Опала, как известно, не миновала и самого выдающегося полководца второй мировой войны Жукова. Для его ошельмования Сталин, по многочисленным свидетельствам испытывавший настоящую ревность к полководческой славе маршала, созвал в июне 1946 г. специальное заседание Главного военного совета. Только благодаря твердости Маршалов Советского Союза Рокоссовского, Василевского, маршала бронетанковых войск Павла Рыбалко, решительно отвергших версию о заговорщических намерениях Георгия Константиновича, вождь не решился на арест Жукова и ограничился высылкой его во второстепенный Одесский военный округ.

Имевшие еще с дореволюционных времен ясное представление о таком понятии, как офицерская честь, некоторые маршалы исподволь пытались передать его и Сталину. Как-то Верховный беседовал со ставшим 30 июля 1941 г. начальником Генерального штаба маршалом Шапошниковым, выпускником еще Императорской Николаевской академии. Сталин спросил, какое наказание наложено на генерала, представившего в Ставку неточные сведения, и изумился, услышав в ответ: «Ему объявлен выговор». «Это очень тяжелое наказание, — пояснил Шапошников. — Получивший выговор от начальника Генерального штаба должен подавать в отставку».

О таком понимании офицерской чести, о взыскательном, но, безусловно, уважительном отношении к человеку в погонах вспоминали, увы, не часто, разве что по прихоти вождя. Гораздо чаще сталинских маршалов либо привлекали к исполнению полицейских функций, что всегда считалось унизительным для человека военного, либо их самих по вымышленным поводам преследовали, морально травили, стреляли. Читатель встретит подобные сюжеты в очерке о каждом из героев этой книги. И это — не прихоть автора, а жестокая реальность, в которой существовала армейская элита.

Заманчиво сравнить высший руководящий состав нашей армии, находившийся у руля до войны и после нее. Конечно, в таком вопросе сложно избежать субъективизма, тем не менее попытки такого анализа предприняты. Вице-президент РАН А. А. Кокошин сопоставил уровень анализа проблем будущей войны, характера угроз интересам безопасности СССР, который осуществлялся военными руководителями и мыслителями (часто это были одни и те нее лица) в 30-х годах, с одной стороны, и в 60-х, с другой. Так вот, в мнениях «шестидесятников» наблюдается гораздо большие прямолинейность, одномерность и однозначность: «Оценки, дававшиеся Р. Я. Малиновским и другими военачальниками того периода, явно уступали по своей глубине не только тем, что выходили из-под пера таких военных интеллектуалов, как А. А. Свечин, Б. М. Шапошников, М. Н. Тухачевский, но даже и оценкам конца 20-х годов…». Даже выделявшийся среди военачальников послевоенного периода маршал Соколовский не может сравниться по своей образованности, эрудиции и культуре со многими военачальниками-теоретиками 20-30-х годов.

Причина такого явления кроется как в общих политико-идеологических установках государственного и партийного руководства 60-х годов, так и в сравнительно более низком культурно-профессиональном уровне высшего командного состава, и через 30 лет не оправившегося от последствий репрессий 30-х годов, «первыми жертвами которых оказались лучшие русские и советские военные интеллектуалы».

«Независимое военное обозрение» познакомило читателей с рейтинговым списком «100 великих военных лидеров» всемирной истории, опубликованным в американской газете «News». Открывающийся именами Джорджа Вашингтона, Наполеона и Александра Македонского, он включает всего четырех наших соотечественников — Петра I, Суворова, Конева и Жукова. Составление рейтингов — вещь тонкая, очень субъективная, неизменно вызывающая споры и возражения. Есть они и у нас, поскольку на место в подобном списке вправе претендовать куда больше советских маршалов. Хочется надеяться, что по прочтении этой книги точку зрения автора разделят и читатели.

