В эту ночь для него все переменилось. Джарвин так и не уснул до утра, все крутился и размышлял о том, что случилось, и о том, что только могло случиться. Ясно одно – это путешествие раз и навсегда перевернет весь его мир.

Против такого волнения Джар знал только один рецепт: берете щепотку энтузиазма, ставите себя рядом с рабочим столом и трудитесь до тех пор, пока не позабудете свое имя. Рецепт как всегда сработал безотказно: Джарвин даже не замечал, как просыпались и выходили в общее помещение фургона его попутчики. И только когда они все собрались, расселись на двух диванах и принялись оживленно беседовать, Джар отметил, что стало шумновато, и стал искать источник назойливых звуков. Вот тогда он и увидел общее собрание, к которому поспешил присоединиться.

Иль, прежде не знакомый с нечеловеческим упрямством Старца, пытался убедить его в своей правоте:

– Послушайте, Старец, при всем уважении к вашим сединам: вы не правы! Мы должны как можно скорее двинуться в путь. Чем дольше мы стоим, тем выше шансы попасть прямиком в распахнутые объятия отдела взыскания! Мы должны выезжать немедленно. Да скажите ему кто-нибудь!

Джарвин и Ли хором рассмеялись.

– Иль, – успокаивающим тоном обратилась к нему Ли, – Не утруждайте себя! Вы сейчас сыпете сахар в море.

Все удивленно повернулись к ней. Невысказанный вопрос витал в воздухе, и стиллер поспешила объяснить:

– Это такое сравнение. Как если бы вы стали сыпать сахар в море, чтобы то перестало быть соленым.

– А зачем это делать? – деловито осведомился Иль, позабыв, кажется, о своем горячем споре.

– Ну, вдруг бы вы решили, что вам хочется сделать море сладким?

– С чего бы это вдруг?

Серьезность Иля превышала все разумные пределы. Неизвестно, чем бы закончились расспросы, если бы посреди комнаты не возник Иен.

– А вот и я! Соскучились?

– Для призрака ты чересчур жизнерадостный! – притворно возмутилась Ли.

– Это потому, что я не мертвый! – парировал Иен.

Старец перебил обоих:

– Ну что, Иен, есть свободный путь?

– Есть! – беззаботно отозвался призрак, – Через Большой Испытательный Полигон.

Повисла гнетущая тишина, сквозь которую прорезался тонкий голос Амы:

– Через тот самый Большой Испытательный Полигон?

– А ты знаешь еще один, не тот самый? – в голосе Джарвина звучал сарказм, хотя на самом деле он силился скрыть испуг.

– Итак, – спокойно подытожил Иль, – Мы едем через полигон Корпорации Изобретения и Внедрения? Вы ведь о нем толкуете?

– А что, у нас есть другой выбор? – получив в ответ лишь всеобщее молчание, Ли продолжила, – Так я и думала. Тогда держите курс на БИП, а я пока отлучусь ненадолго.

Ли подмигнула Джарвину и скрылась за дверью своей комнаты. Остальные принялись изучать карты и прокладывать новый маршрут.

Вероника открыла глаза в полной темноте. Невозможно! Время в обоих мирах течет одинаково, а с Изнанки она ушла утром. Значит, и на Лице должно быть утро, разве нет? Логика логикой, а факты оказались куда упрямее: в комнате – или где еще она очутилось – клубился кромешный мрак. Что теперь? Попробовать подняться? При первом же движении правая половина тела отозвалась острой болью, будто в кожу одновременно воткнули сотни длинных игл. Вероника невольно вскрикнула.

– Очнулась? Как себя чувствуешь? – вопросил из темноты довольный мужской голос и тут же угрожающе предупредил, – Зажмурься, сейчас свет пущу.

Вероника предпочла не спорить и поступила, как велено. Яркая вспышка не заставила себя ждать и расплылась красным пятном по векам. Медленно, чтобы хоть чуточку привыкнуть к свету, девушка открыла глаза и все равно болезненно зажмурилась от беспощадного утреннего солнца, лившегося сквозь открытые жалюзи. В воздухе витали пылинки и едва уловимый запах больницы. Вероника лежала на необъятной кровати, застеленной свежим бельем безликого серого цвета. Рядом стояло глубокое кресло, в котором и сидел источник довольного голоса – не менее довольный мужчина. Весь его облик лучился жизнерадостностью: от короткого ежика темных волос до кончиков носков дорогих лакированных туфлей. На загорелом лице светились ясные серо-голубые глаза, и смотрели они уже с беспокойством: Вероника не отвечала, вызывая у мужчины опасения за ее здоровье.

