«О чем они говорили при первой встрече? В кого из них, если придется, стрелять?.. В молчуна или в коренастого?.. В кого?..»

— Ты идешь?

«Неужели могут уйти одни? — с надеждой подумал Шульгин. — Неужели просто так попрощаются и двинут по лесу без меня?!. Нет, это ты для того, чтобы я не боялся идти с вами…»

— Я бы отдохнул, — сказал Шульгин, не вставая. — А уж завтра утром со свежими силами и бодрым духом…

— Никаких завтра, щенок, — сказал вдруг молчун и, словно куклу, рванул Шульгина с земли, поставил на ноги.

«Ох, гад», — чуть не крикнул Шульгин, прижимая пистолет под рубашкой к животу. Теперь уже было совершенно ясно: перед ним — враги. Стало трудно дышать, будто его взяли за горло, и он закашлялся.

— Ты на него не обижайся, — сказал коренастый и помог Шульгину поднять рюкзак. — Вот скажи-к, что ты грубо это сделал, но все-таки по-дружески, — обратился он к молчуну.

— Что же делать, если я такой невоспитанный, — сострил молчун и хлопнул Шульгина по плечу. — Давай, ленинградец, топай. Смотришь, к вечеру выберемся и расстанемся, довольные друг другом.

«Да ведь они меня за дурачка принимают и потому уже празднуют победу», — подумал Шульгин. Он присмотрелся к лесу — в какую бы сторону рвануться. Можно было броситься влево, в кусты. Но он не рискнул это сделать сейчас, когда было еще светло…

Первым пошел коренастый. Шульгин хотел пропустить и другого. Тот остановился и подождал, когда тронется Шульгин.

Теперь он уже не сам шел, а его вели. Чтобы проверить это, свернул в сторону.

— Э-эй! — крикнул коренастый и бросился вдогонку. — Вместе пойдем, ты обещал нам помочь выйти из леса.

— Ничего я не обещал. Вот просека, идите по столбам…

— А за что мы тебя колбасой кормили? — спросил как бы в шутку коренастый.

«Полицаи они! Явились за тайником, а там — фига! И теперь поняли, что золото у меня…»

Шульгин представил, что случилось в комнате Анатолия Дмитриевича. Это они приходили к нему. Разыскали наконец и потребовали, чтобы сказал им, где тайник. А он молчал, и они… Никуда он не падал, ни на какую батарею… «Но как они очутились здесь? Может быть, Анатолий Дмитриевич все-таки сказал им?.. Что же они тянут? Откладывают до темноты? Или еще сомневаются, один ли я здесь?.. Не выйдет! У меня есть средство помешать. Стоит незаметно сунуть руку за пазуху, и тогда я заставлю их отступить. Приведу на окраину леса, а там — до ближайшего селения. Увидим, кто такие…»

Мысль о том, что он может не только спасти золото, но и победить двух «головорезов», как сказал о них сосед, понравилась. Он даже почувствовал легкое головокружение. Но тут же подумал: «Спокойно, все только начинается…»

Молчун и коренастый остановились. Окинули взглядом просеку. Было похоже, что там уже лес кончался. Коренастый сказал:

— Так вот, теперь я знаю, куда идти. Можно и по линии, но это далеко и выйдем в безлюдное место. Нужно будет снова вертаться, километров десять топать. А мы — сюда, влево. Через полчаса окажемся на автобусной остановке… Пошли, пошли, не пожалеешь!

Шульгина это возмутило. Столько времени и сил потратил он, чтобы найти эту просеку, а теперь его заставляли покинуть ее, углубиться снова в лес, чтобы неизвестно какой дорогой идти неизвестно куда.

— Нет, — сказал он, — пойду по просеке. И вообще, надоело…

— Ты пойдешь там, где мы тебе укажем, — произнес молчун и толкнул Шульгина в спину.

Пришлось подчиниться. Но теперь Шульгин точно знал, на кого он истратит первую пулю — на молчуна! А если потребуется, то вторую — на коренастого. И это решено!

Но все же он не торопился, не мог достать пистолет. Он нервно оглядывался по сторонам, надеясь увидеть людей. Но теперь, в конце мая, редко кто приходил сюда.

Лес становился гуще. Деревья в наступавших сумерках сливались друг с другом. Редкие птичьи голоса лишь подчеркивали глубокую тишину.

