— Ибрагим прав, — попытался завязать разговор Обручев. — Снег будет. Лыжную мазь придется сменить.

— Ничего, проскочим, — ответил Каримов.

— Разумный совет — половина удачи, — напомнил Обручев.

Старшина промолчал.

Они подъехали к Дому культуры. Здесь было шумно. Саттар стоял у судейского столика в накинутом на плечи халате. Заметив друзей, он протянул им сразу обе руки. Приветливо улыбнулся:

— Ну, полвон[7] сегодня тебе повезло: по жеребьёвке сразу за мной идешь. Нет бы наоборот.

— Держись, догоню! — подзадорил Каримов и тут увидел Гульджан.

— Смени мазь, — еще раз посоветовал Николай, доставая из кармана жестяную баночку. — Ибрагим верно говорил.

— Очень прошу, — неожиданно заявил старшина, — не говори мне сейчас о старике.

Обручев предложил сменить мазь и Саттару. Молодой чабан согласился. Он отставил в сторону палки и, насвистывая, принялся за дело.

Время от времени Николай бросал недовольные взгляды на старшину.

Каримов разговаривал с Гульджан.

— Поторопись, Рашид, — сказал Обручев старшине, становясь на лыжи.

— Сейчас, — не оборачиваясь, отозвался Каримов.

В этот момент раздалась команда:

— Участники соревнований... на старт!

Обручев снова протянул старшине баночку с мазью.

— Ничего, — упрямо сказал Каримов. — Обойдусь.

Старшина видел, как Саттар быстро побежал вперед и стал карабкаться в гору. Потом подошла его очередь. После взмаха флажка он сорвался с места, чтобы сразу догнать Саттара и потом ни за что не отрываться, а перед финишем обойти.

Постепенно расстояние между ними сокращалось. Около перевала Каримов совсем было приблизился к Саттару. Но тут вдруг пошел снег. Скольжение стало хуже. Сразу он не заметил этого: лыжня шла в гору. А потом начался спуск. Саттар присел и, набирая скорость, стал ловко лавировать между камнями.

Старшина тоже оттолкнулся палками, но лыжи словно окаменели. Он чуть не упал. С досадой поднял правую ногу и выругался: так и есть — подлип! Рассчитанная на сухую погоду, мазь подвела.

Старшина снял лыжи, чтобы счистить снег, и окончательно расстроился...

Гульджан издали смотрела на него. Он нарочно не подъехал к ней, а прямо с финиша, не сбавляя хода, проскочил мимо судейского столика в горы.

На заставу пришел угрюмый.

— Проиграли? — лейтенанту Ганиеву нетрудно было догадаться об этом, глядя на выражение лица старшины. — Ничего, бывает. В другой раз выиграете.

Старшина не ответил.

— Самолюбие — опасная вещь, — заметил замполит.

Каримов думал о Гульджан. Как теперь с ней встретиться? Что она скажет отцу? Ведь сегодня они хотели поговорить с ним.

...Вечером сержант Обручев заступил на дежурство. Он выставил часовых и после инструктажа отправил наряды на границу.

Тихо в эти часы на заставе: пограничники отдыхают перед службой.

Понуро вошел в дежурку старшина Каримов. Николай обрадовался:

— Садись.

Старшина медленно опустился на стул и спрятал лицо в ладонях.

— Я понимаю, — сказал Обручев. — Ты проиграл на соревнованиях, но разве можно из этого делать трагедию?

— Не в этом дело, — вздохнул старшина. — Всё началось с Ибрагима.

— Да что у вас с ним? — спросил Обручев.

Старшина не успел ответить. Зазвонил телефон. Обручев взял трубку.

— Дежурный слушает! — сказал он и узнал полковника Воронкова. — Докладываю, — сразу подтянулся Обручев. — На заставе без происшествий.

— Где тридцать первый?

— Только что лег отдыхать.

— Поднимите.

— Есть!

Капитан не спал. Он быстро вошел в канцелярию.

— Тридцать первый слушает!

— Телеграмму ноль восемьдесят четыре получили? — спросил полковник.

