Он находит безукоризненно удобную форму сосуда — форму груши, качающейся на горизонтальных шипах. Воздух вводится сквозь дно. Этот сосуд называется конвертером.

10 января 1855 г. Бессемер берет первый патент на «усовершенствования в получении железа и стали».

После этого он снова и снова берет патенты, иногда несколько в один и тот же день и наконец 17 октября 1855 г. он берет последний патент. Из его текста ясно видно, что Бессемер не представлял себе ясно сущности процесса переделки чугуна в сталь — он предлагал продувать через расплавленный чугун пар или воздух или и пар и воздух. Между тем от продувки пара и воздуха получаются совершенно обратные результаты и сейчас на металлургических заводах употребляется продувка пара в тех случаях, когда хотят задержать интенсивность процесса.

Первые опыты Бессемера почти все неудачны и сталь неудовлетворительна.

Через много лет вспоминал об этих днях:

«Невозможно передать то ощущение, с каким я видел, как раскаленная масса, поднимаемая штемпелем, понемногу вылезала из формы — первый большой литой кусок ковкого железа, который видели человеческие глаза… Я ясно представлял, что это значило, какой колоссальный переворот в железоделательной промышленности целого мира это обещало, и в то же время безмолвно смотрел, как отвердевала раскаленная болванка».

Маленький паровозик с высокой трубой тянет несколько вагонов. Посмотреть издали — будто рогатая улитка, потерявшая свой домик, медленно ползет по палочкам-шпалам. Это нам — так, а в 1855 г. люди выходят из своих домов, с гордостью смотрят на поезд и говорят:

— Это лондонский скорый мчится в Челтенгем…

— Джентльмены, — кричит толстый старик. — Джентльмены, мы завтра позабавимся. Кто знает, может быть этим самым поездом, может быть даже в нашем вагоне едет величайший человек, гениальнейший изобретатель нашего столетия.

— Что же он изобрел?

— Ковер-самолет!

— Хо-хо!

— Патентованные подтяжки!

— Хэ-хэ-хэ!

— Конфеты от кашля.

— А-ха-ха-ха.

— Джентльмены, вы все ошибаетесь. Ваши догадки очень остроумны и без сомнения полезны для человечества, но этот гений нашел нечто более необыкновенное. Он прочтет завтра лекцию о получении железа без огня.

— Это просто какой-нибудь шарлатан!

— Я бы назвал эту лекцию: получение хлеба насущного без денег.

— Это просто мошенник!

— Джентльмены, вы увидите, когда мы придем на эту лекцию, он просто попросит у кого-нибудь перочинный ножик и заявит: вот я получил железо без огня!

— Джентльмены, — кричит толстяк, — не смешите меня. Я очень полнокровный, мне нельзя так смеяться. Ох, мы позабавимся, мы здорово повеселимся.

Доклад Бессемера в собрании Британской ассоциации в Челтенгеме начинается очень весело. Публика посмеивается, перешептывается.

Но докладчик так уверен, он говорит так дельно, показывает такие хорошие образцы металлов, что настроение собрания совершенно меняется. Конец доклада увенчивается бурными аплодисментами.

Первым выступает знаменитый инженер Джемс Нэсмит, изобретатель парового молота. Вот его подлинные слова:

— Я не хочу нисколько оспаривать первенство мысли или выполнения, но я должен напомнить, что несколько лет тому назад я взял патент на введение пара в железо при пудлинговании.[5] Это можно считать первым шагом на этом пути. Но Бессемер обогнал меня на целую милю, и я откровенно признаюсь, мне не остается ничего другого, как, вернувшись домой, разорвать свой патент.

Вторым говорит мистер Будд:

— Я смеялся вчера над вами, но сейчас я предлагаю вам бесплатно свой железоделательный завод для дальнейших опытов…

На следующий день.

— Покупайте «Таймс»! «Таймс»! Величайшее изобретение нашего века. Получение железа без огня. «Таймс»! «Таймс»! Доклад великого Бессемера. Напечатан целиком. «Таймс»!

