— Кто старший?! — хрипло спросил Кириков.

— А в чем дело?! — спросили из темноты.

— Да так... Посмотреть хочу... ...Яркие лучи солнца пробиваются сквозь

зарешеченное окно одиночной камеры в гарнизонной гауптвахте.

На голом деревянном топчане лежит мужчина в камуфлированной куртке и брю­ках, в ботинках на толстой подошве. Лица лежащего мы не видим—оно закрыто жур­налом «Человек и закон».

За дверью камеры слышатся шаги и не­громкое: «Товарищ майор, во время моего дежурства никаких происшествий не слу­чилось. Дежурный по гарнизонной гаупт­вахте лейтенант Мамонов».

Щелкает замок. На пороге появляется майор Морошкин. Мужчина откладывает журнал, поднимается. Перед нами старший лейтенант Кириков: куртка расстегнута, он без ремня, без берета.

Морошкин молча садится напротив Ки­рикова. Майор утомлен и сердит:

— По условиям учений вы обязаны от­вечать на наши вопросы. Вам это известно?

— Так точно.

Майор достает из планшета несколько страничек машинописного текста — «показа­ния пленного».

— А вы утверждаете, что мост — это ваша работа,— с упреком говорит Морош­кин. 

— Точно так,— тихо подтверждает Ки­риков.

Несколько секунд майор пристально смот­рит на Кирикова. Тот не выдерживает взгляда и отворачивается, усмехнувшись.

— Сколько было групп? Где они? — про­должает допрос майор.

Кириков молчит, все так же отвернув­шись.

— Как вам не совестно, товарищ стар­ший лейтенант. На войне я нашел бы сред­ства разговорить вас. А сейчас будьте доб­ры играть честно.

— Вы не могли бы перечислить все воп­росы?

— Сколько групп работает в нашем ты­лу? Точное место выброски? Их маршруты, задачи? Цель всего десанта?

— Ну и аппетиты у вас,— спокойно и чуть иронично говорит Кириков.

Морошкин резко и сильно бьет по столу кулаком:

— Вы обязаны отвечать на мои вопросы, раз влипли,— уже кричит он.

Кириков исподлобья смотрит на майора.

— Я доложу о вашем поведении коман­дующему учениями, и ваш полк накажут. Вы лишаете свое начальство всех шансов на успех,— уже спокойнее говорит майор.— Я слушаю, Кириков. Не тяните.

— Прыгали три группы,— тихо начинает старший лейтенант и подходит к окну.— Сначала я и мой напарник... Третья группа должна была десантироваться чуть даль­ше — точного места не знаю.

— Верю. Командиры групп?

— Лейтенанты Пахомов и Тарасов...

— Хорошо. Объекты диверсий? Мост... Еще?

— Склады горючего истребителей-перех­ватчиков... Задачи других групп не знаю.

— Верю. Теперь — в каком месте надо ждать удара основных сил вашего десан­та?— Морошкин протягивает Кирикову карту.— Покажите, пожалуйста.

— Честное слово, не знаю, товарищ май­ор,— Кириков нарочито закашлял.— Я ведь мелкая сошка...

— Ну, допустим. А куда пошел Пахо­мов?

— Мы расстались в седьмом квадрате.

— Состав его группы?

— Пятеро.

— А у Тарасова?

— Четверо...

— Вот это другое дело,— примирительно сказал Морошкин, поднимаясь с табурет­ки.— Давно бы так.

Козырнув, майор выходит из камеры. Ки­риков зло смотрит ему вслед...

Что-то заставило лейтенанта Пахомова открыть глаза и мгновенно подняться с зем­ли. В тот же миг через него перелетели двое. Лейтенант рванулся в кусты, но его словно подрубили. Падая, Пахомов сгреб кого-то, подмял под себя.

Сверху на него навалились двое: ловко оттянули голову, сделав удушающий зах­ват, заломили руки.

— Всех взяли?! — спросили из темноты.

— Так точно,— ответил тот, кто сидел на Пахомове...

...Камера на гауптвахте. Без окна, с не­ярким плафоном под самым потолком.

Перед Морошкиным, прикрывшись сол­датской шинелью, сидит лейтенант Пахо­мов. На его лице — ни тени грусти... С улыбкой глядя на майора, он сжимает ку­сок толстой резины: тренирует руку.

— Значит, заминировав мост, вы за че­тыре часа прошли без малого сто километ­ров?

— Восемьдесят пять,— поправил Пахо­мов.

— А старший лейтенант Кириков?

— Не понял...

— Хм... Ваш напарник. Он-то куда рва­нул?

— Я был один, товарищ майор.

— Да?

— Честно!

