— Маэстро! — Аркадий щелкнул пальцем и поманил пробегавшего мимо официанта. — Обратите на нас внимание.

Как истинный джентльмен, меню в кожаном переплете Аркадий передал Тоне:

— Ваше слово. Только прошу не забывать двести пятьдесят коньячку. Желательно армянского. Остальное на ваш вкус.

Если сказать опять же честно, то и такого не приходилось делать Тоне. И рюмка коньяку, которая потом была перед ней поставлена, она тоже первая в ее жизни. Но разве же в этом сознаются, да еще тем более в обществе такого обаятельного молодого офицера?

— Ну, за наше знакомство, — сказал Аркадий, — я почему-то верю, что оно будет счастливым. Это без шуток. Выпили! И только до дна! А теперь, — сказал он, когда Тоня едва пришла в себя от коньяка, — расскажите все о себе.

А что она, Тоня, могла рассказать ему интересного о себе? Ничего в ее жизни выдающегося пока не случилось. Окончила восемь классов, потом курсы бухгалтеров и вот уже четвертый год работает в банке кассиром. Работа не очень-то веселая, и вообще, чем она может поразить его, летчика-испытателя?

Но оказалось, Аркадия все это как раз очень интересовало. «Такой этот смешной лейтенант, — улыбалась Тоня, — не знает даже, кто такой инкассатор и что он делает. Вот чудак! Смехота!»

— Ну, выпьем за мою необразованность, — предложил Аркадий, — и…

— Нет, хватит.

— Я не договорил. И — перейдем на «ты», а?

— Хорошо, последнюю. И домой.

— Ты ангел, Тонечка, — сказал Аркадий, — клянусь моей бывшей красотой, как говорил у нас в Одессе Яшка-пистолет. Твой смех, дорогая Тонечка, звучит для меня милей, чем рокот прибоя и шум моего истребителя. Ты покорила гордое сердце испытателя. Оно стучит, как мотор на самой высокой скорости.

Аркадий взял Тонину руку и прижал ее к груди.

— Не надо, — слабо сказала Тоня, а глаза ее говорили о другом. — Пора домой, — повторила она, а руку между тем не отнимала.

— Жизнь — это короткий миг, — страстно заговорил Аркадий, — а у нас, военных летчиков, этот миг гораздо короче, чем у всех прочих. И вот тебе доказательство: завтра я должен выехать в часть.

— Завтра? — растерянно спросила Тоня.

— Завтра. И поэтому я тебе должен сказать все сегодня. Сейчас. Тоня, я не буду тебе говорить, что я люблю тебя. Это очень высокие слова. Но ты мне очень нравишься. Это я могу сказать совершенно определенно. Завтра я уезжаю в зарубеж. Там наша часть. Ты поедешь со мной?

— Это значит — за границу?! — воскликнула Тоня и тут же пошутила: — Это далековато отсюда. Мне и здесь неплохо. Ну, пожалуй, нам пора. — Она встала. Поднялся и Аркадий. Тоня успела отметить про себя, что Аркадий только на чай официанту дал пять рублей. «М-да, — подумала она, — живут они там, за границей».

Они вышли на улицу. Короткая июльская ночь была уже почти на исходе. Вот-вот забрезжит заря. Недавно шумная улица теперь пустовала. Только изредка мелькали одинокие фигуры прохожих. Некоторое время шли молча. Аркадий снова заговорил:

— Милая моя Тонечка, я сказал совершенно серьезно, ты не думай, что я пьян. Я не женат, я никогда никого не любил. Ты понравилась мне с первого взгляда. Я думал и сам, что такое не бывает, — это чушь! Ты осчастливишь меня. Мы с тобой созданы друг для друга. Я чувствую, как мы понимаем с полуслова. Ты согласна?

И это тоже было у Тони впервые в жизни. Конечно, случалось и раньше — провожали ее мальчишки, даже пытались поцеловать, но все это не шло ни в какое сравнение с сегодняшним. То было так, ненастоящим, игрушечным, а здесь… Серьезный человек, офицер. Он делает ей предложение. Почему так сразу, но если ему действительно завтра уезжать? И все-таки…

— Если это серьезно, я подумаю, — сказала Тоня после некоторого молчания. — А что скажут родители? Завтра. Давай отложим до завтра.

На этом они и расстались, уговорившись завтра встретиться около универмага, напротив Дома печати.

В полной парадной форме Аркадий выглядел молодцом. Он медленно прохаживался около универмага, галантно уступая дорогу встречным девушкам. Где-то его грызло сомнение: а узнает ли он ее в толпе? Ведь всего один вечер. Но вот перед ним молоденькая застенчивая девушка в цветистом легком платье. Она стояла в нерешительности, мяла концы косынки и робко улыбалась. «Она!» — скорее догадался, чем узнал, Аркадий.

— Ну что? — нетерпеливо спросил он, идя к ней навстречу. И по тому, как Тоня еще больше смутилась и опустила голову, он понял, что родители против.

— М-да, — Аркадий нежно взял Тоню под руку. — Я все понимаю. Но ты же взрослый человек. Решай сама, а мать мы уговорим. Матери — они все такие.

Неужели она враг своей дочери, ее счастья? Нет же!

— А отец?

— Ну, если мать уговорим, отца — тем более. Мы, мужчины, народ мягкий, сговорчивый.

— Он у меня добрый папа.

— Тем более. Значит, он еще нам поможет маму уговорить.

— Боюсь я чего-то, — призналась Тоня. — Мы же совсем не знаем друг друга.

Аркадий заглянул ей в глаза, крепче сжал руку, улыбнулся:

— Лично я могу представить рекомендации двух товарищей с дореволюционным семейным стажем.

— Ты все шутишь.

— Какие это шутки — смех сквозь слезы, — горячо заговорил Аркадий. — Я чувствую, что сердце меня не обманывает. Как ты не можешь понять, сейчас другое время. Некогда нам ходить по балам и ухаживать, как это могли себе позволить наши уважаемые предки.

Между тем совсем незаметно, за разговорами они подошли к загсу. Тоня, едва поняв это, так и ахнула. Что же делать? С кем еще посоветоваться? С Лидой и с Лизой? Но ей не хотелось раньше времени раскрывать им свою тайну. Хотелось их поставить перед фактом. А Аркадий, судя по его манерам, человек мягкий, приятный, обходительный. Он, конечно, не красавец, просто симпатичный. Волосы волнистые, подбородок с ямочкой. И уж если говорить честно, она как раз и мечтала о женихе-военном. А тут еще летчик. Да служит к тому же за границей. Как по заказу! Упустишь такой случай, и больше он может не представиться. «Да и материально буду, конечно, обеспечена. Лида с Лизкой лопнут от зависти! Напишу им из-за границы — знай наших! А в отпуск приеду — шубка, сапожки, шапочка, ух! С другой стороны — хоть бы недельку повстречаться». Тогда она не стала бы и раздумывать. А сейчас… Но в конце концов что она теряет? Ну, не понравится — можно развестись. Подумаешь!..

«Поживем — увидим», — решила Тоня, а вслух сказала:

— Ну что же, я согласна. Пойдем.

— Ты умница, — Аркадий поцеловал ее в щеку и увлек за собой в помещение загса. Зал был празднично убран.

— Здравствуйте, — сказал Аркадий. — Вот наши документы. Изъявляем желание вступить в брачный союз, — он протянул сотруднице два паспорта. — Просим нас зарегистрировать по закону.

Немолодая, с приятным лицом, красиво уложенными вокруг головы косами женщина встретила молодых стоя. Она предложила им сесть, взяла документы.

— Ну что же, — улыбнулась она, — это можно. Паспорта у вас в порядке, но вам придется подождать. Такой у нас порядок. Заполните заявления, оставьте их у нас и через две недели — милости просим.

— Уважаемый товарищ, — Аркадий встал и говорил проникновенно и искренне, — мы очень уважаем наши советские законы. Но в данном случае никак не можем ждать. Завтра мы вылетаем за границу. Билеты в кармане. Я там служу. А вы же знаете, что, если жена не зарегистрирована, ее не пустят. Что прикажете нам делать? Следующий отпуск будет только через год.

Сотрудница задумалась, но потом улыбнулась:

— Одну минуточку. Вы посидите. Я сейчас посоветуюсь. — И она ушла в другой кабинет.

«Чтобы не разрешили, — в какой-то миг подумала Тоня и тут же сама себя упрекнула: — Господи, да что же я, дура, сама от себя судьбу свою гоню?»

— Ты не волнуйся, — сказал Аркадий невесте, — все будет в ажуре, я уверен, — и он поцеловал Тоню в губы.

— Ой, что ты делаешь? — смутилась она\ — А что, билеты уже куплены?

— Пока нет. Но иначе их не возьмешь. Понимаешь?

Появилась работница загса.