Я почувствовал себя неважно, когда покидал ванную комнату, но не придал этому особого значения, сославшись для себя на усталость. Легкая тошнота подкатила к горлу, распаренное в горячей воде тело стало вялым. Мне захотелось поскорее прилечь и я торопливо поднялся по лестнице к себе. В желудке родилось неприятное жжение и я лег. Казалось, я задремал на долю секунды, но когда выплыл из бредовой дремы, все мое тело горело огнем, словно в лихорадке. Голова кружилась. От движения комната бешено закрутилась, я свесился с кровати, меня вырвало прямо на белую козью шкуру.

Первая попытка собраться с мыслями ни к чему не привела. Я даже не смог вспомнить, что делал с утра. Потом вспомнил шум в голове и дневную жару. Ну вот, кажется, схватил солнечный удар.

Глаза слипались. Тело было абсолютно чужим, холодный пот тек по спине между лопаток, словно я только что пробежал несколько миль. Страх тронул сознание чуть позже, когда жжение внутри стало усиливаться, а желудок исторгал из себя одну лишь желчь. Я вдруг с ужасающей ясностью понял, что умираю. Чтобы не послужило причиной такого самочувствия, жизнь капля за каплей утекала из моего тела.

Холод, обычно терзавший меня вечерами, когда Мастер задерживался, сегодня не приходил, а я мечтал, о том, чтобы он наконец отстранил тот жар, что властвовал над моим телом. Сознание то и дело исчезало, то ли я засыпал, то ли просто терял его. В очередной раз я очнулся от громкого и нетерпеливого стука в дверь. Вокруг было темно. Потом я вспомнил Клариссу и с облегчением вздохнул: дверь заперта и ей не войти.

Внезапно раздался сухой хруст, дверь слетела с петель, выбив часть каменного косяка, вырвав из него железные штыри, на которых держались петли. Именно в этот момент зрение вернулось ко мне, заменив слух и я увидел в полумраке комнаты, как в дверном проеме возник Мастер. Его лицо было бесстрастным, холодным, но в глазах плескалось беспокойство. Он окинул взглядом комнату и вошел. Следом за ним протиснулся в комнату Дон, отстранив рукой то, что осталось от двери. Теперь они двигались абсолютно бесшумно, но только потому, что я потерял слух.

Мастер быстро подошел ко мне, и что-то спросил, наклонившись. Это было так странно, я не слышал, что он сказал, зато то, как он открывал и закрывал рот, напомнило мне рыбу, вытащенную из воды. Было очень забавно смотреть на его открывающийся рот, из которого не вылетало ни звука.

Он ударил меня по лицу, приводя в чувства. В голове зашумело.

— Что случилось? — медленно спросил Мастер, давая мне возможность вникнуть в его слова. — Ты что-нибудь ел? Пил?

— Солнце, — с величайшим трудом выдавил я.

— Нет, — беспощадно отрезал Мастер. — Отрава.

Яд? Кто мог отравить меня? За что?

— Ты что-то ел или пил? — настаивал маг.

— Мастер, тут разлитое вино, — проговорил Дон и с шумом втянул носом воздух.

— Это оно? — Мастер отвернулся от меня.

Дон несколько секунд молчал, потом хмуро заметил:

— Я бы не рискнул пробовать. Демиан, похоже, выпил немного, остальное разлил, но судя по действию походит на Воющий Лист, тот, что с южного побережья. У вина странный запах, горечью отдает. Я только читал о нем, самому не довелось увидеть.

— Если ты прав, Дон, то мы сильно опаздываем. Иди сюда, живо!

Маги обступили меня, протянули ко мне руки и тут же переглянулись.

— Да неужели город? — прорычал Мастер.

— Не дается, — подтвердил Дон, я позову Недгара и Вирель.

— Ничего не выйдет, еще совсем недавно все было нормально, а теперь я ничего не чувствую! Я, Дон, несмотря на то, что нахожусь к нему ближе всего.

— Придется по старинке, — проворчал Дон.

Мастер схватил меня за плечи и легко поставил на ноги. Голова закружилась, ноги были ватными. Маг отпустил меня, но ноги подогнулись, и я начал падать. Он легко подхватил меня и встряхнул.

— Стой! — резко велел он.

А мне так хотелось покоя! Зачем он заставляет меня стоять? Почему он не может оставить меня лежать на кровати? Там, хотя бы, не кружится голова.