В течение нескольких недель Бессемер получает за право использования патента 27 000 фунтов (270 000 руб.), и почти тотчас же начинаются неприятности. Бессемер применял для своих опытов бленавонский чугун, очень чистый и содержащий мало примесей. Этот чугун нельзя было иметь в больших количествах. Заводчики употребляли различные чугуны, не заботясь об их чистоте, и железо получалось со всевозможными примесями и очень низкого качества.

— «Таймс»! «Таймс»! Покупайте «Таймс»! Мошенничество Бессемера! «Таймс»! Бессемер поддел на удочку наших заводчиков! «Таймс»! «Таймс»! Удачная спекуляция шарлатана! Крупное мошенничество! «Таймс»!

«…Но я со своей стороны, как ни был сначала поражен, ни на одну минуту не терял веры в то, что все опять будет хорошо. Я слишком глубоко постиг принцип, на котором была основана вся теория, чтобы сомневаться в его правильности. Защищаться печатно было бесполезно… Продажей патента я выручил большие суммы, которые я по справедливости мог считать своими, так как они были ставкой в спекуляции совершенно так же, как и издержки, которые должен был сделать я сам. Но я не хотел этим удовольствоваться… Мой компаньон Лонгдон, который имел ко мне неограниченное доверие, тоже решил держаться меня до конца и нести свою долю издержек».

Я не хочу подробно рассказывать о дальнейших опытах Бессемера, так как боюсь, что вся эта глава будет один сплошной химический анализ различных сортов чугуна. Эти анализы делает Бессемеру известный химик профессор Генри. В результате Бессемер находит, что лучший чугун — это шведский, полученный на древесном угле. Но ни один завод не хочет производить новых опытов.

Бессемер открывает свой завод в Глефорильде.

Этот завод за 14 лет работы принес доходу в 57 раз больше того капитала, который был затрачен на его основание, и был наконец продан за сумму, в 24 раза превышающую основной капитал. Бессемер получал ежегодно доход в 600 %, доход, не снившийся ни одному ростовщику.

Теперь Бессемер достиг вершины своих мечтаний — у него слава и капитал.

— Взгляните, — говорит компаньон Келли м-р Дурфи, — я привез вам из Англии подарок — портрет величайшего изобретателя.

— Джон! — восклицает Келли и как потерянный смотрит на карточку. — Это Джон…

— Не Джон, а Генри Бессемер. Разве вы его знаете?

Келли садится в свое кресло и начинает плести косичку из бахромы. Пальцы у него трясутся. С карточки смотрят холодные, пронзительные глаза. Келли застегивает сюртук.

— Что с вами, мистер Келли, вам нехорошо?

Миссис Келли хватает карточку.

— Я его знаю, — говорит она. — Этот человек работал на нашем заводе в Виандоте и сбежал, не получив жалования. А где второй? С ним был еще товарищ, повыше. Где он его потерял по дороге? Или он убил его, чтобы свидетелей не было?

— Я не знаю, — говорит Дурфи. — Но, послушайте, надо начать процесс. Вы его выиграете. Американский патент Бессемера очень подозрительный. Что-то в роде: «Я не заявляю к патенту вдувание воздуха, так как этот способ известен и применялся раньше». Вы понимаете, это про вас, мистер Келли.

Келли встает, опирается о стол и все еще непослушным срывающимся голосом говорит:

— Я не умею. Я не буду. Я не могу бороться с таким ловкачом.

— Вы хотите, чтобы я купил ваш патент. Да, конечно ловкач.

Когда некий Муше предлагает ему свое изобретение Бессемер встречает его изысканно любезно:

— Муше, мой милый, вы очень наивны. Зачем же мне тратить деньги на то, что я могу получит бесплатно. Вы находите, что ваш способ противоположен моему. Я прекращаю обезуглероживание, когда у меня выгорело достаточное количество углерода, а вы обезуглероживаете до конца, а потом снова прибавляете чугун. И ваш способ лучше? Приходите завтра ко мне на завод, и вы увидите, что я применяю ваш способ.