– Ты наша опора, мне и моей дочери. Я каждый день благодарю Бога за то, что именно ее, а никого другого ты избрал себе в жены. Но ради будущего здоровья еще не родившегося ребенка было бы разумно, чтобы ты, мой дорогой зять, не распространял без особой нужды свою великую энергетику, так как и без того Наташа любит тебя, да и кому она нужна беременная, кроме как своему мужу.

Я просила его не прогневаться на меня за мою неразумную речь. Просто очень хочу, чтобы мой внук родился совершенно здоровым, а для этого нужно, чтобы он снял с Наташи чары, ведь она молода и слаба, а ребенок для нее – нагрузка. Конечно, говорила я, все будет, как он захочет, но я уверена, что если не прибегать к силе чар, то и так моя дочь всегда будет с ним, и только с ним. Примерно так я говорила ему в тот момент. И пока я говорила это, глаза старика глядели мне в самую душу. Они меняли свой цвет и оттенки. Они шарили в закоулках моего разума, но я уже хорошо научилась не впускать посторонних мыслей, отсекать их вхождение на корню. И это, видимо, мне удалось. Напряженное его лицо смягчилось и расслабилось. Он не нашел в моих мыслях ничего, кроме почтения и обожания. Подумав немного, он согласился, что действительно девочка нуждается в отдыхе от его воздействия.

– Пусть отдохнет, – сказал он. – Она беременна, а это тоже узда.

Уже на другой день глаза Наташи были чисты и не затуманены. Я чувствовала, что она испугана тем, что произошло в ее жизни. Наверное, любой смертный также бы испугался, проснувшись от летаргического сна, с младенцем под сердцем. Я всячески ее отвлекала и говорила ей, как нам повезло с этим браком. Я говорила ей, что она теперь богата и надежно защищена.

– Вспомни, Наташа, – говорила я ей, – раньше вообще были только такие браки, даже картина была написана «Неравный брак».

Болтая эту чушь, я помнила и опасалась, что нас могут видеть и слышать. Шло время, и нам стали доверять совершенно. Возможно, это было еще и оттого, что моя дочь имела на тот момент большой живот, а это – серьезное препятствие для побега.

Как-то мы взяли у зятя деньги на покупку детских принадлежностей, а также на новые платья. На самом деле мы поехали на вокзал, сели в скорый поезд, и он нас помчал подальше от множества роз и двух людей, которые, я думаю, способны убить даже на расстоянии».

Ситуация, о которой рассказано, имеет абсолютную достоверность. Я только изменила имена. Не изменено лишь имя девушки, так как я взяла над ней покровительство, став ей крестной матерью и дав ей свое имя.

Не стану описывать, каким трудом мне удалось оградить двух женщин от влияния колдунов. Мне пришлось встретиться с Ренатой и ее братом. Господь мне помог в моем нелегком труде. Помогли мне и духи моих умерших предков. Я счастлива, что смогла вернуть свободу, здоровье и безопасность Наташе, ее сыну, а также ее маме.

Я научу вас простому способу, как заставить колдуна отступиться от своей жертвы. Конечно, это не тот способ, которым я рассчиталась с Ренатой и ее братом. Но ведь вы пока и не сможете на своей стадии обучения сделать то, что делала я. Наступит время, когда и вы постигнете мощный, не дающий осечки метод.

А пока я вам посоветую поступить так: возьмите смолу, она должна закипеть в ведре, поставленном на костер. Очертите вокруг костра круг осиновым колом и читайте заклинание на оберег мастера, затем отрубите голову черному петуху, слейте кровь из его шеи в котел с кипящей смолой. Потом поочередно бросьте туда сухой кал козла, лебеду, сорванную на могиле, корень папоротника и камнеломки, шкуру ящерицы и, наконец, след или пыль с дороги от машины, в которой провезли покойника. Снимите ведерко и вылейте поддел в яму. Яму выройте лопатой, которой прежде кто-нибудь рыл могилу (обычно такую лопату покупают у могильщиков).

Итак, яма вырыта. Вылейте в нее из ведра поддел (смолу), затем заройте яму и уходите. Выливая, читайте заклинание:

АНАЭЛЬ, внимай.