Но Мастер был непоколебим в своем желании растормошить меня. Он заставил меня одеться и потащил куда-то по лестнице, требуя, чтобы я переставлял ноги. Дон побежал вниз, эхо его тяжелых шагов быстро затихло впереди.

На улице было темно. Тепло мостовой поднималось вверх, смешиваясь с прохладным прикосновением ветерка. Тускло горели масляные светильники. Я хотел прислониться к стене, чтобы передохнуть, но Мастер не дал. Вместо этого он увлек меня вперед, туда, где стояло здание кухни.

— Мастер, — хрипло взмолился я. Мне остались лишь простые, короткие и понятные всем слова. — Отдохнуть…

— Нет, — вновь сурово отрезал Мастер. — Ты должен двигаться, понял? Борись за свою жизнь!

Он вдруг резко остановился и тряхнул меня с такой силой, что мне показалось на мгновение — он выбил из меня все внутренности.

— Борись, потому что сам я уже не могу верить в то, что ты выживешь!

Мастер знал, как меня «обнадежить». Это сообщение странным образом разбудило во мне жажду жить. Еще никогда это чувство не захватывало меня столь сильно. Даже когда я пытался выжить на людных улицах Гранд Сити.

Я жалко улыбнулся магу.

— Куда? — дрожь в моем тихом голосе была не столь явной. Приложив огромное усилие, я отстранился от Мастера и заставил свое тело само стоять.

— К кухне, — не ответив на мою улыбку, холодно сообщил маг.

Держась за его плечо, я побрел туда, куда он указал.

Время тянулось нескончаемо медленно. Звуки то уплывали, то вдруг накатывали волной, обрушиваясь грохотом; темная пелена ударяла в лицо, принося ощущение эйфории, отделения от тела, то вдруг я слышал чей-то глубокий, незнакомый голос и чьи-то вытянутые красные глаза с тонким вертикальным зрачком смотрели на меня сверху вниз. Я испытывал к этим глазам странную привязанность, граничащую с любовью.

Я плохо понимал, что происходит, хотя смутно догадывался, что все это — чувства Мастера, в которого вцепились мои судорожно сжатые пальцы. Впервые я чувствовал его, но что за нелепость, он не ощущал меня. Для него я стал обычным куском мяса с костями, которому невозможно помочь.

Потом мне разрешили сесть, и я выпустил плечо мага. Вместо плеча он сунул мне в руку глиняную кружку с дымящейся жидкостью. Что-то резко царапнуло по каменному полу. Я посмотрел вниз и долго пытался понять, зачем мне подвинули к ногам ведро.

— Пей, — приказал Мастер, присев на корточки напротив. Он поймал мой взгляд и удерживал его, словно пытаясь проникнуть внутрь моего отрешенного состояния. Но не мог.

Я ужасно хотел пить, мне казалось, что внутри резвится, бросая горстями раскаленный песок, пустыня, и я охотно сделал большой глоток. Рот обожгло горечью, язык занемел. Казалось, что-то вдруг встало внутри, выпихнув горький отвар назад. Я в изнеможении склонился над ведром, но Мастер приказал.

— Пей еще!

Я выпил, но опять меня вырвало.

Тогда Мастер вдруг зажал мое лицо в своих прохладных, показавшихся почти ледяными ладонях и заставил взглянуть на него. Он говорил спокойно, но жестко:

— Ты должен заставить себя удержать этот чай, понимаешь? Иначе он не подействует, и ты умрешь.

Я кивнул и сделал маленький глоток — рот уже не чувствовал горечи, — а потом еще один. Пришлось делать долгие перерывы, чтобы усмирить тошноту. Потом вдруг отвар в чашке закончился. Последний глоток содержал в себе частицы травы, заваренной в воде, но я заставил себя проглотить и их. Мне казалось, я уже совершил подвиг, но магу этого было недостаточно: Мастер вновь поднял меня и потащил куда-то. Дон был постоянно рядом, они то и дело перекидывались короткими хмурыми фразами.

— Что сказал Вирель?

— Она его не видит, Недгар тоже, они ничего мне могут помочь, кроме того сбора.

— Наверняка есть что-то еще…

— Они обещали найти, но для этого нужно время. Эта ночь будет долгой для всех…

— Я не верю, что от Воющего листа нет противоядия.

— Это отвратительная дрянь, Мастер, отлично всасывается, поражает нервную систему, в малых дозах сперва вызывает помрачение сознания, потом вводит в кому, при длительной циркуляции — неминуема смерть. Он разрушает все, что только можно.