Пока следователь производил осмотр, прокурор, казалось, просто наблюдал за его работой, лишь изредка указывая на отдельные детали, которые нужно было зафиксировать в протоколе.

Но Тагиров знал, что прокурор уже включился в работу по руководству следствием. Это видно было по всему. Посоветовавшись о чем-то с прокурором и сделав записи в блокнотах, разошлись работники милиции. Прокурор успел побеседовать с подъехавшим на лошади председателем сельского Совета, и тот, взяв с собой двух дружинников, уехал в деревню.

За пять лет работы в районе следователь хорошо изучил своего прокурора. В недавнем прошлом тот сам был неплохим следователем, н потому Тагиров всегда ценил совет, данный прокурором при расследовании какого-либо дела. К тому же прокурор любил следственную работу и больше всего внимания уделял именно этой важнейшей деятельности.

— Смерть Власовой, видимо, наступила от потери крови в результате множества нанесенных ранений, — заметила эксперт Молокова, осматривая вместе со следователем труп.

— Чем нанесены эти ранения? — поинтересовался Тагиров.

— По всей вероятности, предметом, имеющим заостренные грани. Обратите внимание на перемычки на внутренней поверхности ран.

Предположение вскоре подтвердилось. При дальнейшем осмотре был обнаружен кончик расплющенного металлического стержня, вбитого в череп. Когда его извлекли, оказалось, что это обыкновенное слесарное зубило.

Обратившись к сотруднику уголовного розыска Голубеву, следователь дал ему срочное задание — объехать все близлежащие села и предъявить кузнецам зубило: может, кто из мастеровых и скажет, кем или для кого было оно изготовлено. Ведь каждый кузнец имеет свой определенный «почерк» в работе.

Голубев откозырнул.

Осмотр продолжался до позднего вечера. И только лишь когда совсем стемнело, пришлось устроить перерыв до утра.

В помещении сельской школы работников следствия уже ожидали несколько местных жителей, вызванных для допроса.

Возвратившийся из поездки Голубев рассказал, что побывал в восьми близлежащих селениях, но установить принадлежность зубила не смог. Узнал лишь, что сделано оно из пальца от тракторного мотора.

«Да, результаты пока неутешительны», — подумал Тагиров, устраиваясь на отдых вместе с прокурором. Но выспаться в эту ночь ему так и не удалось — мысли о загадочном убийстве не давали покоя. Поворочавшись с боку на бок, он, наконец, поднял голову. В избе было нестерпимо душно, за окном уже рассвело. Четыре часа утра. Только тут следователь заметил, что место, где прокурор спал, завернувшись в плащ, пусто.

Выйдя на крыльцо, Тагиров полной грудью вдохнул душистый лесной воздух. Обернувшись на тревожный гусиный гогот, он увидел, что по тропке от села к дому, шел прокурор.

— Там, в низинке, прекрасный ключ, сходи освежись, — посоветовал он Тагирову. — И надо подвести кое-какие итоги первого дня.

Через несколько минут оба они, устроившись на душистой копне, обсуждали план дальнейших действий. Со стороны можно было подумать, что это двое горожан, приехавших на воскресный отдых в деревню. Хозяйка дома, пожилая колхозница, принесла и поставила перед ними кринку парного молока.

— Ты обратил внимание, — говорил прокурор, — на убитой шелковые чулки, а туфель нет? Это первое. Кроме того, судя по характеру ранений, убитая должна была потерять много крови, а крови в колодце и вокруг не видно.

— Согласен, но есть, по-моему, еще одно обстоятельство, — сказал следователь. — Власова должна была отчаянно защищать свою жизнь. Эксперт считает, что многие раны по своему характеру не смертельны. А где же следы борьбы? Возле колодца их не видно.

— Хочешь сказать, что убийство совершено в другом месте?

— Именно так.

— Где же?

— Маловероятно, чтобы в деревне, — размышлял вслух Тагиров. — Мария там не жила. Подруг у нее не было. У Романова, как показывают свидетели, она никогда не ночевала. Да и опасно тащить труп через всю деревню к колодцу.

— Убийство могло быть совершено в лесу, — предположил прокурор. — То ли по дороге домой, то ли на пути из дома в Дубровку. В этом случае подозрение падает на Романова. Им-то тебе сегодня и придется заняться.

