Вероника вышла на конечной и решила прямиком бежать на маршрутку, но вдруг передумала. В глубине души зародилось смутное сомнение, навязчивая необходимость отправиться не в безопасное укрытие, как советовал разум, а проверить, как там Олег. Ох уж эти лицевики со своей интуицией, никакого с ними покоя!

До дома друга от метро было всего ничего, дорога промелькнула одним смазанным зеленым пятном, в которое в глазах Вероники превратился парк. Чем ближе она подходила к своей цели, тем сильнее мучала ее тревога, даже руки слегка дрожали, когда она проворачивала ключ в замочной скважине.

Тревожилась она не напрасно. Олега не было. Крадучись Вероника прошла по всем комнатам, заглянула на кухню и в уборную, но Олега и след простыл. В душе затеплилась надежда. Мог ли он очнуться и уйти? Вдруг он сбежал из Корпорации? Маловероятно, но проверить стоит. На всякий случай она вытащила из рюкзачка мобильный, набрала номер друга и вскоре услышала, что телефон отозвался из глубины квартиры. Неужели сбежал без телефона? А на экране мобильного высвечивалось сообщение о том, что у нее больше десяти непринятых вызовов от одного и того же человека. После оставалось только позвонить Мариночке и узнать, что стряслось. Медсестра ответила сразу и без лишних приветствий сообщила:

– Ну слава Богу! Думала, уже не дозвонюсь до вас!

– И вам здравствуйте, Мариночка! Что случилось?

– Получила я ваше сообщение вчера днем, но поручение не выполнила.

– Это я знаю. А почему?

– Пришла я, значит, к Олегу Николаевичу. Ближе к вечеру это было. Пришла, а там мужчины какие-то. Не пустили меня.

– Как же это – не пустили?

– Так и сказали: не пустим. Иди, говорят, откуда пришла. Только сперва больно дотошно меня расспрашивали, не понравилось мне это все.

– А что спрашивали?

– Да что они могут спросить? Чего пришла, откуда Олега знаю, кем прихожусь. Ну я им и сказала, что я тетка его, вот, племянника навестить зашла. Вроде поверили да спровадили, мол, Олег в командировке и вернется нескоро.

Вероника от души хлопнула себя по лбу. Надо было так сглупить и представиться его родственницей! Наверняка за Олегом пришли с Изнанки. И уж они-то знают, что у него нет здесь никаких теток. Но огорчать медсестру не хотелось, так что девушка изо всех сил постаралась придать своему голосу беззаботное звучание:

– Спасибо вам, Мариночка! Вы не переживайте, все будет хорошо. Я вам позвоню, если понадобится, ладно?

Та с удовольствием согласилась и пообещала ждать звонка. А Вероника поспешила поскорее убраться из квартиры – если здесь был кто-то из изнаночников, значит, теперь тут небезопасно. Не факт, конечно, но ради чего лишний раз рисковать? Ладно, вдох, выдох – и пошли. Главное, двигаться спокойно и как ни в чем не бывало. Если за квартирой следят, то не стоит привлекать к себе лишнее внимание. И для пущей уверенности стоило спуститься в метро, затеряться в толпе и только потом возвращаться обратно на свою станцию и двигаться домой. Так она и поступила. А по пути все гадала, удалось ли Олегу сбежать от Корпорации?

До своей квартиры Вероника добралась через полтора часа. Тело нещадно ломило, так что она буквально упала на кровать и чуть было не уснула, если бы не восторженная трель телефона. На дисплее высветилось «Самый лучший доктор».

– Это еще что за чушь? – вслух осведомилась Вероника, но трубку все равно взяла, – Слушаю.

Из динамика полился тот самый глубокий бархатистый голос, который утром сводил ее с ума:

– Ну что, беглянка, можно считать тебя здоровой, раз ты из окна смогла вылезти?

– Откуда у вас мой номер?

– Из рюкзака, вестимо.

– А вам не кажется, что это не слишком учтиво, Вячеслав?

– А я, кажется, просил перейти на «ты», разве нет?

– А это не вежливость, а оскорбление!

– Даже так? Интересный подход к снаряду. Может, ты меня еще свиданием оскорбишь?

– Может, и оскорблю!

Вероника сама не поняла, как это вырвалось, и тут же прикусила язык, но было поздно.

– Заеду за тобой в восемь. И не надевай тугую одежду, у тебя ушиб мягких тканей.

Вероника хотела было отказаться, но не успела – в трубку посыпались гудки. «И откуда он знает, где я живу?» – лениво подумала она и уснула. Разбудил ее все тот же настырный мобильный телефон. Спросонок она подняла трубку, даже не посмотрев на определитель.

– Только не говори, что ты еще не готова!

Остатки сна разлетелись, как стая летучих мышей от света фонарика.

– Ты меня разбудил.

– Неудивительно!

Голос в трубке оборвался, уступив место гудкам. Вероника села на кровати, неловко потянулась, екнув от боли и отправилась умываться, прежде сменив надоевшие джинсы с блузкой на удобную домашнюю футболку лимонного цвета. За дверью ванной комнаты поджидала душевая кабина, которая манила с непреодолимой силой.

Стоя под горячим душем, Вероника снова и снова возвращалась мыслями к Славе, хоть и не хотела о нем думать. Но почему он бросил трубку? Обиделся? Или решил, что ей наплевать, раз она уснула? Или, может, воспринял это заявление как отказ и ее нежелание с ним встречаться? А действительно, хотела ли она этого? Вероника – точно. А Ли? Хотела ли этого Ли? Эта мысль решительно отбила всякое желание продолжать размышления. Куда лучше погрузиться в наслаждение от бегущей по телу воды.

Вероника так расслабилась в душе, что потеряла не только счет, но и ощущение времени. И, когда она вышла из ванной, ее встретил настойчивый звон дверного звонка, который не прекращался ни на секунду. Сперва по позвоночнику пробежал холодный колкий страх, но после Вероника решила, что изнаночники не стали бы так трезвонить в дверь. Может, она залила соседей снизу? Или, чем черт не шутит, пришел Слава?

Черт не шутил. Слава стоял на пороге и держал в руках два увесистых пакета из местного супермаркета. Он с легкостью внес их в открытую дверь и широко улыбнулся:

– Если ты не идешь на свидание, то свидание идет к тебе!

– А ты настойчивый, как я посмотрю!

– Что есть, то есть. А еще очень скромный и потрясающий. Где разуться можно?

– Отказы не принимаются, да? – едко спросила Вероника и, не дожидаясь ответа, указала на центр прихожей, где на коврике аккуратно были расставлены туфельки разных мастей.

Слава быстро разулся, не менее аккуратно поставил свою обувь рядом с красными лодочками и спросил, где кухня.

– Я начну готовить, а ты сходи оденься и высуши волосы. Не хочу тебя лечить, когда ты простудишься.

Только тогда Вероника осознала, что стоит перед ним с мокрыми волосами и в одной тонкой футболке, на груди которой красуется беззаботное голубое сердечко с надписью «come back to bed». Лучше не придумаешь! Она залилась румянцем, неудачно попыталась скрыть его, опустив волосы на лицо, и спешно ретировалась в спальню.

Фен шумел с такой силой, будто силился заглушить настойчивые мысли. Впрочем, безрезультатно. Вероника никак не могла собраться. В такие минуты ее человечность достигала, быть может, предела. Но точно одно: все меньше и меньше в ней оставалось стиллера. А ведь ее предупреждали. Говорили, что нельзя проводить столько времени на Лицевой. Сколько их уже было, этих стиллеров, съехавших с катушек? О них молчали, старались не упоминать и как будто даже не верить в их существование, но они были. Опустошенные, загнанные в угол, потерявшие последнюю надежду на нормальную жизнь. Это воображение, эти чувства, эти мечты и страхи становились самым мощным наркотиком.

И сейчас Вероника боялась. Боялась безотчетно, безрассудно, как умеют только жители Лицевой. Изнаночник анализирует, взвешивает, рассчитывает уровень опасности и боится только тогда, когда шансы несчастия велики. Лицевику же чужд расчет, когда дело касается эмоций. А сейчас Вероника приближалась к самому своему «лицевому» состоянию за всю жизнь. Слава действовал на нее как магнит, вносил раздор в ее душу и разум, злил и притягивал ее одновременно. Она даже самой себе не могла объяснить, почему.