Он помнил этих парней еще совсем мальчишками. Они постоянно держались вместе, в школе сидели на одной парте, вдвоем ходили на тренировки. И при всем при этом постоянно спорили. Сенсей прозвал их Чипом и Дейлом. Они и внешне походили на вихрастых непоседливых бурундучков. Это потом, с возрастом у Слона гены начали брать свое, и он стремительно вытянулся и набрал вес.

И вот сейчас какие-то ублюдки тупо забили его ребят. То что противник имел значительный численный перевес не вызывало у Сенсея ни малейших сомнений. Он сам тренировал Слона с Вадиком, вложил в них душу, научил всему, что умел сам или почти всему что умел. Некоторые, рискованные с точки зрения морали, особо убойные вещи он все же не решился передать своим ученикам. И как теперь выяснилось совершенно напрасно. Если бы он доверял им больше, возможно, Слон остался бы жив, а Вадик пострадал значительно меньше.

То, что произошло с его ребятами, было на его, Сенсея совести. И никто кроме него не нес за это ответственности. Он не имел права оставлять двоих неопытных юнцов без подстраховки в незнакомом месте. Внезапно горестные мысли Сенсея были нарушены страшным замогильным стоном, который послышался из порванных окровавленных губ Вадика.

Сморщившись от страшной боли и, приоткрыв затекший оплывший, налитый кровью глаз, он что-то прошептал.

Сенсей успокаивающе погладил его по плечу и ласково проговорил:

- Ничего, ничего! Сейчас вызовем 'скорую' и все будет хорошо! Вы у меня еще молодые запас прочности у вас есть. Так что выкарабкаетесь!

Он посчитал, что сейчас не самое удачное время, чтобы сообщать еле живому парню про гибель лучшего друга.

Вадик болезненно скривил угол порванного рта и прошептал:

- Били, сильно очень.

- Кто это были, узнаешь? - с надеждой спросил Сенсей.

Вадик утвердительно повел окровавленной головой и прежде чем ответить облизнул запекшиеся, пересохшие губы.

- Уроды, все в масках. Много, - он закашлялся и, закрыв глаза, какое-то время собирался с силами. - Одного я узнал, зовут Костя Кислый, человек Пономаря.

- Ты уверен? - спросил Сенсей.

- Я с него маску стянул, - прошептал Вадик и отключился.

Новость огорошила Сенсея. То, что в деле замешан Пономарь неприятно поразило его. Зачем Пономарю, старому, матерому вору, живущему по понятиям, вдруг понадобилось учинять такое? Быть может, у Хромова были какие-то свои проблемы с бандитами, о которых он предпочел умолчать? Что же это была за подстава и в какое такое дерьмо втянул его этот гребаный бизнесмен?

Хотя, скорее всего у Пономаря были какие-то свои темные дела со столичным бизнесменом. И на то, что кто-то шпионил за соседним участком, Пономарь отреагировал по его понятиям вполне адекватно. Тем более, что Вадик видел убийство гастербайтера.

У Сенсея никогда не было проблем с бандитами, впрочем, также как и с полицией. Сенсея в Ежовске хорошо знали и те и другие. Многие прошли через его спортклуб и ничего кроме чувства благодарности, за доброе отношение и полученную науку, к нему не испытывали.

Впрочем, теперь все это уже не имело для Сенсея никакого принципиального значения. Ибо для себя он уже решил, что за Слона и Вадика ему будет отвечать лично Пономарь. Причем так, что старый бандит проклянет тот день и час, когда опрометчиво дал команду своим псам штурмовать особняк Хромова и калечить его ребят.

Неожиданно напряженный ход мыслей Сенсея был прерван звуками многочисленных шагов. Он быстро снял с себя джинсовую куртку, свернул ее и осторожно переложил на нее голову Вадика. Подняв побелевшие от бешенства глаза он внимательно смотрел, как холл неторопливо заполняла толпа из десяти или около того человек.

Вадик не ошибся, это были определенно люди Пономаря. Многих он знал лично. И судя по тому, что на них не было масок, им, было, совершенно безразлично узнают их или нет. А это могло означать лишь одно, они пришли для того чтобы убить Сенсея.