Коренастый впереди ловко подныривал под ветки, обходил деревья и пни, не забывая поглядывать на Шульгина. При этом пытался поддерживать светскую беседу.

— А что у вас в Ленинграде еще интересненького?

— Город как город, — сказал Шульгин. — Приезжайте, сами увидите.

— Нам остановиться негде, кто примет?

— У нас и остановитесь. Сами вы из какого города? — спрашивал Шульгин, желая только одного — чтобы поскорее стемнело.

— Издалека. Из Ташкента, слыхал?

— Столица Узбекистана…

«Вот как вышло, — думал он, — хотел спасти золото и помочь Анатолию Дмитриевичу. А теперь, выходит, нужно спасать и самого себя…»

Можно было еще долго разговаривать с коренастым о Ташкенте. Там в блокаду жила мама Шульгина. Ходила в школу, а училась плохо, — скучала по дому и по своей «золотой мамочке Соне», которая осталась в Ленинграде. Но он молчал. Не мог он говорить о матери с этими гадами.

Он расстегнул пуговицу на куртке, пробрался под рубашку и у самого ремня взялся за рукоятку пистолета.

«Сейчас быстро влезу на елку, тогда ничего они со мной не сделают. Буду держать палец на курке, и все. Или вверх стрелять — услышат люди и придут… Они же не просто идут со мной — уводят все глубже в лес… А если стрелять, кто-нибудь обязательно услышит!.. Я должен быть сильнее!»

Сзади раздался громкий шорох — Шульгин обернулся. К нему, сжав обеими руками палку, метнулся молчун. Шульгин отскочил в сторону и выхватил пистолет.

— Стойте! — крикнул он, отступая дальше, чтобы видеть обоих. — Подойдите друг к другу, — приказал он, сдвинув предохранитель и наводя пистолет на молчуна.

Они оба ссутулились, чуть присели и впились глазами в пистолет. Они не торопились подчиниться и стать рядом. Коренастый косил взглядом на ближайшее дерево, собираясь, наверно, прыгнуть за него.

— Считаю до двух. Раз! — крикнул Шульгин. Он вытянул руку с пистолетом вперед и отступил еще на два шага.

Они боком сдвинулись и стали рядом. Молча смотрели на него, словно бы ожидая дальнейших приказаний. В руке у молчуна вздрагивала палка — он перебирал пальцами, будто она жгла руку.

«Если я спиной пойду назад, то через минуту потеряю их из виду. А они меня. Но они сразу кинутся вдогонку. И тогда будет опаснее вдвойне, потому что теперь знают о пистолете. И не успею сделать сотни шагов, как они меня прикончат этой дубиной…»

— Бросьте палку, — приказал он молчуну, и тот нехотя отбросил ее в сторону. — Теперь повернитесь ко мне спиной и обнимите друг друга за плечи.

— Да что ты задумал, парень? — начал было коренастый.

— Выполняйте, что сказал. Ну!..

— Ты где пугач такой взял?

Шульгин выстрелил вверх. Пуля срезала ветку, и она упала между Шульгиным и незнакомцами. Все трое посмотрели на нее, словно убеждаясь, что эту вещицу в руке Шульгина нельзя называть пугачом.

— Больше вверх стрелять не буду. Поворачивайтесь и кладите друг другу руки на плечи. Выйдем из леса — разберемся. А теперь — назад, к просеке, — говорил Шульгин срывающимся голосом.

— И почему не подчиниться — даже смешно, — если парень хочет поиграть, — весело сказал коренастый и повернулся первый. Это же сделал молчун. Их руки легли наперекрест, и молчун слегка согнулся, чтобы коренастый мог дотянуться до его шеи.

— Теперь идите. Расцепитесь — стреляю без предупреждения.

Молчун и коренастый пошли.

Шульгин дрожал от возбуждения и страха и все-таки радовался, что все случилось так быстро и просто. Он подивился собственной решительности, но тут же одернул себя: «Спокойно, теперь следи…»

— Ты хоть бы сказал: в чем дело? — не унимался коренастый. — А то приказываешь, грозишься. Тебя в школе чему учат? С этой штуки, что у тебя, в один миг человека на тот свет отправишь.

— Давно пора! — крикнул Шульгин, чтобы не сбиваться с властного тона. И тут же тише добавил: — Там видно будет.