В кабинет заглядывает Юля.

— Егор Сергеевич, там охрана сообщила, что из вашего окна выпала сумка, — немного смущается девушка.

— Пусть принесут, — командует Егор. Юля кивает и выходит прочь.

Рита с растерянностью озирается по сторонам, не понимая, что происходит. Отчего-то плакать хочется. Непонятное чувство. Девушка нервно приглаживает волосы, а на Маркова посмотреть боится. Хотя ему, кажется, все равно, он непоколебим. Тишина в кабинете вызывает отвращение, а шелест бумаг все больше подчеркивает ее поражение.

Рита ртом воздух хватает, словно тонет на дне глубокого озера. И не понимает, что сейчас произошло, почему она себя так повела? Она не знает. И узнает ли вообще? Но то, что она должна держаться от Егора по дальше, теперь неоспоримый факт.

Возможно, именно об этом говорила Луиза на свадьбе.

«Не заиграйся», — эта фраза отдается эхом в голове. Лаврова глаза опускает, и шагает к двери. Ей очень хочется обернуться, она надеется, что Марков скажет хоть что-то, но он молчит. Рита с шумом открывает дверь и выходит в приемную. Уже там Юля вручает ей сумку, и сопровождает вопросительным взглядом, но Лаврова молчит.

Она молча забирает свои вещи и уходит.

Ей сейчас так страшно. От собственных мыслей и ощущений страшно. Она никак не может выкинуть из головы то, что только что произошло. С каждым новым шагом эмоции нарастают и в бурю превращаются.

На улице ей легче не становится. Морозный воздух щиплет щеки, но даже он, кажется, ее из транса вытащить не способен. Рита проходит мимо водителя, в парк устремляется. Ей сейчас нужно побыть одной, побродить по улице, окунуться в мысли.

Чтобы выплыть из воронки, в нее обязательно нырнуть нужно, нырнуть и в сторону отплыть, так она и сделает. Пусть сегодня ей будет тяжело, пусть эти мысли сожрут ее — это и будет ее погружение под воду. А как только на землю ночь спуститься, она обязательно выкинет все это из головы, отплывая в сторону.

— Егор Сергеевич, утро доброе, — кричит Миша, закутываясь в куртку. Лопасти вертолета оглушают своим шумом.

— Привет, — отзывается Марков, ступая на взлетную полосу.

— Мы Вас позже ждали, на завод или пообедать сначала заедем? — Снегирев в ладоши хлопает и потирает их.

— Сначала дела, потом — обед.

— Хорошо, — открыл дверь хаммера, — прошу, Егор Сергеич.

Марков ухмыляется, и садится в машину. Миша рядом пристраивается и рассказывает о том, как на заводах прекрасно дела обстоят. Егор его с интересом слушает, но думает все же о своем. Он сюда не с проверкой прилетел — с рабочими пообщаться. Потому как в соседней области бунт прогремел среди мастеров заводов.

— Ты мне лучше расскажи, что там с французами, — перебивает Мишу.

— А, так через два дня прилетают. Я связь поддерживаю, вы не думайте.

— А я и не думаю, — улыбается, — уволю, если что не так, — Миша напрягается, знает темперамент хозяина.

— Думаю, до этого не дойдет. Как долетели?

— Вполне неплохо.

— Это хорошо, что вертолет был, а то б Вам пришлось в машине не один час тащиться.

— А что у нас с вертолетами проблема?

— Так он же не наш. Аренда.

— Аренда, — прикладывает пальцы к губам, — А где арендуем?

— А тут компания есть…

— Устрой мне завтра встречу с владельцем. Пора транспортом обзаводиться.

— Будет сделано, Егор Сергеевич, — загорается Снегирев.

Дела на заводе разрешаются быстро, Егор узнает все, что ему необходимо. Мысленно успокаивается и ловит себя на мысли, что все не так уж и плохо. После всех дел и разговоров, Миша все-таки затаскивает его отобедать в ресторан.

Машины медленным потоком плывут друг за другом, давая возможность взглянуть на просторы города. Егор здесь всего два раза был, сегодняшний стал третьим. Завод прекрасно работает и без него, а контролировать и на расстоянии можно.

Присев за столик, оглядывается. Вокруг сидит много мужчин, некоторые — с женщинами, все что-то бурно обсуждают.