— Трудно отыскать в таком большом лесу место убийства.

— Нужно обратиться к колхозникам.

…В шесть часов утра Тагиров попросил колхозного бригадира собрать колхозников перед школой. Через полчаса все население деревушки от мала до велика, взволнованное происшедшим, уже толпилось возле школы. Тагиров произнес короткую речь, и вот уже группа людей, разбитая на три звена во главе со следственными работниками, шаг за шагом изучает окрестность. Просматривается каждая лесная просека, каждая лужайка и ложбинка.

После долгих поисков одна из групп обнаружила на тропинке и в кустах следы крови. Тут же были найдены гребенка, три выбитых зуба и окровавленный бумажный кулек с остатками семечек. А еще метрах в пятнадцати от этого места нашли лист тетрадной бумаги с текстом, написанным карандашом:

Теперь следователь располагал куда более обширным материалом, нежели утром. Преступник оставил следы.

Тагиров предъявил гребенку матери убитой, Власовой Ольге, и та подтвердила, что гребенка принадлежала ее дочери. Продавщица магазина сельпо Прусакова вспомнила, что за день до случившегося Мария купила в ее магазине семечки в том самом бумажном кульке, который и найден на месте убийства. Кулек сделан из оберточной бумаги; такую бумагу выдирали из старой книги по сельскому хозяйству. Оставшиеся от этой книги листы продавщица передала следователю.

Было совершенно очевидно, что следы в лесу, обнаруженные колхозниками, указывают на место убийства Марии Власовой. И хотя текст записки наводил на мысль о самоубийстве, однако, сопоставив характер телесных повреждений и способ убийства с расстоянием до колодца, следователь тотчас же отмел эту версию. Он уже твердо знал, что Мария убита. Видимо, преступник готовился лишить жизни свою жертву, а затем симулировать самоубийство.

Сообщая следователю различные факты из жизни убитой, колхозники высказывали десятки предположений.

Так Тагирову удалось бесспорно установить, что между Романовым и Власовой часто бывали размолвки. Власова якобы отказывалась от дружбы с Иваном, который на этой почве избил ее незадолго до смерти. Накануне убийства вечером Иван приходил к Власовым, искал Марию, а когда узнал, что она пошла в соседнюю деревню, кинулся вслед за ней по той же тропинке.

Следователь тщательно осматривает каждую складку одежды Романова, но ничего похожего на улики не находит.

Сам Романов, напуганный случившимся и чувствуя, что подозрения ложатся на него, путается в показаниях, умоляюще смотрит на следователя и ничего не может сказать в свое оправдание.

Действительно, он договаривался с Марией встретиться четвертого августа вечером в поселке возле ее дома. Пришел в условленное время и присел, как всегда, на бревне за домом, где она жила. Прождав Марию около часа, обиделся и ушел обратно. А утром…

— Почему вы не зашли в дом, чтобы убедиться, дома ли Мария? — спросил следователь.

— Знаете ли, — мнется Романов, — мать запрещала Марии дружить со мной и не любила, когда я приходил к ним в поселок. Дома-то у Марии я ни разу не был… — Чуть помедлив, он тихо добавляет: — Против меня все, я знаю, но я не убивал.

В глазах парня — невыразимая тоска. Глядя на него, Тагиров даже начинает колебаться в своих подозрениях. Не идет ли он по ложному пути? Но сомнения, как и догадки, должны быть подтверждены убедительными, неопровержимыми фактами. Только тогда следователь имеет право отвергнуть одну версию и приняться за другую.

Он должен быть беспристрастен, но не равнодушен. Нельзя принимать на веру любую догадку, надо помнить слова Горького:

И снова беседа с жителями деревни. Пастух Коля Власов рассказал следователю, что накануне, третьего августа, около девяти часов вечера он видел убитую в лугах недалеко от того места, где нашли ее труп. «…Власова была одна, — рассказывал пастух, — шла по тропинке и пела веселую песенку. Я спросил ее, что это она сегодня так весела, а она мне ответила: «Малыш ты еще, Колька, все равно ничего не поймешь», и спросила, какое сегодня кино в Дубровке… Больше я ее не видел».