Солоноватая, грубая кожа, немного шершавая от мозоли, но… вкусная. Его слова медленно, но доходят до меня, а я краткие секунды перебарывая, что-то горячее, что рвется изнутри, вырываю руку у дезориентированного парня и проезжаюсь ей по его щеке. В глазах его вспыхивает то странное, жуткое, что я увидела, впервые познакомившись с ним. Не успеваю оценить этот взгляд, напугаться, он целует… так что сначала становится практически больно, а потом, когда его вкус взрывается, во рту становится невыносимо сладко и горько.

Не хочется, но я отвечаю на поцелуй, переставая контролировать себя, ритм, жизнь. Растворяюсь в нем, его руках, пальцах, которые не гладят кожу, скорее сминают ее, с усилием, стараясь притянуть как можно ближе, растворить в себе, завоевать…

Да только завоевывать меня не нужно — собственные пальцы впиваются в воротник рубашки, выдирая пуговки с мясом, раскрывая тело для себя. Не знаю, когда же он успевает приспустить не только свои штаны, но и избавить меня от собственных, наверное, в момент, когда его зубы впились в мой юркий язычок и губу. Следующее, что я ощущаю, долгожданный толчок в меня. Не могу сказать какой у него размер точно, но чувствую, что мне даже больше чем достаточно, и поэтому когда он делает следующий дикий толчок, я начинаю стонать: от кайфа, от боли, от ощущения его влажного тела под моими ногтями, что впиваются куда-то в район лопаток, от желания повторения необузданного толчка. Не отстает, хотя и старается заглушить то ли рычание, то ли скулеж, кусая мои плечи и шею.

— Пожалуйста… — - Задыхаясь, шепчу, как какая-то гребанная похотливая героиня порно. Не знала, что бывает вот так хорошо, несмотря на омерзительность ситуации. — Еще.

И сама же подаюсь навстречу. Неудобно. Стою практически на носочках, цепляясь за плечи, вжимаясь в него, растворяюсь, ощущая приближающийся взрыв.

Это не секс, даже близко, это самое настоящее сумасшествие, что, кажется, проникло под кожу при соприкосновении. Да, в прочем, и неважно, наверное, что это, потому как мне этого слишком много и долго, оказывается, с ним и не нужно. А оргазм практически вырубает меня, выключая от долбанной сети жизни. Куда-то туда, где яркий свет бьет по чувствительным глазам, а тело вибрирует точными импульсами болезненного наслаждения.

Больно и сладко.

— Твою же мать… — стонет он где-то там, в мире смертных, сжимая мое тело в огромешных руках и влажно выцеловывая одному ему известные маршруты по моей шее. — Хоть бы не сдохнуть. — а сам стоит как скала, еще и меня придерживает, чтобы я кучей не свалилась к его ногам, потому как сама стоять я не могу.

Отдышавшись, он аккуратно берет на руки, все так же продолжая слепо тыкаться губами во все что попадет и относя на кровать, где, собственно, уложит, оботрет, целуя бедра и колени, и устроиться сзади, не переживая о том, что забыл надеть трусы. Впрочем, не мне его осуждать — на мне осталась только порванная майка и носки. И в этот раз я не усну, меня просто выключит и с трудом включит под его сонное бурчание в попытке найти телефон и вырубить будильник. Я отойду быстрее его, высвобожусь и выключу бренчание, а потом завалюсь рядом с ним и стану вяло вспоминать о вчерашнем странном, диком дне.

Не удивлюсь, припоминая, об отсутствии защиты при сексе, тому, что кончил он в меня. По этому поводу он свои мысли четко, ясно донес: детей не просто хочу, а надо, и чем быстрей, тем лучше. И выполнит же, сумасшедший. Не думая, не заморачиваясь.

— Андрей?

— Хмр.рр. — что-то невнятное пробурчит, глубже закапывая нос в мои спутанные волосы. Наверное, я такая красивая сейчас, что страшно.

— Андрей…

— А?

— Давай подождем с детьми? — покорно, немного смущаюсь, спрашиваю. Вчерашний опыт доказал, что срыв и крик может привести к неожиданным последствиям. — Ты пойми, мне нужно закончить учебу, не для работы… — успела вставить. — Для себя, нужно знать — я что-то стою. Не просто денег. Да и прижиться нам с тобой не помешает. Беременным нельзя волноваться, а я еще так до конца и не переварила собственную жизнь. Не приняла ее.

— Анюта…

— Ты пойми, я хочу их, правда хочу, но чуть попозже, когда с отцом будет все в порядке, со мной.

— Ладно. Только о презервативах можешь забыть. С тобой я их не стану одевать! Без компромиссов.

— Агрессор. — хотела быть строгой, а получилось как-то добродушно, но я исправилась на следующих словах. — Вставай, на учебу надо. — и пнула его по колену. Он лишь улыбнулся, наверное, понимая то, во что я еще не верила.

Он стал мне ближе. На какие-то миллиметры проник ко мне в душу. Такой непримиримый, сумасшедший, с замашками неандертальцев…

Семейная жизнь.

— Охренеть.

Шепчет в ухо, обдавая мятным запахом, оплетая талию большими руками и прижимаясь возбужденным членом мне… как раз чуть выше поясницы. Высокий, скотина.

— Ты умеешь готовить. — еще один интимный шепот в чувствительное, покрасневшее ухо, и он ворует блин из тарелки.

— Эй. — пытаюсь попасть лопаткой по его пальцам. Промахиваюсь. Холодильник всегда забит под завязку, но вот желание прикасаться к продуктам появилось только сегодня, когда он подарил мне пушистый кактус со смешными маленькими красными цветочками по круглому верху.

«Очень похож на тебя. Колючки конечно есть, но мягкие, даже нежные…»

А потом поцеловал, так, что голова закружилась.

— Я знал, что ты лучшая. — гордо улыбается, когда целый блин перерабатывает за две секунды.

— Ага, не только трахаюсь отменно, еще и готовить умею. — хмыкаю как-то горько.

— Дура. — он подходит, поднимает за подбородок. — Потому что единственная. — Кивает головой и с улыбкой добавляет. — Я год заказывал еду на дом не переживая, что для тебя не существовало кухни.

— Я не хотела тебе готовить. — упрямо поднимаю подбородок еще выше, на что он только улыбается.

Сумасшедший.

— Знаю, моя девочка. — улыбается так, словно отвоевал еще один миллиметр в моей душе. Возможно, так оно и есть. Ведь я все реже думаю о ненависти к нему.

Вспоминаю с улыбкой то, как он устроил мне встречу с родителями в реабилитационном центре, на день рождение папы. Неожиданно. Дал возможность объясниться с родителями, не влезая. Не подавляя. Помню, растерялась, заикаться и мямлить начала, а он пожал мне ладонь. Без слов выражая поддержку. Я все рассказала, честно, не украшая действительности, а мама всего лишь спросила счастлива ли я. И, неожиданно, даже для самой себя, ответила что да. Странно счастлива.

Помню, как ближе к вечеру в просторную комнату вошли его родители с небольшим подарком в руках и упрямым стремлением, наконец, познакомиться с родственниками — запоздалое сватовство, как пошутил отец Андрея. Тот вечер помнится именно семейным уютом.

***

Помню, как в первый раз почувствовала разрушающее чувство ревности…