Широко улыбаясь, Зуев козырнул Мо­рошкину, торопливо побежал ему навстре­чу.

— Сам-то как? А? — радостно спросил Морошкин, соскакивая на берег и пожимая руку Зуеву.

— В форме, товарищ майор! — Зуев до­стал из полевой сумки бумаги, отдал их Морошкину. — Тут все, Геннадий Семено­вич,— довольно сообщил он.

Майор начал перебирать листки...

— Десантированы три группы,— доло­жил Зуев.— По пять-шесть человек. Точки, где они прыгнули, отмечены на карте... А это командиры групп.—Зуев спокойно до­стал из кармана три фотографии, отдал их майору.

На фотографиях — Кириков, Пахомов и Тарасов.

— Этого я знаю,— Зуев ткнул пальцем в фото Тарасова,— на сестрах женаты... Не удалось, правда, узнать, куда они идут.

— С этим мы уже разобрались... Устал?

— Есть немного...

— Сосни где-нибудь... Пока я тут с бу­мажками маркую. Часика два...

— Ванну бы,— серьезно сказал Зуев.

" — Да ради бога!—Морошкин оторвался от бумаг, присел и зачерпнул воду.— Мыло и мочалка у меня в кабине. Давай, Зуич!

Среди грохота и пыли сердитый, разго­ряченный майор военной автоинспекции, размахивая своим жезлом, торопил колонну бронетранспортеров.

Несколько гражданских машин, среди них и автолавка, ждали, когда колонна минует мост с табличкой на въезде: «Взорван», спустится к реке, чтобы своим ходом пере­правиться на другой берег.

— Ну скоро, товарищ майор?! — с пони­манием дела спросил у регулировщика во­дитель молоковоза.

— Минут через пять! — ответил майор ВАИ.

Майор Морошкин идет вдоль стоящих у моста машин... Шесть танков... Грузовик со свиньями...

От тяжелого крытого ЗИЛа, рычащего незаглушенным мотором, к Морошкину быстро приближается подполковник в милицейской форме. У него усатое, серое от усталости лицо. Без приветствий он говорит простуженным басом, коротко и уверенно:

— Мне надо на тот берег, товарищ майор.

— Минут через пять. Глаза милиционера сузились.

— Поверьте, мне не до игрушек. Что-то в его тоне останавливает Морошкина. Он смотрит на подполковника, мол­чит, ждет объяснений. Тот говорит тихо:

— Бежали четверо из колонии усиленно­го режима — зверье... Вооружены.— Он про­тягивает Морошкину фотографии.

Майор смотрит: тупые, грубые лица. Ан­фас, в профиль. Это они видели, как приво­днилась на озеро группа Тарасова...

— Где? — спросил Морошкин.

— За рекой, в карьерах.

— Идемте,— коротко кивает Морошкин, снова направляясь к мосту.

Группа Тарасова — в сборе. Все одеты в куртки и брюки, все с автоматами.

На широком пне, ровном, как стол, Волентир сортировал грибы и какие-то кореш­ки. Несколько рыбешек лежали тут же, в траве...

Тарасов лежит на спине, покусывает тра­винку. Рядом с ним тихо шипит портатив­ная рация. Пугачев устроился рядом.

Егоров задумчиво и внимательно смотрит в небо, слушая Пугачева. А тот, покури­вая через мундштук, вслух мечтает:

— Заеду денька на четыре в детдом... За­тем в Мурманск — к своим бичам: рыбки поем, погуляю... А потом, может, вернусь в эту систему.— Пугачев хлопнул по своему автомату.— Лейтенант тянет в школу пра­поров...

— А я, наверное, останусь на пасеке,— по-прежнему глядя в небо, говорит Его­ров.— Отец пишет, что купил новую семью пчел...

— Меня как-то под ухом одна хватану­ла,— Пугачев оживился, показал, пуская дымные колечки, куда его укусила пчела.

— Пчелы не любят суеты...

В рации, которая стоит у изголовья Тара­сова, слышны голоса:

— Пока никаких следов. Военные? Зна­ют... Да, знают... Приметы известны — я сам доложил... Ясно... Понял вас, второй!

Не отрываясь от своего дела, Волентир сурово смотрит то на рацию, то на Тарасо­ва. Лейтенант замечает это.

— Милиция!—успокоил Тарасов.— Ищут кого-то. Или учения.

Волентир присыпал нарезанные грибы солью и еще чем-то.

— Кушать подано! — объявил он. Пуга­чев отправил в рот грибок. Волентир вопро­сительно смотрит на него...

— А-а ни-ичего! — похвалил Пугачев...

