Вечером состоялся праздник в честь прибытия гостей. Все жители поселения собрались в украшенном цветами центральном зале, за длинными столами, уставленными блюдами с самыми изысканными местными кушаньями. Небольшой оркестр услаждал собравшихся не очень мелодичной на вкус землян музыкой. Глава поселения произнес речь о «рукопожатии братьев по разуму». Эвери от имени землян ответил в том же духе. Лоренцен сидел со скучающим видом, делая вид, что не прислушивается к разговорам туземцев, но внутри его все дрожало от напряжения. Происходящее казалось ему пошлым фарсом. Рорване вроде бы беседовали со всеми пришельцами, расспрашивали их о земной науке, культуре, верованиях, обычаях — в общем, задавали самые естественные вопросы. Но фактически они общались только с Эвери, который зачастую даже и не думал переводить слова туземцев своим товарищам. Быть может, все это представление устраивалось только для него, Лоренцена? Эвери мог подозревать, что этот настырный астроном лучше разбирался в рорванском языке, чем делал вид…

«Что делать, что делать?» — лихорадочно думал Лоренцен, глядя на пирующих. По левую часть стола сидели ярко наряженные туземцы, по правую — усталые земляне в перепачканных пылью комбинезонах. Представители обеих рас смотрели друг на друга и улыбались, каждый по-своему. Кто они были, эти странные существа с золотистыми глазами? Станут ли они со временем властителями Вселенной или превратятся в жалких ее пасынков, обреченных на вымирание? Во всяком случае, сочетание вполне разумных глаз с длинными клыками казалось поразительным.

Наконец кошмарный пир завершился, и Лоренцен поднялся с низкого стула на ватные, непослушные ноги. Несмотря на прохладу, он весь взмок от пота. Эвери подошел к нему с дружеской улыбкой. «Бог мой, — подумал Лоренцен, — а вдруг его лицо — лишь искусно сделанная маска?»

— Вы плохо выглядите, Джон, — заботливо сказал психолог.

— Я… да, я немного устал, — пробормотал Лоренцен. — Надо выспаться как следует, и все будет в порядке. — Он зевнул, изобразив беззаботную улыбку.

— Да, конечно. День был длинным и трудным.

Они вернулись в свои комнаты в сопровождении группы туземцев (почетный караул или стража?). Эвери предложил, чтобы Лоренцен и Кемаль заняли одну спальню, а остальные трое, включая его, — другую. В этом был смысл, поскольку немец и турок не ладили друг с другом, но… но в схватке только эти двое кое-чего стоили.

Лоренцен отодвинул занавесь и вошел в свою спальню. Это оказалась пещера с низким потолком и электрическим светильником. Стояла глубокая тишина, которой никогда не бывает в земных городах. Кемаль с довольной улыбкой подошел к столу, на котором стояла объемистая бутыль.

— Местное вино весьма недурное, — заметил он. Выбив одним ударом пробку, он протянул ее Лоренцену. — Выпейте, друг мой, а то у вас какой-то зеленый цвет лица, — с улыбкой сказал турок.

Лоренцен поднес горлышко к губам — и с проклятием поставил бутыль на стол.

— В чем дело? — удивился Кемаль.

— Наркотик! — воскликнул астроном, пораженный неожиданной догадкой. — Вино может быть отравлено!

— Что? Вы себя хорошо чувствуете, Джон?

— Да… — Лоренцен сделал глубокий вздох, пытаясь прийти в себя. — Послушайте, Кемаль, я давно ждал, когда мы окажемся одни. Хочу кое-что вам рассказать.

— Валяйте.

— Пока я буду говорить, вы лучше проверьте пистолет и Ружье. Вы уверены, что они заряжены?

Да. Но, черт побери, почему…

Кемаль замолчал, увидев, как Лоренцен на цыпочках подошел к занавеси и осторожно выглянул наружу. Все было тихо. Казалось, обитатели подземного поселения спали. Впрочем, спали ли?

— Джон, я попрошу Эвери заняться вами, — обеспокоенно сказал Кемаль. — У вас что, начался приступ шизофрении?