И последнее. Хотя речь здесь идет о военных руководителях, автор сознательно избегал подробного описания тех или иных сражений. Бесспорно, маршала привычнее видеть склонившимся над картой или управляющим войсками, идущими в полымя боя, но, согласись, читатель, куда интереснее взглянуть на героев книги в разных ипостасях.

Перед тобой, читатель, — во многом уникальный и лишь недавно извлеченный из засекреченного «цековского» архива документ.

Он посвящен Клименту Ефремовичу Ворошилову — «первому красному офицеру» и первому же Маршалу Советского Союза, человеку, с 20-х годов пребывавшему в ближайшем окружении Сталина. Как же надо было досадить своему могущественному покровителю, чтобы заработать столь зубодробительные оценки.

«РЕШЕНИЕ ПОЛИТБЮРО ЦК ВКП(б)

(Протокол 36, пункт 356)

О работе Ворошилова К. Е.

1 апреля 1942 г.

1. Война с Финляндией в 1939–1940 гг. вскрыла большое неблагополучие и отсталость в руководстве НКО. В ходе этой войны выяснилась неподготовленность НКО к обеспечению успешного развития военных операций. В Красной Армии отсутствовали минометы и автоматы, не было правильного учета самолетов и танков, не оказалось нужной зимней одежды для войск, войска не имели продовольственных концентратов. Вскрылись большая запущенность в работе таких важных управлений НКО, как Главное артиллерийское управление, Управление боевой подготовки, Управление ВВС, низкий уровень организации дела в военных учебных заведениях и др.

Все это отразилось на затяжке войны и привело к излишним жертвам. Тов. Ворошилов, будучи в то время народным комиссаром обороны, вынужден был признать на Пленуме ЦК ВКП(б) в конце марта 1940 г. обнаружившуюся несостоятельность своего руководства НКО.

Учтя положение дел в НКО и видя, что т. Ворошилову трудно охватить такое большое дело, как НКО, ЦК ВКП(б) счел необходимым освободить т. Ворошилова от поста наркома обороны.

2. В начале войны с Германией тов. Ворошилов был назначен главнокомандующим Северо-Западным направлением, имеющим своею главною задачею защиту Ленинграда. Как выяснилось потом, тов. Ворошилов не справился с порученным делом и не сумел организовать оборону Ленинграда. В своей работе в Ленинграде т. Ворошилов допустил серьезные ошибки: издал приказ о выборности батальонных командиров в частях народного ополчения, — этот приказ был отменен по указанию Ставки, как ведущий к дезорганизации и ослаблению дисциплины в Красной Армии; организовал Военный совет обороны Ленинграда, но сам не вошел в его состав, — этот приказ также был отменен Ставкой как неправильный и вредный, так как рабочие Ленинграда могли понять, что тов. Ворошилов не вошел в Совет обороны потому, что не верит в оборону Ленинграда; увлекся созданием рабочих батальонов со слабым вооружением (ружьями, пиками, кинжалами и т. д.), но упустил организацию артиллерийской обороны Ленинграда, к чему имелись особенно благоприятные возможности и т. д.

Ввиду всего этого Государственный комитет обороны отозвал т. Ворошилова из Ленинграда и дал ему работу по новым воинским формированиям в тылу.

3. Ввиду просьбы т. Ворошилова он был командирован в феврале месяце на Волховский фронт в качестве представителя Ставки для помощи командованию фронта и пробыл там около месяца. Однако пребывание т. Ворошилова на Волховском фронте не дало желаемых результатов.

Желая еще раз дать возможность т. Ворошилову использовать свой опыт на фронтовой работе, ЦК ВКП(б) предложил т. Ворошилову взять на себя непосредственное командование Волховским фронтом. Но тов. Ворошилов отнесся к этому предложению отрицательно и не захотел взять на себя ответственность за Волховский фронт, несмотря на то, что этот фронт имеет сейчас решающее значение для обороны Ленинграда, сославшись на то, что Волховский фронт является трудным фронтом и он не хочет провалиться на этом деле.