Бесшабашный и неопытный главарь кодлы часто «от­вязывался» от своей братвы. Проводя вечера в излюблен­ном ресторане, он неоднократно выходил из помещения на улицу, чтобы с деловым видом потолковать по душам на свежем воздухе то с одним, то с другим подчиненным с гла­зу на глаз.

Если бы не чрезмерная осторожность Харитона, он бы ликвидировал свой объект уже в первый вечер наблюдения за ним. Но неукоснительная привычка проводить обяза­тельную подготовку к намеченной операции заставила его отказаться от нескольких возникших возможностей. К тому же в первый день слежки за Трактористом он не взял с со

бой снайперской винтовки.

Результатом данного кратковременного наблюдения за жертвой явилось то, что Харитон окончательно решил взять его ликвидацию на себя.

Как Стокоз

с Эфиопом, так и преемник последнего — Тракторист, по известным читателю причинам, всем уве­селительным заведениям города предпочитал ресторан «Во­дник», где он постоянно отдыхал вечерами. Именно там и решил глава киллеров расправиться с ним.

На второй день наблюдения за намеченной жертвой Харитон взял с собой снайперскую самозарядную винтов­ку системы Драгунова, имевшую магазин на десять патро­нов калибра 7,62 мм, с глушителем и оптическим прице­лом. После убийства Тракториста следовало бы в обязатель­ном порядке избавиться от винтовки, которая при обнару­жении ее работниками милиции, могла бы стать важной уликой против него. Но это только

втом

случае, если у сле­дователя будет в наличии пуля с места происшествия. Лю­бой специалист по баллистике легко мог «привязать» ору­жие к пуле, а значит, и его владельца — к совершенному преступлению. Но из-за какой-то десятки тысяч долларов лишаться отличной, пристрелянной винтовки ему не хоте­лось. Следовательно, нужно было так стрелять в Тракторис­та и так убивать его, чтобы пуля, пройдя через тело жертвы, не угодила в стену здания ресторана, а беспрепятственно продолжила свой полет дальше, до полной потери в ней кинетической энергии.

Устроив в укромном месте возле парадного входа в «Во­дник» засаду, Харитон стал ждать благоприятного для себя момента, который наступил лишь в одиннадцатом часу ве­чера: Тракторист с одним из своих знакомых по ресторану вышел на террасу покурить.

Харитон был хладнокровным и опытным стрелком. Он не сомневался, что с первого же выстрела убьет Тракторис­та, гак как целился ему в лоб. Беспокоило его сейчас только то, что произойдет позднее: «Насколько далеко от берега пуля упадет в воду после поражения жертвы?»

Только брызги разлетевшихся в разные стороны моз­гов Леши Тракториста и падающее его тело дали его собеседнику понять, что случилось. По тому, как он стал дальше действовать, можно было прийти к выводу, что это был очень даже сообразительный парень. Упав на пол террасы даже раньше мертвого тела Тракториста, он стал кричать и звать на помощь. Сбежавшимся на его крик друзьям покой­ника и посетителям ресторана он только и смог сообщить:

— В нас стреляли! Какой-то гад Лешу Тракториста убил!

С опаской за свою жизнь, люди стали озираться, осмат­ривая прилегающую к ресторану местность, но, кроме един­ственного, уже находящегося довольно далеко легкового автомобиля, стремительно удаляющегося от них с потушен­ными фарами, ничего подозрительного не обнаружили.

Желающих преследовать злоумышленника среди со­бравшейся группы гуляк не нашлось. Директор ресторана, разумеется, немедленно сообщил о разыгравшейся в его заведении трагедии в отдел милиции. Ми нут через тридцать после его телефон

ного

звонка на дежурной машине приеха­ла оперативная группа, возглавляемая следователем проку­ратуры юристом второго класса Фуфачевым Валентином Степановичем.

Осмотр места происшествия занял у него около трех часов. Труп Тракториста вместе с постановлением о произ­водстве судебно-медицинской экспертизы следователь от­правил в морг.

Если бы Харитон знал о той злой шутке, которую Сто

коз разыграл с Валентиной, он вряд ли согласился браться за выполнение этого заказа. Но, как говорится, дело уже было сделано, и вернуть назад теперь ничего было нельзя.

Гибель Стокоза в ее квартире при неизвестных обстоя­тельствах полностью разрушила привычный и приятный образ жизни Валентины. Она совершенно лишилась покоя и не находила себе места, постоянно пребывая в тревож­ном ожидании. Кому было как не ей точно знать, что она своего любовника не убивала, но реальность отходила куда- то на задний план: в ее представлении все доказательства, связанные с его гибелью, были направлены против нее. Вот эта бессильная безысходность и бесила, злила и угнетала душу молодой женщины. Она постоянно с ужасом ожида­ла, что вот-вот услышит от кого-нибудь об убийстве или обнаруженном в лесопосадке трупе Стокоза, но дни летели за днями, а никаких слухов о гибели или исчезновении мо­лодого бизнесмена в городе не было.

Когда Старовойтов вернулся домой из командировки в Москву и осчастливил квартиру Валентины вечерним ви­зитом, то сразу заметил и почувствовал в поведении любо­вницы какую-то несвойственную ей скованность и сосре­доточенность.

—

Я смотрю, Валентина, у тебя за время моего отсутст­вия что-то случилось?

—  

Все хорошо, папочка, — пытаясь улыбнуться и ка­заться по-прежнему беззаботной, ответила она ему.

Несмотря на все ее заверения, что он ошибается в сво­их предположениях, Старовойтов оставался при своем мне­нии и продолжал добиваться у нее признания.

— 

Ты мне скажешь, наконец, что тут у тебя произош­ло, или нет? —возможно, в десятый раз задавал он ей свой вопрос.

Нелегко было Валентине сдаться и начать отвечать на его вопросы. Она понимала, к каким неприятным послед­ствиям для нее может привести такое признание, но уже было невыносимо продолжать и дальше нести в одиночес­тве всю тяжесть ее беды. Поэтому она решилась и подроб­но рассказала Старовойтову о случившемся в ее квартире ЧП.

По мере того, как Валентина посвящала Старовойтова в существо происшедшего, его лицо темнело, покрывалось красными пятнами, становилось отталкивающе неприят­ным и злым.

—

Зачем Стокоз приходил к тебе?

—  

Он просто... Хотел узнать.. Жаловался, что ты его жестоко обидел. Ты действительно рассказал Трактористу, сколько бабок он получил на твоем заводе по договору?

—

Ты трахалась с ним?

— 

Нет! Клянусь тебе, нет!

— 

Не бреши! С твоим-то слабым передком!.. Наверня­ка, не устояла! Шлюха! Да он, небось, только пальцем тебя поманил, и ты сразу же...

—

Хорошо! Не веришь — не надо. Пусть будет по-твоему, и я с ним... Но что из того? Я клянусь тебе, что не убива­ла его!

Кому нужна твоя исповедь! Ты меня больше не ин­тересуешь! Все! Кончено! Тебя больше нет! И забудь обо всем, что у нас было, понятно? На меня больше не рассчи­тывай!

— 

Неужели ты меня бросишь в такой момент?!

—

Ты не забывай, кто — я, и кто — ты! Я не собираюсь впутываться в эту грязную историю из-за какой-то продаж­ной шлюхи.

Валентина, не обращая внимания на его грубость и ос­корбления, пыталась ум и л ости вить его:

—   

Роман Карпович, Ромочка, прости, ради Бога! Ну, пожалейте меня! Помогите выпутаться из беды! Я ведь дей­ствительно его не убивала!

—

Да не интересует меня, убивала ты этого негодяя или нет! Перед следователем будешь оправдываться! Ты, сво­лочь, как пиявка, высасывала из меня деньги, подарки... Ну, спасибо, гадина, спасибо, что глаза раскрыла мне наконец- то, помогла прозреть! Но учти: больше тебе у меня ловить нечего!..

Не прощаясь, он бросился из ее квартиры на улицу, как из горящего дома, задыхаясь от негодования и бессильной злобы.