Я (имя), недостойная служанка Бога,

Но любящая Его всем сердцем,

Повелеваю и заклинаю,

Но не своей властью

И не своей силой и не своей волей,

А волей и властью и силой Триединого числа:

Отца, Сына, Святого Духа.

Заклинаю тебе прервать безвозвратно

Всякую связь Гигиема и раба (имя врага)

С этой минуты и навсегда.

Ныне и присно и во веки веков. Аминь.

А кто связь эту возьмется восстановить,

Повелеваю и заклинаю АНАЭЛЯ

Прервать и во веки веков запретить.

Есть Бог, есть Сын, есть Святой Дух.

И я есть та, кому известна АБАРА! Аминь.

Из рассказа Бондарчук Е. П.: «В нашем городишке не было возможности выучиться на нужную профессию, и я уехала в другой город. Поступила учиться, была определена в общежитие. Но там я прожила всего только два месяца, так как жить там было фактически невозможно. Уже на второй день у меня украли все мои лучшие вещи, естественно, что никто ничего не нашел. В комнате жили пять человек, и та еда, которую я покупала, съедалась непонятно кем и когда. Крайних вычислить было невозможно. Не было никакого порядка, в комнате постоянно находились абсолютно посторонние люди, то есть те, кто приходил к девушкам из нашей комнаты. Дым от сигарет стоял в воздухе столбом, хохот, музыка или ссоры. Все это меня нервировало и мешало готовить домашние задания. По ночам тоже не было никакого покоя. Под окнами свистели парни не только нам, но и нашим соседкам.

В общем, когда приехала мама с продуктами и увидела, как я живу, то мы решили с ней, что если я действительно хочу получить образование, то необходимо найти частное жилье или квартиру. Квартиру мы не смогли снять даже за высокую оплату, а вот комнату в частном доме нам удалось найти. Правда добираться до нее нужно было целый час на электричке, но я была рада и этому, только бы избавиться от постылого общежития.

Комната в частном секторе была недорогая, чистенькая, и хозяйка была опрятная и спокойная бабуся. Вечером она предлагала мне чай, видимо, ей было скучно одной в ее в общем-то не маленьком, в два этажа, доме. За чаем я вежливо отвечала на ее вопросы, и вскоре она узнала, что я единственная дочь безбедных родителей.

Отец мой работал управляющим, а мама – директором школы. Чтобы угодить заботливой хозяйке, я несколько раз предложила ей сделать генеральную уборку, и надо сказать, делала я это с удовольствием. Мне нравилось мыть деревянные полы, смахивать пыль со старинных комодов, протирать огромные золоченые и серебряные иконы, возле которых всегда горели лампадки из синего и красного стекла.

Видно было, что бабушка Дарья – человек истинно верующий, так как я ее часто заставала стоящей на коленях перед иконами. Икон у нее было так много, что одна стена дома напоминала ковер, сотканный из красивейших икон в серебре и золоте.

Дома меня хотя и баловали, но я с детства понимала, что шуметь нельзя, когда мама проверяет тетради учеников и готовится к завтрашним урокам (она тогда еще была учителем). Обычно в такое время я тихо сидела и играла с куклами или листала книжки с картинками. Это уважение к чужому труду и к тишине с раннего детства навсегда осталось в моем характере, поэтому я и старалась не производить шума тогда, когда бабушка Дарья молилась. Все это было ею замечено и по-своему оценено. Постепенно она сильно привязалась ко мне как к единственному близкому человеку.

Шло время, я училась и жила у бабушки Дарьи уже три года, и так уж сложилось, что за вечерним чаем я рассказывала ей то, что произошло за день. Вот так она и узнала, что в моей душе поселилась первая любовь. Конечно, я не все ей говорила, ведь есть вещи, о которых не скажешь никому. Я не сказала ей, что иногда мой любимый брал ключи от квартиры своего друга и что поэтому у меня будет ребенок. Не рассказала я ей и о своем горе – о том, что, узнав о моей беременности, Виктор стал меня избегать. Но мой страдальческий вид не укрылся от внимательных глаз моей хозяйки. Пытаясь в очередной раз вызнать у меня, какова причина моего переживания, и поняв, что я не хочу говорить на эту тему, баба Даша сказала: