И если у меня это в конце концов получилось, почему мне теперь так больно?

Он дома.

Это была моя первая мысль, когда я проснулась от сотрясающей стены дома сирены. Второй раз за последние две недели сигнализация Игги сбрасывает нас с кроватей среди ночи.

«Только не скрывай от него, как ты разозлилась, — убеждаю я себя, наскоро накидывая на себя какие-то шмотки. — Кто ему давал право так с цепи срываться? Кто давал ему право громить все направо и налево? У тебя есть полное право по первое число ему врезать». Но помимо воли я радуюсь его возвращению и со всех ног бегу к входной двери.

— Что? Кто? Атака? — выскакивает из своей комнаты Газзи. — Бомбы нужны?

— Макс? — Завернув за угол, я едва не налетела на Ангела, и она сонно шарахается у меня с дороги.

— Не бойся, Ангел. Ничего страшного не случилось. Ребята, все в порядке! — крикнула я через плечо и принялась отпирать замки. — Игги, выключи сигнализацию! Это Ди…

Запыхавшись, открываю дверь. Сквозь замершую темноту прямо передо мной море зловеще мерцающих красных глаз.

Надж охнула у меня за спиной. Устремленные на нас глаза горят диким кровожадным огнем. Ирейзеры!

Слова замерли на губах. «Здрасте-пожалуйста», — бормочу я, стараясь не выдать своего испуга перед неисчислимой армией убийц, стараясь не показать, что они застали нас врасплох. Я собственными руками, совершенно безоружная и без всякого плана действий, открыла дверь этим уродам. Считай, я сама их в дом пригласила.

Делать нечего. Откашлявшись, делаю решительный шаг на крыльцо. От пахнувшего на меня в темноте зловонного их дыхания, от шарканья неисчислимых ног по спине побежал холодок. Только не думайте, что к этому можно привыкнуть.

— Чо явились, блохастые? — громко спрашиваю я. — Какая-то причина особая? Или мне сегодня просто повезло?

— Просто повезло, сеструха.

Мне хорошо знаком этот голос. Язвительный, низкий, будто горсть камней в жестяной банке перекатывают. Ари.

Толпа ирейзеров расступилась, давая ему пройти, и он останавливается в десяти шагах от крыльца. Меня замутило — он, кажется, стал еще больше и еще — как бы это сказать? — волчее. Наверное, его еще раз «усовершенствовали».

— Это конец, Макс. — Ари делает еще шаг вперед, и свет фонаря освещает его обнаженные желтые клыки. — Я тебе обещаю, что это конец.

— Я твоим обещаниям давно уже не верю.

Мне почему-то грустно смотреть на него. Куда подевался мой сводный брат? Тот, кого я до сих пор помню маленьким милым шкетом.

Его армия медленно придвигается к крыльцу. И глаза у всех до единого неотрывно устремлены в одном направлении. На одного-единственного человека.

И этот человек не я.

— Мы пришли за тобой, Клык! — рычит Ари, глядя сквозь меня в глубину дверного проема, обнажив в хищной усмешке пасть и пощелкивая волосатыми пальцами. — Мы пришли покончить с тобой. И поверь, на сей раз вам, крылатым, нас не одолеть.

Клык выходит из дома на крыльцо и встает рядом со мной. Кулаки сжаты, лицо побелело от гнева:

— Это мы еще посмотрим.

— Заказывай себе гроб, Клычок. — Ари надменно передернул плечами. Он вот-вот готов отдать приказ своей армии.

Я напружинилась, готовая ринуться с крыльца вперед. В темноте трудно сказать, летают эти ирейзеры или нет, но, так или иначе, этот бой надо начинать сверху. Я готова. К этому бою я давно готова. План у меня простой: плевать на всякую боль, не обращать внимание ни на какие раны до тех пор, пока дышит хоть один ирейзер.

Но, как известно, ситуация всегда может обернуться к худшему.

— Отец, скажи им! — крикнул Ари.

Вот тебе и на!

Из темноты вышел Джеб, единственный и неповторимый негодяй этакого масштаба. И, представьте себе, на нем даже белый лабораторный халат надет.

— Подожди, сын, — жестко останавливает он Ари. — Мне сперва кое-что надо им объяснить.

В первое мгновение мне показалось, что Ари сейчас наплюет на его команду и бросится на нас без всякого промедления. Еще несколько месяцев назад он бы именно так и сделал. Ведь он тогда и Джеба, и нас одинаково ненавидел.

Но, слегка поколебавшись, Ари кивает и медленно опускает кулаки. Правда, горящих глаз с Клыка он при этом не сводит.

Джеб подошел поближе к крыльцу. Надеюсь, мне удается сдержаться. Надеюсь, мое лицо так и осталось непроницаемой маской. Надеюсь, ему не видно, что я про него думаю. Продолжаю стоять в боевой стойке. Напряжена, как струна, сердце бешено бьется. Короче, готовность номер один. А за спиной у меня моя стая. И все они, даже Ангел, слабенькая и еще не оправившаяся, собрали все силы и всю волю в кулак и во всеоружии стоят плечом к плечу. Так, как я их учила. Так, как когда-то учил меня сам Джеб.

— Макс, Клык, — прессингует Джеб. — Вы должны понять.

За его плечом Ари переминается с ноги на ногу. А следом за ним сдвинулась с места и вся его шобла. Красные глаза ирейзеров дернулись в темноте, под ногами захрустели сухие ветки, а по рядам прокатился рык плохо сдерживаемого нетерпеливого недовольства. Не уверена, что Ари и Джебу удастся их долго держать под контролем.

— Заткнись. — Я скрестила на груди руки. — Надоело твою брехню слушать.

— Макс, вам необходимо знать правду. Ты должна знать, почему Клык неизбежно погибнет.

Я холодно рассмеялась:

— Вот именно этого мне знать совершенно не нужно. Что бы ты ни сказал, все будет полной чухней. Потому что Клык погибать не собирается. Ты, Джеб, может, нас и создал когда-то. Но не тебе назначать день нашей смерти. А вот если у кого срок годности истекает, так это у тебя. Попробуй только к Клыку приблизься, я тебя тут же на покой отправлю.

Краем глаза замечаю, что вся моя стая вышла на крыльцо, а Игги, оттеснив плечом Клыка, встал перед ним, защищая его грудью.

— Макс, ты не понимаешь. — Джеб окинул меня долгим взглядом. — Я так же, как ты, не хочу, чтобы Клык умирал. Но его смерть совершенно необходима. Чтобы сохранилась Земля, должен погибнуть Клык. Ты слышишь меня? Или Земля, или он.

Клык вышел под свет фонаря и глубоко вздохнул.

— Давай, продолжай, — говорит он, пристально глядя на Джеба.

Я беру его за руку и крепко ее сжимаю.

— Когда ты был у профессора Гюнтер-Хагена, — начинает Джеб, — профессор взял пробы твоих клеток. Он проделал массу экспериментов и тщательно исследовал твою кожу, мускулы и внутренние органы. В результате он совершил умопомрачительное открытие: твоя ДНК не поддается уничтожению. Она бесконечно самовосстанавливается.

— У нас у всех раны быстро заживают, — вступаю я.

— Нет, Макс, нет, моя девочка. — Джеб медленно покачал головой, игнорируя то, как я скривилась от его сюсюканья. — У Клыка все иначе. В его ДНК — секрет бессмертия.

Вот это да! Такого поворота я не ожидала.

— Мне ужасно жаль, — искренне заявляет Джеб. — Но теперь-то вы понимаете, почему Клык должен быть уничтожен?

Я оскалилась:

— Нет, не понимаю. И никогда не пойму.

— Если моя ДНК такая особенная, не будет ли логичнее оставить меня живым? — сухо возражает Клык. — Скажем, для тех же научных исследований?

— В этом ты прав, — соглашается Джеб. — Ханс именно поэтому стремится сохранить тебе жизнь. Он спит и видит, как бы запереть тебя в лаборатории и погрузить в кóму. Ты, надеюсь, понимаешь, что это значит? Ты будешь просто телом. Телом, не способным ни двигаться, ни есть, ни пить, ни разговаривать. Телом, над которым Ханс будет вечно продолжать свои эксперименты.

Я в шоке смотрю на Джеба. Меня тошнит от одной мысли о том, что Ханс хочет учинить с Клыком.

Джеб помедлил, и на глазах у него сверкнули слезы.

— Клык, я собственными руками готов тебя убить, только бы спасти тебя от подобного нескончаемого кошмара. Я создал тебя, Клык. Я не могу позволить, чтобы тебя такой пытке подвергли, чтобы так над тобой измывались.