Во-первых, договорился с фирмой ВНИИЭМ, на которой я работал до репатриации, о запуске ТЕХСАТа на заданную орбиту как попутного груза на большом спутнике Ресурс, запуск которого планировался вскоре. Я разработал интерфейс для совместного полета на активном участке и разделения на орбите, отвечал за все виды деятельности по запуску, включая наземные испытания, стартовые работы на полигоне Байконур (Рис. 28). Запуск был экономически выгодным, привлекательным по срокам запуска и, пожалуй, самым надежным из имеющихся на тот момент возможностей.

Во-вторых, заказал в Москве на фирме, с которой долгие годы сотрудничал, самые прогрессивные солнечные панели, покрытые специальным слоем, предохраняющим фотопреобразователи от радиационных повреждений. Панели предназначались для эксплуатации в условиях космоса без существенного снижения эффективности. При полете ТЕХСАТа достоинства панелей были полностью подтверждены — благодаря им спутник стал космическим долгожителем. Учитывая экономическую обстановку в России, цена панелей была невысокой, и контракт на их поставку был исключительно выгодным для Израиля.

В-третьих, был полностью переделан прибор для измерения содержания озона в атмосфере. Дело в том, первый мониторинг атмосферного озона из космоса был осуществлен ВНИИЭМ на спутнике Метеор американским прибором ТОМС. В этом международном проекте я также был задействован и в процессе выполнения проекта даже написал и издал книжку о методах измерения концентрации озона из космоса. К сожалению, при проектировании озонометра, установленного на ТЕХСАТе, были допущены принципиальные ошибки, не позволяющие использовать прибор по его назначению. Требовалась его радикальная переделка. Я предложил новый миниатюрный ультрафиолетовый монохроматор, который был разработан, испытан и установлен на спутник. Самым трудным было убедить руководство проекта в необходимости замены прибора. Пришлось привлечь к экспертизе американских специалистов в этой области, которые подтвердили несостоятельность первого варианта прибора и способность предложенного мной прибора измерять атмосферный озон. Для обработки результатов измерений в полете был предложен новый алгоритм, в котором впервые использовалась a priori информация из Интернета о среднемесячных значениях концентрации озона, полученных ранее при космическом мониторинге озона. При этом точность определения общего содержания озона и озонных профилей отвечала современным требованиям.

Наконец, в-четвертых, на малом спутнике впервые была установлена сборка специальных отражателей (Ретро-Рефлекторов — РР), позволяющая с помощью лазерного зондирования с наземной станции измерять точное положение спутника на орбите. История этого нововведения такова. На лицевой панели спутника, обращенной к Земле, предполагалось вначале установить инфракрасный датчик горизонта для системы ориентации спутника. Однако, фирма Эль-Оп, ответственная за разработку прибора, за месяц до отправки спутника в Россию для подготовки к запуску сообщила, что прибор в силу ряда технических обстоятельств не будет поставлен. Было принято решение продолжить работы со спутником, заменив датчик горизонта на его механический эквивалент. Мое предложение установить на освободившееся место не массогабаритную болванку, а реальную полезную нагрузку — РР, соответствующую по массе и размерам датчику горизонта, было воспринято с пониманием, так как РР придавал спутнику новое качество. Оставался открытым вопрос, как можно в столь короткий срок создать достаточно сложный оптический прибор. Опять помогли мои связи в России — РР был разработан, испытан и установлен на спутник уже в России незадолго до запуска. На орбите при измерении расстояний до спутника с использованием РР были получены интересные результаты. Однако больше, чем эти результаты, запомнился забавный случай, произошедший в первые дни полета ТЕХСАТа. После отделения пяти маленьких спутников от спутника-носителя на орбите образовался рой из шести космических аппаратов, движущихся на близких орбитах. Параметры орбит были зарегистрированы в международном каталоге, но приписаны не к тем спутникам в группировке, которым они принадлежали. Благодаря особенности ТЕХСАТа по оптическому отражению, он был выделен из сборки и ошибочное отождествление спутников исправлено в реестре. После экспериментов на ТЕХСАТе лазерное определение расстояний с помощью бортового РР стало устойчивой темой исследований в нашем институте.