Вертолет майора Морошкина только что приземлился у стартовой батареи. Около вертолета, под еще вращающимися винта­ми, Морошкин допытывался у пострадав­ших:

— Кто тебя «пеленал»? — спросил он у водителя.

— Здоровый такой... Как битюг.

— Расспрашивали?

— Интересовались, какая дорога к бен­зохранилищу лучше — по асфальту или трактом...

— А как они одеты? Не запомнили де­тали?

— Полный камуфляж,— виновато взды­хает Скиба.— Лица... Один невысокий, бе­лобрысый такой.

— Этот? —майор показал Скибе фото Тарасова.

— Он! 

Вечер в густом лесу. Мелкий дождь сып­лет на деревья, на спящих десантников.

Волентир складывает карту, осторожно трогает за плечо Тарасова:

— Подъем!

Лейтенант встает одним рывком. Быстро идет к Егорову, мягко будит его. Волентир

тем временем развернул карту, подсветил ее фонариком. Тарасов сел рядом, закурил.

— До бензоскладов пять километров... с небольшим,— сказал Волентир.

— А до гарнизона ракетчиков?

— Без малого три... 

— Туда и двинемся.— Тарасов сделал глубокую затяжку.

— Дохлый номер,— спокойно ответил Во­лентир.

— Отставить,— тихо и строго предупре­дил Тарасов.

— Я к вам не набивался,— произнес прапорщик.— К тому же у нас в разведке каж­дый волен говорить все, что считает нуж­ным... для пользы дела...

— Конкретней! — «завелся» Тарасов.

— Гарнизон ракетчиков — это пустышка. Надо идти на бензосклады.

— Смысл? — Тарасов зло сунул в землю сигарету.

— Горючее! Оно идет к аэродрому пере­хватчиков.

— На бензоскладах нас ждут!

Прапорщик насупился и начал сворачи­вать карту. Неподалеку громко ухнул сыч. Егоров тут же отозвался. Все уставились в темень леса...

Бесшумно появился Пугачев, присел под­елкой, глубоко вдохнул и выдохнул — снял сбой в дыхании.

— Принес? — нетерпеливо спросил Тара­сов.

Пугачев бережно вытащил из-за пазухи кота ослепительно белого цвета. Так и хо­чется погладить красавца-альбиноса.

— Большая деревня? — спрашивает Тара­сов.

— Это хутор лесника... Моего деда, то­варищ лейтенант,— виновато ответил Пуга­чев.

 — Ты был у него? — строго спросил Во­лентир.

— Что я, дурак?

— Военных не видел?

— Все тихо, Виктор Павлович,— отве­тил Пугачев.

— Смотри... По самолетам,— тихо прика­зывает Тарасов.

Волентир сердито пинает ногой пень — он разлетается на куски.

— Кто вперед, товарищ лейтенант? — с надеждой справляется Егоров.

— Прошу, если не возражаешь!—серьез­но отвечает Тарасов.

Майор Морошкин надевает пятнистый, похожий на яйцо шлем, застегивает на под­бородке ремешки, опускает на глаза при­чудливое устройство — прибор ночного ви­дения. И начинает неторопливо осматри­ваться...

Безлюдная лесная дорога... Деревушка. Темный забор из колючей проволоки. За ним — громадные камуфлированные цистер­ны, на которые наброшена маскировочная сеть... Высокие сторожевые вышки с часовыми... Четыре замаскированных тан­ка...

Солдаты в камуфлированных комбинезо­нах, в масках... Автоматчик с прицелом ноч­ного видения... Позади Морошкина, как призрак, появился капитан Зуев.

— Все на местах, Геннадий Семено­вич,— тихо доложил он.

— Начинаем,— шепотом произнес майор.

Группа старшего лейтенанта Кирикова устало идет по широкому лесному ручью. Впереди — небольшая поляна, залитая лун­ным светом. Темный лес подступает вплот­ную. Вот разведчики вышли на ровное ме­сто, в тот же миг позади затрещали сучья. Тот же звук послышался слева и справа...

Десантники не успели и шага ступить, как поляну блокировали два небольших бронетранспортера. Рослые парни в маск­халатах и с автоматами плотным кольцом окружили парашютистов, стрелки броне­транспортеров взяли группу Кирикова в перекрестья станковых пулеметов.

— Руки на голову, гвардия! — скомандо­вали из темноты.— И чтобы тихо!..

Радист группы вдруг выхватил из-под куртки портативную рацию, рванул вверх ее антенну. Но его опередил рослый солдат: ловким движением он зажал штырь, а за­тем вырвал рацию.