-Отец, я не собираюсь замуж, ни на следующий год, ни позже. Нельзя жить надеждами на милость природы, нельзя уповать на одно лишь везение. Меня не интересует ни фестиваль, ни брачные предложения. Не ругайте Мичи, он прав, мне совершенно безразлично, как прожить оставшуюся жизнь: девственником или родить кому-то, получив за это деньги. Пусть это мерзко и безнравственно, но это единственный способ заработать. Я знаю, что мне придется нелегко, но я готов, и вынесу это...

-Ты ничего не знаешь, Эви, - отец отнял от лица ладони и тщательно вытер мокрые щеки. - Садись, я расскажу тебе, что ждет несчастного омегу, пришедшего на Аукцион.

Сначала все проходят унизительный осмотр. Омег раздевают догола, и лекарь осматривает зубы и кожу, ногти на ногах и руках, волосяной покров и половые органы. Если найдет гнилые зубы или прыщи на теле, вши в голове, какие-то болезни, - такого кандидата прогоняют, отвесив за обман двенадцать палок. Всех остальных приводят в порядок - моют, укладывают волосы, одевают в короткие панталоны и присваивают номер. Имена вписывают только при заполнении контракта, да и тогда они никого не волнуют.

Аукцион длится три дня. Альфы приходят выбирать омег инкогнито, в свободных балахонах и масках, самые знатные имеют преимущество, их пропускают первыми. Никто не знает их личностей, кроме главного составителя документов, который соблюдает тайну под страхом казни. Омеге альфа имеет право не говорить своего имени до конца контракта.

Временный супруг (какой цинизм в этих словах!) совершенно бесправен. Его ото всех скрывают, поселяя или в загородное поместье, или в специально купленный на время контракта маленький домик. Он живет на положении тени, ни с кем не общаясь. Насколько я знаю, редко какой альфа видит в купленном на Аукционе омеге человека, большинство приходят к своему избраннику только в указанные лекарем благоприятные для зачатия дни, не показывая лица и относятся к бедняге, как к бессловесному телу, годному лишь на вынашивание вожделенного плода. Скажи, ты сможешь вынести все это и не сломаться, Эвальд?

-Я должен. Я смогу.

-Ты девственник, сынок. Ты так красив, и ты достоин счастья. А вместо этого хочешь обречь себя на муки, нравственные и физические. Сам половой акт... без нежности и должной подготовки... довольно болезненное неприятное действо, по сути насилие. Ты будешь вспоминать о грубом вторжении всю жизнь. Пожалуйста, передумай, я не могу отпустить тебя на такое безумие. Мичи любит тебя, он сделает тебя счастливым, он будет ласков и не причинит боли...

-Отец. Вы знаете, другого способа не существует. Я молод и надеюсь быстро забеременеть, и тогда мой наниматель больше не будет мучить меня близостью. Пожалуйста, благословите.

-Ты так упрям. И так помешан на приданом братьев.

-Не говорите им, куда я еду. Скажите, что нашел работу обучать стрельбе из лука. Но можно вас спросить отец? Откуда вам так хорошо известно про Аукцион?

-Взгляни на меня внимательно, Эвальд. Что ты видишь? В нашем королевстве все жители темноволосые и темноглазые. А я? Ты никогда не задумывался, почему я так резко отличаюсь от всех остальных? Откуда у меня пепельные волосы и голубые глаза? Все потому что я тоже рожден от временного супруга, которого занесло к нам в столицу из отдаленного северного графства, а рассказал мне правду об отце мой старый воспитатель.

-Но неужели все альфы грубые насильники, отец? Неужели нет ни в ком из них хоть тени нежности? Мичи говорил, на Аукционе только красивые омеги. Так разве красота не дает хоть маленькой надежды на нормальное обращение?

-Может, и дает. Но я бы не рассчитывал на это.

-Прости, отец, но мне пришла в голову одна мысль, а не пытаешься ли нарочно меня запугать?

-Глупый. И упрямый. Ведь все равно поедешь, даже без моего разрешения.

-Я все решил, отец. Поеду.

***

Через три дня серый от бессонных ночей Мичи сажал меня в главном городке графства на дорожный дилижанс, направлявшийся в столицу. В ранце у меня была смена одежды, немного денег на еду и ночлег, перстень Наследника и маленький холщовый мешочек с драгоценной заколкой. О том, что меня ждет, я старался не думать, сосредоточившись на мысли, что все мои испытания когда-нибудь кончатся, и я вернусь домой с так нужными нам деньгами, чтобы счастливо выдать замуж братьев, поправить дела в замке и нанять для отца постоянного лекаря...

Глава 10

Эвальд люн Кассль (Эйлин Милон)

-Господин Старший лекарь, у этого омеги шрам на плече! Что делать - пропускать или отбраковывать?