- 11 -

Древний Египет, Мемфис.

Сети застыл, не зная, что ему делать дальше. То ли падать ниц перед божеством, то ли бежать прочь? Его инстинкт склонялся в пользу последнего. Полностью захваченный видом шакалоголовго бога он совершенно утратил над собой всякий контроль. Чего нельзя было сказать об Эхнасете. Его, захваченного одной лишь мыслью о том, как ему сохранить в целости и сохранности неприкасаемую особу Фараона, мало заботили возникающие перед ним непонятности и несуразности. Если Сети конкретно зациклился на одном только Анубисе, то Эхнасет воспринимал всю ситуацию целиком, не деля и не дробя ее на отдельные участки и фрагменты.

Он явственно видел перед собой небольшой подземный зал, прямоугольной формы, облицованный грубым камнем. На некотором расстоянии друг от друга помещение было разделено вертикальными колоннами, поддерживающими идеально ровный свод подземного помещения. Причем колонны были выполнены не в традиционном египетском стиле, изображающем связанные, вместе стебли лотоса, увенчанные, сверху пышными соцветиями. Они являли из себя нечто откровенно пугающее, совершенно непостижимое для человеческого разумения. Это был кошмарный синтез костяков, сухожилий и оголенных мышц, плотно переплетенных и закрученных с некими загадочными структурами в немыслимые кренделя и завитушки.

Посередине зала, на некотором возвышении, выполненном из дикого камня, лежала массивная гранитная плита. Видимо она являла собой нечестивый алтарь. На плите покоилось обнаженное женское тело. Рядом с алтарем стоял огромный саркофаг из странного полупрозрачного зеленого камня.

Но не это было главное. Эхнасет, будучи воином, привык моментально вычленять объекты представляющее максимальную опасность. Именно поэтому он сразу же переключился на пять зловещих фигур, высившихся по краям алтаря. Своим ростом они намного превышали Эхнасета, который сам был отнюдь не малого роста. Это были некие загадочные зооморфные фигуры. Основу каждой из них составляло мощное мускулистое мужское тело, едва прикрытое небольшой набедренной повязкой. Их могучие торсы венчали оскаленные звериные морды.

Судя по всему, церемонией руководил Анубис с головой шакала. Далее шла жуткая химера, подобия которой, в пантеоне богов Египта не было. Это было туловище мужчины с головой огромной очковой кобры. У отвратительного змея, словно во время смертельной атаки, был широко раскрыт капюшон.

Слева от этого существа, располагался некто с львиной головой. Лохматая львиная грива плавными прядями струилась на плечи, спину и грудь крепкого мужского торса. Следующее существо было с непропорционально большой головой орла. Сбоку от него стояло непостижимое создание, вершину его туловища венчала украшенная роскошными рогами голова священного быка Аписа. Кроме них к стенам церемониального зала испуганно жались еще какие-то люди. Впрочем, на первый взгляд, они не представляли серьезной опасности.

Не вдаваясь в подробности, и не анализируя последствия своего поступка, Эхнасет кинулся в атаку. Его целью было защитить своего повелителя, любой ценой. Его не остановило даже то, что на дороге у него стоял сам Анубис, Апис и другие грозные божества. Сейчас гнев Фараона был для него много страшнее гнева богов. Именно поэтому он с криком отчаяния, всхлипывая от ужаса, очертя голову ринулся вперед. Оказавшееся к нему ближе всех страшное существо, с орлиной головой получив сокрушительный удар мечом в живот, сложилось пополам и рухнуло на пол, обливаясь кровью.

Какое-то время Эхнасет скорчившись от страха, напряженно ждал, когда же боги покарают его за совершенное святотатство. За его спиной в немом ужасе застыл Сети и стражники. Но время шло, а ничего так и не происходило. Видимо настоящие боги окончательно отвернулись от тех самозванцев, что стояли перед алтарем с покоящейся на нем обнаженной женщиной посередине зала.

Внезапно осознав, что опасность им не грозит, Сети воздел меч кверху и грозно вопросил: