутых Гарретом вкладчиков, я просто сказала:

— Времена меняются.

Сделав для нее кофе без кофеина, я села к ней за стол с чашкой обычного.

— Я вернусь во вторник вечером и постараюсь успеть на твою игру. А если опоздаю, мама Марины будет присылать мне изменения счета.

Иззи пожала плечами.

— Я выхожу в стартовом составе. Но если не получится посмотреть, то ничего страшного.

— Шутишь? Когда еще десятиклассница выходила в первой пятерке баскетбольной команды Бикона?

Она пыталась сделать вид, будто ей все равно, но я заметила этот взгляд.

— Никогда.

— Мне не терпится посмотреть не только, как ты выйдешь в старте, но и как надерешь им всем зад.

После этого Иззи доедала завтрак в относительной тишине. А когда я стала загружать посудомоечную машину, удивила меня тем, что первая заговорила со мной. За два года почти каждый разговор начинала я.

— Ты едешь в Калифорнию одна?

— Конечно. А с кем еще мне ехать?

Она отвела взгляд.

— С типом, с которым ты ходила на свидание на прошлой неделе.

Я перестала возиться с посудомойкой и повернулась к ней.

— Нет. Это было просто свидание. Не думаю, что мы еще встретимся.

Она оживилась.

— Из-за отца?

— Нет, милая, твой отец здесь не при чем. Просто мы с Бредом не подошли друг другу.

— Он настоящий урод.

С недавних пор я снова начала ходить на свидания. На частые встречи времени не хватало, но когда они все же случались, я прилагала все усилия, чтобы с Иззи эти мужчины не пересекались.

Я нахмурилась.

— А откуда ты знаешь, как он выглядит?

— Я взяла твой макбук и увидела, что ты не закрыла его профиль на сайте знакомств.

— О. Извини.

— Он совсем не в твоем вкусе.

Перевод: он не похож на моего отца.

— Я пытаюсь этот свой вкус изменить.

— Зачем?

Правда заключалась в том, что я пыталась избегать красивых мужчин, которые кружили мне голову и выбивали почву у меня из-под ног. Если сказать это Иззи, то ей хватит сообразительности понять, что я имею в виду, но я поклялась в разговорах с ней не смешивать Гаррета с грязью, как бы соблазнительно это ни было. Маленьким девочкам разрешалось идеализировать папу. Когда Иззи вырастет, она сможет увидеть Гаррета в истинном свете, но глаза ей открою не я.

— Честно говоря, думаю, что в молодости я была чересчур узколобой, — ответила я. — Если парень был не слишком крутым или недостаточно симпатичным, я не давала ему шанса. Так сказать, судила книгу по обложке. Но повзрослев, я поняла, что таким образом упускаю замечательных людей, поэтому теперь стараюсь не зацикливаться на глупых вещах, как когда-то.

Иззи помолчала.

— Мои друзья смеются над одним мальчиком... из-за его имени и большого носа. Его зовут Якшит. Он переехал из Индии в прошлом году. Мы с ним в одном классе, а еще он играет в баскетбольной команде. Но он милый и смешит меня

Ничего себе. Меня на миг ошарашило то, что Иззи поделилась со мной... хоть чем-то.

— Да, дети бывают жестокими. И взрослые, надо признать, тоже. Я рада, что ты дружишь с Якшитом.

Она опустила глаза, и я поняла, что мне рассказали о большем.

— Иззи, он нравится тебе… как бойфренд?

Проблеск ее настоящей исчез, когда она снова закрылась в своей раковине.

— Я этого не говорила.

— Ничего страшного, если это так. Тебе почти шестнадцать. В твоем возрасте я уже интересовалась парнями.

Она взглянула на меня краешком глаза.

— А папа сказал, что мне нельзя гулять с мальчиками, пока мне не исполнится двадцать один.

Я взяла ее за руку.

— Я никогда не скажу тебе игнорировать наказы отца. Он твой папа, и любой его совет заслуживает внимания. Однако все происходящее здесь, в нашем доме, останется между мной и тобой — при условии, что мы будем открыты и честны друг с другом. Нам нужно делиться такими вещами. Как например, я рассказала тебе о своем свидании с Бредом. Иззи, мы с тобой в одной лодке.

Она отвела взгляд, но кивнула.

Сегодняшний разговор был для нас огромным прогрессом.

— Пойду дособираю вещи для поездки к бабушке.

Я улыбнулась.

— Хорошо. Мы уезжаем через полчаса. Я подброшу тебя по дороге в аэропорт.

Выехать получилось не через полчаса, а через час, и поскольку теперь я опаздывала, то попрощалась с Иззи у дома матери Гаррета.

— Веди себя хорошо. Меня не будет всего пару дней.

— Как скажешь.

— О. И я скачала снэпчат. Прими мой запрос в друзья — или как там это у вас называется. Я подумала, что мы можем переписываться и обмениваться фото.

Иззи с ужасом уставилась на меня.

— Пожалуйста, не надо. Я не добавлю тебя в снэпчате.

— Почему?

— Да потому что это не место для общения со своей матерью.

Со своей матерью. Она даже не поняла, что сказала. Или, возможно, просто обобщила, но я предпочла придать этому большое значение. Я подошла к ней и крепко обняла.

— Я люблю тебя, Изабелла.

Ее лицо на секунду смягчилось, но затем она снова закрылась.

— И все равно я тебя не добавлю.

Я подошла к крыльцу, с которого одобряюще улыбалась мама Гарретта, и кивком поздоровалась с ней.

— Когда приземлюсь, напишу.

— Ты едешь в Лос-Анджелес. Пришли мне фотки звезд или хотя бы горячих парней.

— Я буду публиковать их только в снэпчате, так что тебе придется добавить меня, чтобы увидеть их, — крикнула я, садясь обратно в такси.

Закрывая дверцу, я еще раз помахала ей и пробормотала себе под нос: «И запомни, Нат, ты должна сторониться красивых парней. Поняла?»

Ага, как бы не так!

Аэропорт Лос-Анджелеса всегда меня забавлял.

За выходом из зоны выдачи багажа стояли в два ряда водители в костюмах. Сойдя с эскалатора и покатив за собой чемоданчик, я пробежалась взглядом по табличкам, которые они держали в руках.

Мистер Спэллман.

Пидмонт.

Семья Лакруа.

Мистер Дэймон.

Хм. Уж не Мэтт Дэймон ли, часом? В конце концов, мы были в Лос-Анджелесе. Осматриваясь, я продолжила путь. Большинство имен были написаны на белых планшетках смываемым маркером, а некоторые распечатаны. На одной из табличек мой взгляд задержался — не только из-за того, что на ней было написано мое имя, но и потому, что надпись была сделана на чем-то, напоминающем обрывок коричневого бумажного пакета. Почерк был угловатым и почти нечитаемым. Но когда я приблизилась, то разобрала и фамилию. Табличка гласила:

Наталия Sbagliato-Numero.

Я проговорила это у себя в голове, и меня осенило.

Наталия.

Sbagliato. По-итальянски «неправильно».

Numero.«Номер» на итальянском.

Наталия «Неправильный номер»?

Прежде чем увидеть человека, держащего это, я сначала почувствовала его. Внизу живота разлилось необъяснимое тепло, а пушок на шее встал дыбом. Но когда мои глаза встретились с глазами мужчины с дерзкой улыбкой, я сделала единственное, на что была способна: запнулась о свою же ногу и шлепнулась на задницу.