Она быстро об этом догадалась и отозвалась, вспомнив наконец, что он задал ей вопрос:

– Спасибо, чувствую себя паршиво. Где я?

– В моей клинике.

– А почему кровать тогда такая огромная? – спросила Вероника и сразу пожалела: неужели поумнее вопроса не нашлось?

– Палата повышенной комфортности. Любой каприз клиента, как говорится. Остальные палаты заняты, вот и положил тебя в эту. Не боись, завтра выпишу: переломов и трещин у тебя нет, отделалась легкими ушибами. Моей машине и то больше досталось.

Румянец буйным цветом расцвел на щеках девушки. И не только оттого, что Веронику обуял стыд за помятую машину. Она вдруг осознала, что лежит под простыней в одной тонкой больничной сорочке. А что это значит? Кто-то ее переодел. И Вероника догадывалась, кто. Под давлением смущения настоящий характер прорезался сквозь внешность пустой:

– Раз уж вы меня раздевали, может, соизволите хотя бы представиться?

Мужчина довольно рассмеялся:

– Ты смотри, она еще и с характером! Ни тебе «извините», ни тебе «спасибо», сразу в бой! – Он отсмеялся и продолжил уже спокойнее, – Ладно тебе, не кипятись. Вячеслав меня зовут, можно просто Слава. И давай на «ты», раз уж я тебя раздевал?

Если и можно было покраснеть еще сильнее, то Веронике это, без всяких сомнений, удалось. Девушка глубоко вдохнула и почувствовала терпкий запах духов, который не замечала раньше. По телу пробежала дрожь, дыхание невольно участилось. «Тихо, тихо, девочка, – Ли уговаривала тело пустой, как дикую лошадь, – Дыши глубже, ты совсем не хочешь этого доктора». А ведь доктор был хорош! Вопреки тому, что его взгляд обладал профессиональной цепкостью, а движения – скупостью, от него так и веяло какой-то первозданной, дикой мощью и притягательностью. И молодому телу Вероники с трудом удавалось сопротивляться этому магнетизму.

«Пора делать ноги» – справедливо заключила она и стала глазами искать свою одежду.

– Все твои вещи в шкафу.

– Откуда вы знаете, что я ищу? То есть, ты.

– Ну а что еще может искать голый человек, очнувшийся шут знает где в сомнительной компании?

– Так ты признаешь, что твоя компания сомнительная?

– Только до тех пор, пока ты со мной не познакомилась. Вот увидишь, я само воплощение добропорядочности.

Вероника не успела ответить – послышался деликатный стук в дверь, и в комнату изящно скользнула хорошенькая медсестра с полным подносом еды. Она ловко водрузила его пострадавшей на колени, ободряюще улыбнулась и скрылась за дверью, едва та успела произнести «спасибо».

– Приятного аппетита. Ты пока завтракай, а я отлучусь по делам. Вернусь минут через пятнадцать, когда ты будешь сыта и готова к диалогу.

«Ага, как же!» – подумала Вероника, но в ответ только улыбнулась Славе. Он вышел за дверь. Несколько секунд девушка прислушивалась к удаляющимся шагам, после чего быстро отставила поднос в сторону и вскочила с кровати, не обращая внимания на боль. В шкафу действительно нашлись все ее вещи, и она спешно оделась, бросив сорочку на постель, и метнулась к окну. Повинуясь резкому движению руки, уползли вверх жалюзи. Повезло: второй этаж, решеток на окнах нет. Зато они обнаружились на первом этаже. Идеально.

Хорошее настроение вытеснило остатки боли и пробудило аппетит. Поднос источал божественные запахи омлета, сливочного масла, кофе, свежей выпечки и корицы. Разве можно тут устоять? Никогда еще Вероника не ела так быстро. Но уплела все до последней крошки и с довольной улыбкой вылезла в окно.

Через полчаса она уже тряслась в вагоне метро. Жаль, велосипедом пришлось пожертвовать, а ведь как было бы здорово сейчас прокатиться. И недалеко – клиника оказалась всего в паре станций от ее работы.