— Егор Сергеевич, — отвлекает от размышлений Миша, суя в руки меню, — что-то не так?

— Нет, — отмахивается, — все так. Ты мне лучше скажи, кто хозяин этой обители?

— Романов Владислав Николаевич.

— Значит, — улыбается, — мы конкурентам выручку делаем?

— Нет, то есть…

— Ладно тебе, расслабься. Шучу, — отмахивается Егор, — ты мне лучше расскажи, давно он здесь?

— Вторую неделю. В выходные улетал к вам на свадьбу. Поздравляю, кстати. Он нефтью вплотную решил заняться, тут в пятидесяти километрах месторождение.

— Правда? — улыбка так не сходит с лица Маркова, — Оно наше.

Миша водой давится и на Егора удивленно глядит.

— Романов очень жаждет перенять себе несколько наших заводов, — заключает Снегирев, подзывая официанта, — и думаю, что не откажется и от месторождения…

— Не откажется, только кто ему что даст?

За соседним столиком слышится женский смех. Снегирев, чуть выпучив глаза, смотрит в сторону звука, Егор же усмехается реакции помощника, но голову не поворачивает.

Обед оказывается длинным, Михаил подробно рассказывает о том, что происходит в поселке. Уже под конец обеда у Егора начинает болеть голова, и он решает выпить виски.

За спиной слышит шорох, мимо проплыла девушка.

Шлейф сладких духов заставляет Маркова посмотреть вслед их хозяйке. Длинные рыжие волосы струятся по спине, а черная юбка-футляр обтягивает бедра. Первое, о чем он думает — Марго.

После инцидента в кабинете, она частенько всплывает в его мыслях. Это не было тягой или чем-то чувственным, скорее он находил это забавным. Слишком быстро она расплылась. По глазам ее видел, что пробил. Коснулся чего-то, что душу затронуло. Смешная. Бойкая, конечно, но наивная. Хватило пары взглядов и внушительных фраз, чтобы она среагировала так, как ему нужно. Ведь, чем быстрее она свои войны прекратит, тем спокойнее будет его жизнь, а для своего спокойствия не грех и постараться. Пусть что-то чувствует. Егору так даже выгоднее, он так все под контролем держать сможет.

Конечно, Марго не относится к легкомысленным особам, скорее наоборот, слишком сдержана, слишком скована. У нее в голове выстроенный стереотип мира, того, как правильно, и как должно быть. Она не идеалистка, конечно, но свадьбы по расчету, как он понял, не одобряет. Любая другая, выросшая в такой семейке, заглотила бы наживку вместе с крючком и жила бы припеваючи. А эта нет, гордость у нее, видите ли, принципы. Да кому какое дело до ее принципов? Хочешь жить, умей вертеться — по-другому, не бывает. По крайне мере, Егор по-другому точно не умеет. Не так научили.

В отель только к ночи приезжает. Пока поднимается в номер, в голову закрадывается мысль о покупке здесь квартиры. Гораздо удобнее, чем гостиница. Провинциальные гостиницы — ад. Хотя, можно и свою отстроить, как вариант.

Как только внутри оказался, на диван упал. День выдался насыщенным, переезды, перелеты, многочасовые беседы, после всего пройденного хотелось спать. Глаза по часам скользнули, полвторого, за окном уже давно простиралась ночь. Подъем в шесть, а потому спать ему осталось немного.

Стащив рубашку, полотенце прихватил и направился в душ. Хотелось смыть с себя этот день. Не любил суматоху, хотя большую часть жизни проходила именно в ней. Контракты, люди, ресурсы — все в одно.

Ледяные капли струились по телу, но жар не пропадал. Только мысли в голове остывали — и на том спасибо. Вентиль завернул, и ноги на шершавый коврик поставил. Поморщился. Не стал вытираться, просто бедра полотенцем обернул. Капли с головы медленно стекали по шее. Пока соображал, что выпить, водку или виски, телефон на тумбочке затрезвонил.

Егор раздраженно в сторону, откуда звук раздается, посмотрел и, прихватив с собой обе бутылки, туда направился.

— Слушаю, — присел в кресло.

— Здорово, — это был Коршун.

— И тебе не хворать, ты чего так поздно?

— Ты когда прилетаешь?

— Дня через четыре, как с французами встречусь, а что? Что-то произошло?