— Так точно! — доложил Демин.

— Предупреждаю: обстановка усложняется. Обратите внимание на перевал.

— Есть!

Капитан подошел к стене и отдернул марлевую занавеску. Вот он, перевал, на который приказано обратить внимание. Здесь частые туманы и много камней — самое удобное место для нарушителей границы.

Демин вызвал лейтенанта Ганиева:

— В ноль-ноль часов проверите пограничные наряды.

— Есть! — ответил Ганиев.

Фукс пускал к потолку колечки дыма и равнодушно глядел, как они расплывались в воздухе. Его одутловатое лицо с нездоровой синевой под глазами выглядело усталым.

Конечно, из множества вариантов, которые он снова и снова перебирал в уме, лучше всего остановиться на последнем: прежде чем встретиться с резидентом, агент остановится в кибитке Ибрагима. Отсюда будет легче действовать, да и сам Ибрагим поможет. Но прежде необходимо запутать старика.

Одному Тугаю поручить такое ответственное задание нельзя. При всех достоинствах он оставался туземцем. Это сложное дело можно возложить на члена метеоритной «экспедиции» Джорджа Динкера. Ему сам черт не брат.

Он взглянул на часы: сейчас Динкер должен войти.

В дверь постучали. Это был, конечно, Джордж.

— Хелло, старина! — приветствовал его Фукс, бодро вскакивая на ноги. — Прошу садиться.

У Динкера — приплюснутый нос и вставные зубы: сто тридцать боев за плечами и сто десять побед. С таким держи ухо востро! Он хорошо говорил на многих европейских языках. Знал десятки городов, где в свое время выступал на ринге. Сведения, которые он там добывал, приносили ему гораздо больше дохода, чем чистые нокауты.

Теперь он несколько устарел, но только в боксе. Методами шпионской работы он владел не хуже, чем в старое доброе время на ринге. Да и был он еще в отличной спортивной форме. С человеком, у которого не было семьи и который не очень-то дорожит своей жизнью можно делать любой бизнес. Фукс не сомневался, что во всяком случае живым Динкер в руки никому не дастся.

— Дело простое, старина, — наливая виски себе и Динкеру, говорил Фукс. — Вам предстоит небольшая прогулка. — Он рассказал о находке Тугая. — Конечно, можно было бы послать его одного, но, боюсь, сведет счеты... Вы понимаете меня, старина?

Джордж утвердительно кивнул.

— Условия? — спросил он, как и полагается деловому человеку.

Торговались недолго.

Фукс снова наполнил стакан:

— За ваш успех, старина!

Динкер одним глотком осушил стакан.

— Мы пойдем вдвоем?

Фукс причмокнул губами:

— Нет, возьмете еще Тумакова.

Джордж хорошо знал Тумакова. Это был рыжебородый человек средних лет, плотный, невысокий. Угрюмое выражение не сходило с его лица. Когда-то он жил на Смоленщине. Отца раскулачили и выслали. Он остался один, затаив злобу. Во время оккупации гитлеровцы назначили его старостой. При отступлении он бежал с немцами.

— Зачем нам нужен Тумаков? — недовольно спросил Динкер.

— У него твердая рука, стреляет без промаха, — уклончиво ответил Фукс. Он хотел, чтобы Тумаков тоже знал дорогу к ибрагимовской кибитке. Это могло пригодиться в будущем.

— Когда идти?

— Завтра.

— О’кей!..

Ночью Фукса разбудили. Пропуская вперед закутанного в тулуп человека, у дверей застыл долговязый детина в халате.

Фукс бросился навстречу. Пожимая незнакомцу руку, Фукс почувствовал, как цепко схватили его ладонь сильные пальцы. Сквозь узкую полоску в шарфе блеснули глаза. Они показались Фуксу глазами пумы — дикой американской кошки, с которой однажды ему довелось встретиться в лесах Патагонии, когда он служил в зоологической компании.

Незнакомец показал на провожатого. Фукс сделал тому знак удалиться. Долговязый молча, кивнул и повернулся. Незнакомец увидел уродливую бородавку на его красной шее и брезгливо поморщился.