Звонок от Марио, камердинера папы, застал их во дворце Иннокентия VIII, так что от созерцания предметов быта древних этрусков пришлось отказаться в пользу более современных творений. Заказанные вещи уже привезли и надо было заниматься гардеробом, так что, архиепископ довел Дануту до ее апартаментов и, передав заботу о девушке, Марио, удалился. Войдя в комнату, Данута даже ахнула — она не ожидала, что вещей будет так много. Но делать было нечего, и в течении следующего часа она усердно примеряла на себя все обновки, решая, что нужно оставить, а от чего придется отказаться. В итоге её новый большой чемодан оказался заполнен почти «под завязку», но вакуумный компрессор быстро сделал свое дело, превратив ворох одежды в ладный брикет, надежно закрепленный изнутри. Оставшегося места как раз хватило для обуви и предметов личной гигиены, так что сборы были закончены вполне успешно. От спортивного костюма и кроссовок Данута отказалась в пользу нарядного цветастого платья и мягких, удобных тапочек, вызвав своим появлением в таком виде молчаливое одобрение Марио, дожидавшегося её в гостиной.

Ну что, так ведь лучше? — спросила она, несколько раз повернувшись вокруг себя перед большим венецианским зеркалом, стоявшем возле двери. — Что теперь у нас по плану?

Его Святейшество просил провести вас к нему в кабинет, а в три часа дня у нас обед.

Данута посмотрела на часы:

О, уже скоро!

Около папских апартаментов они столкнулись с фотографом Пьетро, который как раз выходил изнутри. Он что-то сказал по-итальянски в сторону Марио, и тот, оставив Дануту возле кабинета понтифика, быстро последовал за ним. Осторожно постучавшись, Данута получила приглашение войти:

Присаживайтесь, дочь моя! — папа, сидевший за столом, указал на кресло напротив. — Вы великолепно выглядите, браво!

Вам нравится!

Белиссимо! Мы неплохо потрудились, но, право, обрамлять такой бриллиант одно удовольствие. Вещи все подошли?

Да, я уже упаковала чемодан. Осталось только несколько предметов, которые я решила не брать.

Отлично, — папа довольно кивнул, — ну, а теперь, к делу! — Вот здесь, — он протянул Дануте бумажный конверт, — всё, что понадобится вам в путешествии.

Что это? — Данута взяла конверт в руки.

Посмотрите.

Внутри оказалось шесть пластиковых карточек: три банковские и три удостоверения личности. На всех трех электронных паспортах была ее фотография, но имена оказались разные.

Анна Виолич, Ева Штойген, Мария Лессер, — прочитала Данута. — Они настоящие?

Бенедикт рассмеялся:

А вы думаете, что мы вам подсунем подделки? Все эти имена теперь ваши, так что о Дануте Берич пока придется забыть. По одному паспорту вы сербка, по другому — немка, а по третьему — швейцарка. Используйте паспорта поочередно при пересечении границ, каждый из них имеет открытую трехлетнюю мультивизу. Карты кредитные, безлимитные, выписаны на соответствующие имена, если возникнет необходимость проверки.

Я как настоящая шпионка! — улыбнулась Данута. — Но, если честно, то мне это начинает нравится.

Вот так и надо! Было бы хуже, если вы постоянно плакали и бились в истерике. Большая часть девушек примерно так и вела бы себя на вашем месте, но вы, своим хладнокровием, внушаете настоящее уважение. Впрочем, может быть, для вас это немного игра, но сути это не меняет.

Нет-нет! — она энергично затрясла головой. — Никакая не игра, но так жить интереснее — кому еще доведется испытать подобное?!

Видя, что папа молчит, Данута вновь принялась рассматривать свои документы, про себя повторяя незнакомые имена, с которыми ей суждено стать одним целым. Некоторое время Бенедикт наблюдал за ней, положив подбородок на сложенные пальцы рук. Конечно, сейчас он в очередной раз думал, справится ли эта девушка с возложенной на нее ношей, опасность которой она и сама не сознает в должной мере. Но в то же время, сопоставляя цепь обстоятельств и неслучайных случайностей, приведших ее сюда, в самое сердце Ватикана, он чувствовал, что само провидение движет процессом, остановить который уже невозможно. Все шло так, как и должно быть, а значит, оставалось делать то, что велит госпожа совесть и здравый смысл. Тем более, что в данном случае пожелания этих двух ведущих движителей человеческой судьбы не расходились друг с другом.

Вы уже проголодались?

Что? — Данута так увлеклась представлением себя в роли Анны, Евы и Марии, что вопрос папы застал ее врасплох.

Вы кушать хотите? — улыбнувшись, повторил Бенедикт.

Да, пожалуй, — Данута поискала вокруг себя часы. — А уже пора?

Через пятнадцать минут обед.

Как же летит время! — она вновь сложила паспорта и карты в конверт и вопросительно посмотрела на Бенедикта. — Я могу это взять?

Да, конечно. Итак, дочь моя, через пятнадцать минут жду вас в столовой!

Весь обед занял около часа. После него Данута, по предложению папы, отправилась к себе в апартаменты отдыхать, в то время как Бенедикт продолжил работать. Этот день, как и предыдущий, был целиком посвящен переговорам по улаживанию многочисленных проблем и вопросов, неизбежно возникающих при организации такого грандиозного предприятия. Соблюдение тайны исключало возможность привлечения многочисленных помощников, таких незаменимых в подобных случаях, а потому всеми делами занималось весьма ограниченное количество людей. Необходимо было скоординировать между собой сотни человек по всему миру, подготовить медицинскую базу, наметить десятки коммутационных точек для путешественников и, наконец, составить для них план действий хотя бы на пять-шесть дней вперед.

Решение этих вопросов требовало времени, но все же к вечеру план был готов. Колоссальная работа, проделанная не только в Ватикане, но и по всему миру, дала свой результат и теперь оставалось лишь запустить всю гигантскую машину, дав ей последний толчок. Временем, выбранным для этого исторического события, стал ужин, на который, помимо папы Бенедикта и Дануты, были приглашены остальные участники грядущих событий. Весь прошедший день Умберто Раух и Софи Мардан провели вместе, изучая наброски собственных действия и попутно знакомясь друг с другом. Так же, как и Данута, они получили новые документы и платежные карты, с помощью которых можно было раствориться в людском море, сбив с ног возможную погоню. Так же, как и она, они полностью обновили свои гардеробы, посетив один из крупных римских моллов. В качестве специального снаряжения им выдали особые датчики присутствия и часы, снабженные модулем спутниковой связи, позволяющим найти друг друга не только на поверхности земли, но и за серьезным укрытием. Об остальной экипировке и оружии предлагалось позаботится уже непосредственно на месте пребывания.

В семь часов вечера Умбрето и Софи, забрав все свои вещи, покинули казармы швейцарской гвардии и прибыли в папский дворец. Их доставил туда все тот же молчаливый водитель, который прошлой ночью встречал Умберто и Дануту возле вертолета, а у незаметных служебных дверей, где они остановились уже дежурил Марио.

Прошу пожаловать! — сказал он, одновременно призывая следовать за собой. — Его Святейшество ждет вас в столовой.

А Данута? — спросил Умберто.

За ней я пойду сразу после того, как проведу вас.

Войдя в столовую, они сразу увидели папу, сидевшего как раз напротив двери в обществе архиепископа ди Строцци. Низко поклонившись, Умберто и Софи в нерешительности застыли у входа. Лишенные поддержки Марио, который, как и говорил, покинул их у дверей, они не знали, как надо вести себя в данной ситуации. Видя их сомнения, проблему разрешил сам папа:

Проходите, дети мои! — встав, он радушно развел руки. — Проходите и дайте мне обнять вас, смущаться не надо.

По-очереди приобняв их за плечи, папа дал Умберто и Софи приложиться губами к «перстню рыбака» и усадил по обе руки от себя. Вскоре к ним присоединилась Данута. Пожав протянутую руку Софи, она заняла место напротив понтифика, дав этим официальное начало ужину.

Роль прислуги вновь исполнял Марио и, надо сказать, весьма ловко справлялся со своими обязанностями. На горячее была подана запеченная семга с картофельным пюре и аостское фондю, которые сменились паштетом из гусиной печени, пирогом с капустой и легким овощным салатом. В качестве аперитива предлагалось белое тосканское вино. Последним пунктом меню шел яблочный штрудель, покончив с которым, гости наконец смогли перевести дух. Бенедикт, сам отличавшийся отменным аппетитом, лично следил за тем, чтобы все тарелки были наполнены и не любил, когда кто-то долго ковырялся со своей порцией.