— Я не болен, — тихо ответил молодой астроном. Он положил турку руки на плечи и с неожиданной силой заставил того сесть на кровать. — Все, чего я хочу, — чтобы вы выслушали меня. А затем уж сами решите, сошел ли я с ума или мы на самом деле вляпались в ловушку, в которую некогда угодил «Да Гама».

Лицо турка посуровело.

— Говорите, — сказал он.

— Вас ничто не удивляет в рорванах, Кемаль? Много ли в них странного на ваш взгляд?

— Конечно, много — но это вполне естественно. Чужая раса, чужой мир…

— Да, на это можно списать каждый факт в отдельности. Но в целом все эти странности складываются в очень неприятную картину. Подумайте сами: группа рорван направляется для переговоров в другое поселение и встречает нас. Удивительное совпадение, не так ли? Затем выясняется, что других видов млекопитающих здесь нет. Любой биолог свихнулся бы от этого. Но это еще не все. Оказывается, туземцы живут под землей, и у них на поверхности нет даже ферм. Якобы они питаются лишь плодами охоты да съедобными растениями. Это еще можно принять для отдельной деревни, но для цивилизации с населением в сто миллионов граждан? Никакими обычаями не объяснить подобной нелепости.

Дальше. Наши проводники — наверняка бывалые рорване, иначе их бы не послали в четырехнедельное путешествие — не сумели распознать ядовитую ящерицу. Представьте американца, который никогда не слышал о кобре! Затем они завели нас и самих себя в ловушку на берегу моря. Такого жуткого залива наверняка больше нет в этом районе, это — уникальное и дьявольское создание природы, но аборигены о нем и не слыхивали! А залив, между прочим, находится в шестидесяти километрах от их поселения. Странно? Нет, просто невероятно!

Вот что я скажу, Кемаль. Рорване — это примитивная фальшивка, рассчитанная на простаков. Они такие же туземцы, как и мы с вами!

Турок слушал его молча, и с каждой минутой глаза его все больше наливались гневом. Наконец он выпалил:

— Иуды! Если вы правы…

— Говорите тише. Конечно, я прав. Теперь все стало на свои места. Ясно даже, почему они вели нас так долго окружным путем. Рорванам надо было успеть построить этот лжепоселок!

Кемаль удивленно покачал головой:

— Никогда бы не подумал…

— Нас вели вперед и толком ничего не объясняли. Вначале рорванам помог языковой барьер, затем Эвери начал утверждать, что он почти непреодолим. Но это не так. Я самостоятельно выучил их язык и выяснил, что никаких особенных сложностей в нем нет. Например, в нем я не обнаружил вариативных изменений наименований предметов, — во всяком случае, их не больше, чем в английском или турецком.

— Но зачем они делают это? Чего они хотят?

— Конечно, планету. Если мы сообщим парламенту, что Троас обитаем разумными существами, то на колонизации будет поставлен крест. Вот тогда планета окажется в их полном распоряжении, и рорване сами заселят ее. Когда мы разберемся, что нас надули, будет уже слишком поздно.

Кемаль вскочил на ноги с проклятием. Лицо его потемнело от гнева.

— Черт побери, неплохо задумано! И вы считаете, что они хотят убить нас?

— Нет. Они спасли Торнтона и фон Остена, хотя могли оставить их погибать в расщелине. Наш отрицательный доклад куда важнее, чем наши жизни. Но если они заподозрят, что мы раскусили их игру, то за наши жизни я не дам и дохлой мухи.

— Хорошо, тогда мы начнем СВОЮ ИГРУ, — улыбнулся Кемаль. — Мы тихо-мирно вернемся в свой лагерь, а затем…

— Не так все просто, Кемаль! Эвери в сговоре с рорванами.

На сей раз турок не сказал ничего, но его рука потянулась к висящему на поясе пистолету.

— Эвери… старина Эвери… — с нервным смехом произнес Лоренцен. — Он играл в этом обмане, быть может, главную роль. Это он говорил про непреодолимый барьер между нашими языками, мешал мне разобраться в этом самому. Он отвечал на наши вопросы от имени рорван — и делал это так, как считал нужным. Это он подолгу общался с ними, обсуждая все детали игры…

Лоренцен коротко пересказал подслушанный недавно ночью разговор Эвери и Джугау.

— Вы считаете, что Эвери причастен и к исчезновению «Да Гама»? — ошеломленно спросил Кемаль.