-Ты что, с ума сошел, глупый Левкодий, как можно отбраковать, такого-то красавчика? Шрам не волдырь, тело не портит. И маленький совсем, ясно, что от стрелы, однако довольно свежий. Ну, отвечай, парень, как умудрился пораниться? Небось, на охоту ходил, вот и подстрелили случайно?

-Да, господин, - коротко кивнул я, не считая нужным вдаваться в подробности. Осмотр затянулся, утомив тело и душу, и больше всего мне хотелось, чтобы это испытание поскорее закончилось.

-Крестьянские дети, что с них возьмешь? - философски изрек лекарь, скользя прохладными ладонями по моим ребрам, - вольница, растут без присмотра. Но ты парень, как-то слишком уж тонок в кости, и черты лица у тебя благородные. Отец из дворян, что ли? В приграничных графствах господа часто со слугами балуются, а потом вот такие красавчики на свет появляются. Ладно-ладно, можешь не отвечать, не нашего ума, раз пропустили на осмотр, значит с документами все в порядке... А вот с руками придется повозиться, ладони в мозолях и кожа грубая, изысканным господам может не понравиться. Подай самое лучшее масло, Левкодий, с цветками журры, за ночь должно подействовать, и будут к утру наши ручки нежные, как у младенчика... Ты точно лучник, парень, вон и отметина от тетивы у тебя, - обильно нанося густую оливковую жидкость на мои руки, без всякого интереса выспрашивал лекарь.

-Жизнь у нас трудная, так что приходится всяким делом заниматься, господин, - так же равнодушно отвечал я. - Отец ремесленник, а всего нас у него пятеро, - по добытой для меня табличке я значился как Эйлин Милон, девятнадцати лет, родившийся в семье вольных мастеровых.

-Ну и красавец ты, парень, - снова оценивающе взглянув на меня, восхищенно цокнул языком лекарь. - Много я видывал смазливых омег, потому как лет двадцать уже служу на Аукционе, но такого, как ты, встречаю впервые. Эх, до чего несправедлива жизнь! Родись ты в благородной семье, сейчас может у самого Короля ходил бы в наложниках, в злате серебре купался и горя не знал! Ну, до чего же пальчики-то у тебя длинные, с такими только на бузуки (щипковый инструмент, разновидность лютни) играть, а ты вот сюда явился, и что тебя ждет впереди, одному Юйвену ведомо!..

-Наставник, вы просили напоминать... - испуганно дернул его за рукав младший лекарь по имени Левкодий.

-Да-да, болтаю много, - без тени раскаянья причмокнул Старший, завинчивая узорную пробку на большой бутыли с маслом, - но я ж ничего такого... Ну, все, парень, ты признан годным, по всем пунктам подходишь, как чолышко! Удачи на торгах, и пусть тебя купит добрый господин, которому ты принесешь долгожданную радость, родив наследника!

В ночь перед Аукционом я плохо спал, мне снились странные сны, и я просыпался в холодном поту, тщетно пытаясь успокоиться. Думал о братьях, об их счастливом будущем, о том, как мы наймем каменщиков и отремонтируем замок, и он снова станет нарядным и изящным, а потом лекарь поправит отцу здоровье, и его красивые голубые глаза радостно засияют навстречу мне, излучая нежную любовь и признательность... На время тревога утихала, а потом снова начинались мучения, и липкий, как паутина, страх перед будущим, перепоясывал тело безжалостным обручем, давя на сознание.

"Пути назад нет, Эвальд, - неслышно шептал в тишину тесной комнатушки, выделенной мне для ночлега, - ты справишься с этим, ты все выдержишь. Всего лишь шесть циклов, по три дня в каждом... ты выдержишь, сможешь, потерпишь, в конце концов. Не убивать же тебя будет этот самец, а всего лишь... ну ладно, не стоит пока об этом. Я молодой и здоровый, Бог даст, смогу понести с первой же ночи, тогда и вовсе все пройдет отлично. У альфы больше не будет причин ко мне приходить, и я проживу весь срок без забот, дам жизнь его семени и получу деньги. Все просто и ясно. Я для него - бессловесное тело, он для меня - денежный мешок, и кроме вознаграждения мне от него ничего не нужно. Ни нежности, ни тепла, ни простого человеческого обращения. Контракт. Обязательства. Деньги. На этом все! Хотя, я думаю, что отец просто пугал меня, пытаясь отговорить от принятого решения, и они, эти знатные альфы, совсем не насильники. У меня неплохая внешность, так что наверняка мой временный супруг возжелает красивого тела, и я стану для него лакомым кусочком. Это может участить его посещения, но делать нечего, придется потерпеть. А может, он будет со мною нежен, и мне это даже понравится, и ночи с ним не будут такими уж неприятными? Видел же я, как страстно ласкал тогда нашего горничного герцог Реналь..."