Романова большинство людей характеризует положительно — работник он неплохой, честный и скромный парень. И следователь постепенно склоняется к выводу, что не Романов убил Власову.

Но убийца должен жить в этом населенном пункте. Все материалы следствия говорят за это. Среди честного коллектива тружеников, видимо, прячется человек, совершивший тягчайшее преступление.

И Тагиров кропотливо выясняет различные детали из жизни Марии Власовой и ее знакомых.

— Я хорошо знаю, — рассказывала следователю молодая колхозница Вера Цивильская, — что у Маруси близких подруг не было. Со мной она была просто в товарищеских отношениях, мы с ней вместе ходили обычно в школу, в соседнее село, но потом она учебу оставила и начала работать.

— Кто из парней дружил в последнее время с Марией?

— Кроме как с Романовым она, по-моему, ни с кем не дружила. Хотя, подождите-ка, подождите… Со мной по соседству живет Мишка Шамин. Так вот, как-то на сенокосе — в июле что ли? — Мишка мне говорил, что мать собирается женить его и что самой подходящей невестой для него будет Маруся Власова — веселая, работящая и красивая. Я спросила в тот же вечер у Маруси насчет Михаила, а она удивилась и сказала, что впервые слышит о таком предложении, а потом, засмеявшись, добавила: «Не нужны мне такие «золотые».

Это была уже новая деталь, которая могла пролить свет на многие неясные вопросы. Убийство совершил либо человек с неустойчивой психикой, либо тот, кто питал ненависть к потерпевшей.

Могла ли Мария сделать что-нибудь такое, что вызвало бы в ком-то лютую ненависть? Едва ли… Вероятнее всего убийство совершено лицом с ненормальной психикой. Следователь подозревал Шамина еще и потому, что при осмотре места происшествия Ермак поднял какой-то след, который был зафиксирован в протоколе как идущий от колодца через луг по узкой тропинке в гору и потерявшийся при входе в деревушку. Причем, как выяснил Тагиров, Шамины проживают в крайнем доме и как раз в том районе, где пропал след.

И вот перед Тагировым сидит Михаил Шамин, парень восемнадцати лет, с неспокойным, бегающим взглядом бесцветных глаз. Тагирову уже известно, что отец и сын Шамины страдают расстройством психики и находятся под наблюдением психоневрологического диспансера.

— Марию Власову знали?

— Знал.

— Как близко были с ней знакомы?

— Никак.

— Собирались на ней жениться?

— Мамка сватала.

Только один штрих запомнился следователю в этом допросе. Михаил без конца твердил, что Иван Романов, к которому Шамин, видимо, питал неприязнь, знает, что убили Марию «соперники» Романова.

Тагиров и сам понимал, что необходимо тщательно проверить взаимоотношения Ивана Романова не только с Марией, но и с другими жителями деревни. По отдельным фактам, намекам, замечаниям надо понять характеры этих, людей, выяснить их симпатии и антипатии.

— Вы поинтересовались бы комбайнерами, — подсказал Тагирову один из колхозников. — Мы тут все ищем виновников, а они и на глаза никому не показываются. Даже на работе их сегодня нет.

Комбайнеры работали на полях за деревней в течение нескольких дней, предшествовавших убийству. Следователь выяснил, что, один из комбайнеров, Александр Михалев, молодой парень, тоже ухаживал за Марией и несколько вечеров провел с девушкой.

Жил Михалев с двумя своими товарищами на квартире у старой женщины по соседству с Власовыми. Но четвертого августа, на следующий день после убийства, комбайнеры почему-то ушли из деревни, бросив комбайн прямо в поле.

Тагиров выяснил, что родом эти комбайнеры из большого села Пермяки, что в семи километрах от Дубровки. Следователь выехал в село. При обыске в доме Михалева были найдены окровавленные рубашка, пиджак, майка. На теле у комбайнера оказались кровоподтеки и царапины; как выяснилось, Михалев в день убийства был пьян.

— Вы убили Марию? — в упор спросил следователь.

— Нет!

Но когда был задан вопрос о том, где Михалев провел вечер третьего августа, последовали путаные ответы.

Михалева задержали. Улик против него было много. И вскоре он сам заявил работнику милиции:

— Марию убил я. Бесполезно теперь отпираться. Все кончено… Как убил, подробностей не помню, был сильно пьян.

Итак, преступник, совершивший страшное убийство, найден. Он понесет заслуженное наказание. Казалось бы, после стольких дней напряженных поисков можно теперь и отдохнуть. Но почему-то на душе у Тагирова было неспокойно. Не верил он в виновность Михалева. Зря наговаривает на себя парень. Тагиров и сам не знал, что заставило его еще и еще раз проверить все факты, шаг за шагом изучить жизнь Михалева, вникнуть во все мелочи, подвергнуть сомнению каждую улику, каждое показание.

Он предложил Михалеву показать на месте, как было совершено убийство. Михалев долго мялся возле дома, где проживал в Дубровке, а потом заявил, что ничего не помнит и поэтому не может показать место убийства. Сомнение в душе следователя переросло в уверенность: Михалев не виновен.

Докладывая итоги следствия районному прокурору, Тагиров заранее знал, что прокурор не останется безразличным к судьбе Михалева.

— Не кажется ли странным одно обстоятельство, — выслушав доклад следователя, сказал прокурор. — Признавая себя виновным, Михалев категорически отрицает связь с другим лицом. Но записка, найденная в лесу, написана не его рукой, что подтверждено криминалистической экспертизой. А ведь эта записка свидетельствует о том, что убийство готовилось заранее и преступник намеревался симулировать самоубийство. И кроме того, — ворчливо заметил прокурор, — не проверены до конца взаимоотношения Власовой с подругами… — Тагиров с удовлетворением понял, что прокурор тоже не верит в виновность Михалева, что он внутренне протестует против такого «легкого» конца этого запутанного дела.

На первый взгляд происходило нечто невероятное: Михалев сам признался в убийстве, а следователь заявляет ему, что не верит. Пораженный, Михалев долго и недоуменно моргал глазами и только убедившись, что никто не расставляет ловушек, стал откровеннее. Тогда-то и выяснилось, почему он считал себя убийцей.

— В тот вечер я был сильно пьян, — рассказывал Михалев, — с кем-то подрался. Проснувшись, увидел, что весь в крови, лицо исцарапано. Потом узнал, что убита Мария, Все было против меня — вот и не стал отпираться.

Следователь должен быть объективным. Тагиров никогда не отступал от этого важнейшего принципа. Он твердо помнил, что малейшее нарушение социалистической законности влечет за собой тяжелые, а иногда и непоправимые ошибки. Следователь должен уметь не только разоблачить преступника, но и защитить от случайностей и оговора запутавшегося, но невинного человека, И часто, зайдя ненадолго в зал судебного заседания, где рассматривались расследованные им дела, Тагиров с удовлетворением убеждался, что собранные им доказательства проходят по делу стройной системой, у суда нет оснований сомневаться в их объективности и убедительности.

Несколько лет назад, окончив юридический факультет, Тагиров был направлен на работу в адвокатуру. Сколько ни доказывал он тогда маститым юристам из распределительной комиссии, что его место только в прокуратуре, на следственной работе, комиссия все же решила, что «по складу характера» и способностям он должен быть адвокатом. Потянулись однообразные дни стажирования в юридической консультации.

Просиживая за различными жалобами граждан, молодой человек раздумывал, как уйти из этого учреждения. А когда окончился срок стажирования, Тагиров, придя к председателю коллегии адвокатов за назначением, наотрез отказался от работы.

— Хочу быть следователем! — упрямо доказывал он.

— Но мы даем вам хорошую и интересную работу в большом промышленном районе города.

— Эта работа меня не удовлетворяет, — заявил молодой специалист.

Председатель коллегии, уже немолодой человек, отдавший четверть века любимой профессии, никак не мог понять Тагирова, о котором хорошо отзывались в юридической консультации. И, наконец, сдался: