Многое изменилось в мире за четыре десятилетия, что прошли со времени первого издания этой работы. Извращенная, фальшивая демагогия угрожает нашему образу жизни, и само выживание человеческой культуры поставлено на карту. Но все эти долгие годы беспорядков, депрессии, войн и тирании масонство твердо отстаивает свои идеалы Небесного Отца и человеческого братства. Оно продолжает защищать право каждого человека на получение надлежащего образования. Оно учит уважению к конституционной государственной власти. Оно стремится объединить людей в братстве добрых дел, которые и являются истинными трудами мастера-каменщика.

Ощущая, что для всех людей, верящих в достоинство человеческой души и в пользу просвещенной этики, настало время объединить свои силы, в 1954 году я подал прошение о приеме в масонский орден. В ноябре того же года я был принят в ложу «Драгоценный камень» в Сан-Франциско, Калифорния. Год спустя я был посвящен в степени шотландского обряда и теперь являюсь членом консистории Сан-Франциско. В 1961 году мне был присвоен титул кавалера суда чести.

Я рад признаться, что восхищение, которое я и прежде столь долго испытывал к масонскому ордену, возросло и углубилось благодаря более тесному знакомству с его принципами и более близкому личному общению с моими братьями.

Мэнли П. Холл, 33° шотландского обряда Лос-Анджелес, 1967 г.

Реальность вечно ускользает от нас. Бесконечность потешается над нашими ничтожными потугами запереть ее в клетке определений и догм. Самые величественные из наших достижений — лишь мимолетные тени в лучах Света. В своих устремлениях человек — не более чем моллюск, желающий объять океан.

И все же человечество не может прекратить своих отчаянных поисков Бога. В душе человека живет тоска, не дающая ему покоя; гонимый ею, он пытается совершить невозможное, достичь недостижимого. Он воздевает свои немощные руки, мечтая дотянуться до звезд, и, вопреки миллиону лет неудач и тысячелетиям разочарований, душа человеческая устремляется к небесам еще более жадно, чем в те времена, когда племя наше было юным.

Человек продолжает свои поиски, хотя летучий идеал неизменно ускользает от него. И несмотря на то что ему не удается заключить в объятия богиню своей мечты, он отказывается верить, что она — всего лишь фантом. Для человека она — единственная реальность. Он снова и снова тянется ввысь и не успокоится, пока в руках его не окажется меч Ориона, а на груди не засияет великолепный Арктур.

Человек — это Парсифаль, ищущий священную Чашу, сэр Лаунфаль, рискующий жизнью ради святого Грааля. Жизнь есть божественное приключение, величественный поиск.

Язык человеческий бессилен. Слова — всего лишь шифр, и кому под силу разгадать загадку? Эти слова, которыми мы пользуемся, — что они, как не пустые тени формы и смысла? Мы тщимся расставить вокруг своей самой возвышенной мысли словесные приманки, дабы уловить в них нашего собрата; но когда мы желаем описать ему святого — ему видится демон, а если хотим представить перед ним мудреца — он видит глупца. «Тьфу, — кричит он, — да ты и сам глупец!»

Поэтому мудрость скрывает свою истину в символах, а свою проникновенность — в аллегориях. Вероучения, обряды, стихи суть иносказания и символы. Невежды воспринимают их буквально и строят для себя тюрьмы из слов, язвительными речами и еще более язвительными насмешками понося тех, кто не желает запереться с ними в этой темнице. Но перед восхищенным взором видящего рассеиваются в дым догмы и церемонии, легенды и поэтические иносказания, и за фактом он прозревает Истину, а за символом — Реальность.

Сквозь тени вечно сияет совершенный Свет.

Что такое масон? Это человек, который должным и истинным образом подготовлен в сердце своем, который признан достойным и пригодным, допущен в братство каменщиков, наделен определенными паролями и знаками, благодаря которым он может трудиться и получать вознаграждение в качестве мастера-каменшика, путешествовать по дальним странам в поисках того, что было утеряно, — Слова.

Сквозь туманную вереницу веков трубит горн откровения, но, хотя сами небеса эхом откликаются на его раскаты, немногие слышат его и еще меньше понимают: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».

Итак, вот в чем заключен вечный парадокс. Слово потеряно — и все же оно всегда с нами. Свет, освещающий далекий горизонт, сияет в наших сердцах. «Ты не искал бы меня, если бы уже не нашел меня». Мы отправляемся в дальний путь лишь для того, чтобы то, чего мы так жаждем, обрести у себя дома.

Виктор Гюго говорил: «Жажда Бесконечного свидетельствует о бесконечности».

То, что мы ищем, живет в наших душах.

Именно ту неизреченную истину и невыразимое совершенство представил нам автор на этих страницах.

Сам не будучи масоном, он проник в глубинный смысл обряда посвящения. Не взяв на себя формальных обетов, он призывает весь род человеческий вступить в святая святых. Не посвященный в физическое ремесло, он провозглашает тайную доктрину, которую может услышать каждый.

При помощи ярких аллегорий, применяя глубокие научные изыскания, он излагает величественное учение масонства — более древнее, чем все религии, столь же универсальное, как и само человеческое дерзание.

И это доброе дело. Да будут благословенны глаза, которые видят, уши, которые слышат, и сердце, которое понимает.

Рейнольд Э. Блайт, 33° шотландского обряда

Масонство, само по себе не являясь религией, по сути своей религиозно. Большинство его легенд и аллегорий сакральны по своей природе; многие из них вплетены в ткань христианства. Нас учили считать нашу собственную религию единственно боговдохновенной, и в этом, вероятно, одна из главных причин непонимания, которым окружена в современном мире роль масонства в духовной этике человечества. Религия — это боговдохновенный кодекс морали. Верующий человек — тот, кого этот кодекс вдохновляет на более благородную жизнь. Его узнают по этому кодексу, который является источником его просветления. Таким образом, мы можем сказать, что христианин — тот, кто получает свои духовные представления о добре и зле из послания Христа, а буддист — тот, кто отливает свою жизнь в форму морального прототипа, данного великим Гаутамой или кем-либо из других будд. Все доктрины, стремящиеся разжечь и сохранить ту невидимую искру в человеке, что зовется «духом», считаются духовными. Те же, что не признают этого невидимого элемента и полностью сосредоточены на видимом, именуются материалистическими. В религии есть одна чудесная точка равновесия, в которой встречаются материалист и спиритуалист: она находится на уровне логики и разума. Наука и богословие — это две стороны одной и той же истины, но мир никогда не извлечет всей пользы из них, пока они не примирятся друг с другом и не будут трудиться рука об руку во имя свершения великого дела — освобождения духа и разума из трехмерной тюрьмы, построенной из невежества, предрассудков и страха.

То, благодаря чему человек осознает себя, может быть создано только некой Сущностью — а Сущность всех вещей есть Бог. Воистину, он есть и вдохновение, и вещь, которая вдохновлена. В Писании сказано, что Бог был Словом и что Слово стало плотью. Задача человека сегодня — сделать свою плоть отражением сияния того Слова, которое пребывает в его собственной душе. Именно эта задача породила необходимость религии — не одной-един-ственной веры, но многих вероисповеданий, каждое из которых ведет по собственному пути, отвечает потребностям разных людей, выделяет один из аспектов веры, предпочитая его всем остальным.

Двенадцать подмастерьев исследуют четыре направления компаса. Разве эти двенадцать — не двенадцать великих мировых религий, каждая из которых ищет на своем пути то, что было потеряно в давние времена и поиски чего являются врожденным правом и целью человека? Разве поиски Реальности в мире иллюзий не та самая цель, с которой каждый из нас рождается на свет? Мы пришли в этот мир для того, чтобы достичь равновесия в сфере неуравновешенности, найти покой в беспокойстве, сорвать покровы с иллюзии и сразить дракона нашей собственной животной природы. Подобно Давиду, царю Израиля, передавшему в руки своего сына Соломона задачу, которую тот не мог завершить, каждое поколение оставляет следующему работу по строительству храма или, вернее, по восстановлению обители Божьей, находящейся на горе Мориа.