— Ну, да ладно с Кириковым... Меня, признаться, больше интересует сейчас дру­гой ваш приятель — лейтенант Тарасов,— произнес Морошкин последнюю фразу рез­ко и сердито.

Пахомов усмехнулся и подмигнул май­ору.

— Невысокий такой... крепкий... светло­волосый... Виктор Павлович. Тарасов пер­вый раз пошел на задание,— улыбаясь, про­должал Морошкин.

 — Что вы такое говорите, товарищ май­ор? — в тон ему ответил Пахомов.

Морошкин поднялся с табуретки. Встал с топчана и лейтенант. Майор потрогал ухо, глядя на Пахомова, почесал нос и, подмиг­нув Пахомову, пошел к двери. Здесь он трижды постучал в стальное окошко. Дверь открылась. На пороге дежурный лей­тенант и Кириков.

— Прошу,— майор жестом приглашает Кирикова войти в камеру. Тот выполняет просьбу Морошкина.

— Часика...— майор посмотрел на часы,— через четыре мы отправим вас к вашему начальству — пусть оно теперь с вами раз­бирается. Туда же посредник доставит ва­ше оружие... А Виктора Павловича Тарасо­ва мы, бог даст, сами найдем. Вот так, гвардейцы,— тишина и симметрия, как го­ворится...

Группа Тарасова быстро и бесшумно дви­жется по лесу. Все сбросили куртки; сос­редоточенные мокрые лица.

Волентир зло смотрит в затылок Тара­сову.

— Момент, командир! — зовет Волентир. Тарасов останавливается, ждет, когда к

нему приблизятся остальные.

— Можно курить,— говорит лейтенант. Кивнув прапорщику, он отходит в сто­рону.

— Ну? В чем дело? — спросил Тарасов.

— Они,— прапорщик машет куда-то в сторону,— ни хрена про нас еще не знают: ни где мы, ни куда идем... Сейчас нужен хороший кураж. А вы уже заранее всего боитесь... Тот вертолет у оврага — вовсе не хвост. Это случай...

— Вертолет — не хвост, согласен. Но если нет хвоста, значит, они сделали не одну и не две засады, и не где-нибудь, а именно у складов. И я туда не пойду! Я буду там, где меня меньше всего ждут,— в городке р акетчиков. Ясно? — на одной сердитой ноте «выдал» Тарасов. Волентир молчит.

— Мне нельзя начинать службу с про­вала. Я буду зубами землю грызть, но до­копаюсь до командного пункта,— продол­жал Тарасов.— Об одном прошу: не мешай­те мне... Как человек прошу — не как ко­мандир.

Волентир резко вскидывает голову:

— Командный пункт нужен всем, не только вам! И мне, и Пугачеву, и Егоро­ву! И комполка с начальником штаба не меньше зависят от нашего успеха! И они не дурнее вас! Сказано, склады, значит склады! Это большой шум! А в городке ракетчиков, куда вы предлагаете идти, од­ни лишь офицерские жены да солдатская баня!

— У штаба один приказ — взять зама­скированный командный пункт,— резко ответил Тарасов.— А с какой стороны я к нему подойду — мое дело. Я тут коман­дир! Слышите?!

Тарасов долго, с некоторым вызовом смотрит на Волентира.

— Этот разведвыход у меня, может быть, сто первый,— ответил прапорщик, выдержав этот взгляд.— Я на этом деле железные зубы нажил, понял? Все в толк не возьму, командир, откуда у вас такая уверенность?

— Ч-черт — сказал Тарасов со злостью.— Ладно, убеждайтесь на собственной шку­ре! Егоров!

— Я! — ответил тот.

— Пойдешь с прапорщиком!

— Есть!

— Встречаемся у городка ракетчиков,— сказал Тарасов Волентиру.

— Ясно,— довольно ответил тот.

— Вот в этом лесочке... Ждем... До 22.00!

— Есть.

— Но учтите... Там — засада...

 Волентир отходит от лейтенанта. А он, дотронувшись до «тельника», говорит и прапорщику, и самому себе:

— «Рябчиком» чую...

Баня в гарнизоне ракетчиков освещена, как дворец, несмотря на поздний час. Од­ному взводу командуют на выход, друго­му — заходить...

Все это из-за проволоки видят парашю­тисты-разведчики. К бане подкатил «га­зик». Из него вышли полковник и два майора с вениками под мышками.

Стало чуть светлее. Луна совсем под­нялась. Четче вырисовываются контуры складов горючего, которые держит под не­усыпным оком засада майора Морошкина. В лунном свете проступают силуэты бое­вых машин пехоты... Сторожевые вышки, ряды колючей проволоки...