Хотелось бы сразу же оговориться, что такое подробное описание коллизий со спутником ТЕХСАТ ни в коей мере не связано с его какой-то исключительной ролью в израильской космонавтике. Преувеличенное внимание к самому спутнику и коллективу его создавшему, обусловлено всего лишь судьбой автора данной книги. ТЕХСАТ — лишь небольшая часть тех масштабных проектов, которые принесли славу Израилю, а упомянутые мною коллеги — только малая доля тех больших коллективов, благодаря талантам и трудолюбию которых была написана космическая история Израиля. Поэтому прошу читателя рассматривать историю, рассказанную о спутнике ТЕХСАТ, как лирическое отступление.

Кстати, персонификация событий в современной истории науки и техники оказывается достаточно сложной задачей. Если раньше открытия и изобретения делались совершенно определенным ученым или инженером, то в последнее время в условиях научно-технического прогресса каждое серьезное завоевание достигается усилиями больших коллективов и приписать заслугу успеха одному человеку становится невозможным. Поэтому зачастую люди, внесшие наибольший творческий вклад в работу, оказываются обделенными известностью изобретателя или первооткрывателя. Недавно в известном российском журнале «Новости космонавтики» была опубликована статья, посвященная как раз 20-летию запуска первого израильского спутника Земли, точнее, процессу разработки и первым испытаниям израильской ракетной техники. Так вот, в этой статье летопись создания носителя, способного вывести спутник на орбиту, представляет собой описание взаимодействие между политическими и военными деятелями страны, направленными на получение государственного заказа. Такой подход к истории техники представляется мне неправомерным. Разумеется, легализация проекта, его финансовая поддержка являются необходимым условием его реализации, но успех предприятия, в конечном счете, определяется исполнителями проекта, среди которых имеются лидеры и идеологи, достойные упоминания при изложении исторического процесса создания новой техники.

Полет первого израильского космонавта Илана Рамона также относится к категории исследовательских. Во время 16-дневной миссии Рамона и его коллег проведено более чем 80 экспериментов в науке о земле и космосе, человеческой физиологии, при подавлении огня и изучении влиянии микрогравитации на большое разнообразие естественных явлений. В том числе Илан Рамон полностью выполнил два израильских эксперимента:

1. Изучение переноса пыли в средиземноморском регионе и влияние этих процессов на погоду и климат (ответственный — Тель-Авивский университет) — эксперимент под названием МЭЙДЭКС (Рис. 29);

2. Выращивание на орбите кристаллов на основе солей кобальта и кальция в условиях микрогравитации (ответственный — Хайфский Технион). Вместе с Техниоиом, коммерческими компаниями и космическим агентством, ученики старших классов школы Орт-Моцкин в Хайфе также участвовали в этом эксперименте (Рис. 30). Большую часть отснятых материалов и результатов измерений Илан Рамон успел передать на Землю.

Трагическая смерть нашего космонавта — выдающегося человека и опытного летчика — большая потеря для его семьи и близких, для народа Израиля, армии, науки. Нужно ли посылать людей в космос? Многие ученые, особенно после гибели Колумбии, считают, что полезней, надежней и безопасней посылать роботов. Тем не менее, израильское правительство не отказалось от намерений иметь своего астронавта. Вскоре после гибели Илана Рамона сообщалось, что достигнута договоренность о продолжении участия Израиля в американской пилотируемой программе после выяснения причин аварии Колумбии. После возврата к полетам в рамках Шаттла контакты с НАСА возобновились, но никаких конкретных результатов пока нет. Поэтому рассматривается и российский вариант сотрудничества в пилотируемых проектах.