Некоторых женщин полностью поглотили их собственные взбунтовавшиеся попы. Эти женщины стыдятся своих ягодиц, потому что на них все смотрят: оборачиваются, вскрикивают от изумления, поражаясь подобной оснастке. Жирный зад — вечный немой укор своей хозяйке. Такие женщины тускнеют, пытаясь стать как можно незаметнее, но их задницы не теряются и в темноте. Напрасно несчастные маскируют компрометирующую часть тела широченными одеяниями — она все равно привлекает внимание окружающих, подобно тем легкомысленным попкам, которые вдруг решили взяться за ум и стали несговорчивей всех самых капризных капризуль.

Обладательницы проклятых окружностей всеми способами пытались их уменьшить, сплющить, отделаться от них, забыть. Но ягодицы взяли верх, укрепились в ущерб своим хозяйкам. И женщины смирились, позволили телу выйти из берегов. Еще недавно эту бедняжку можно было назвать дамой с большим задом, теперь это один сплошной зад, внутри которого погребена женщина. Она словно бы заблудилась в океане плоти, кажется, что ее голова растет прямо из задницы. Такова драма ягодиц-спрутов, пожирателей женщин.

Но не у всех женщин со слишком крупными задами такая тяжелая жизнь. Некоторые, например «Черная Нана» работы Ники де Сен-Фаль, даже осмеливаются носить вызывающе яркие купальники в желтых цветочках и красных сердечках. У всех женщин Ники де Сен-Фаль могучие тела, а головы размером меньше грудей. Эти разноцветные великанши переполнены жизненной силой. По слухам, Ники всю жизнь лепила жирных, купающихся в целлюлите женщин, чтобы отомстить сухопарой матери, недодавшей ей в детстве любви. Итак, ягодицы способны выкрутиться из любой ситуации, каковы бы ни были превратности судьбы. Значит, нет никакой фатальной безысходности, способной привести слишком большую попу в этакий лепрозорий для отчаявшихся жирнозадых страдальцев — вроде того, что в городе Дареме, штат Северная Каролина. Именно там доживают свои дни невезучие нестандартные зады, хотя некоторые, не теряя надежды, и пытаются пройти курс лечения. Называется это место Fat City.

Феллини обожал воспевать задастость женщины. Женщина-задница, говорил он, это «молекулярная эпопея женского естества, божественная комедия женской анатомии». И это вовсе не злая шутка, как можно подумать. Феллини любил именно таких женщин — чудовищно уродливых, бесформенных, неуклюжих, усатых. Эти самые «усачки» — baffon, как говорят итальянцы, — с темным пушком над верхней губой и волосатыми икрами, садятся на маленькие седла своих велосипедов, как на чашу с фруктами, «услаждая взоры окружающих видом самых прекрасных задов Романьи». Феллини рассказал Хосе Луису де Вильялонге[74], что впервые Женщина явилась ему у моря, когда ему было восемь лет. Огромная белотелая и вечно грязная тетка жила одна в хижине, которую собственноручно выстроила для себя на пляже. Вечерами она отдавалась на песке рыбакам, которым хватало духу приблизиться к ней. Денег они ей не платили, но разрешали собирать оставшиеся на дне лодки мелкие сардины. В Римини эта рыбка называется «сарагина». Вот сумасшедшую толстую шлюху и прозвали Сарагиной. За два су она медленно задирала дырявую юбку и несколько секунд демонстрировала огромный бледный зад — мечту многих поколений мальчишек. А за четыре су Сарагина поворачивалась передом, хотя иногда вместо этого внезапно начинала кидаться на людей и выкрикивать проклятия.

Лицо Сарагины напоминало морду львицы, у нее были очень узкие глаза и огромный подвижный рот. От нее сильно пахло рыбой, водорослями — они вечно путались у нее в волосах, — нефтью и смолой. Тело у Сарагины было гибкое, как у дикой кошки, а зад — огромный, как земной шар. Однажды Сарагина запела. Она пела румбу. Детским голоском. Очень чистым, очень звонким и очень нежным. В тот день Феллини понял, что такое грех.

Любителям попы хорошо живется в наше время. Женских (и даже мужских) задниц вокруг даже слишком много, рекламщики эксплуатируют их почем зря: шины «Пирелли», газировка «Швеппс», сверхпитательный гель «Диор Свельт» (в его рекламном ролике попа кутается в воздушный розовый муслин). Первой в 1970 году прославилась благодаря рекламе в «Пари матч» задница работы фотографа Эйборна (газета «Монд» тогда отказалась печатать снимки — на то, чтобы принять неизбежное, ей понадобилось десять долгих лет!). Представьте себе пятьдесят маленьких снимков попы. Ошибиться невозможно. Ни один снимок не похож на другой. Это один и тот же зад, но снятый с пятидесяти разных точек. Сделать такое совсем нетрудно, ибо задница неисчерпаема.

Господин Эйборн как истинный энтузиаст своего дела мог бы сделать 500 и даже 5000 снимков. Фотограф, должно быть, часами простаивал перед маленькой попкой, но вряд ли хоть минуту скучал. Больше всего удивляет не столько объект внимания, сколько количество. Редко когда увидишь разложенные по маленьким ячейкам на манер бретонского печенья попки. «Турецкая баня» Энгра будоражила умы — можете себе представить, какие бурные эмоции вызвали пятьдесят маленьких медальонов! Если судить по внешнему виду, позировала Эйборну женщина, но с таким же успехом это может быть задик крупного младенца. Это совершенная попа, идеал задницы, она словно бы и не принадлежит существу из плоти и крови, она похожа на облако или на персик с нежной пушистой кожицей, трудно даже вообразить себе ту или того, кто мог бы предъявить на нее права. В попе Эйборна нет ни одной реалистической детали: ни волос, ни отверстия, ни намека на половые органы — ничего. Это недоступная, полная, гармоничная задница: она эстетична. Она состоит из теней и света, изящных контуров и рассекающей ее надвое длинной тонкой черты. Эта шелковистая попка наверняка покажется аппетитной любителям недозрелых твердых плодов. Можно, пожалуй, сказать, что это прообраз генетически модифицированной задницы. Предвосхищение вечной и бесконечной Попы.

Второе явление женской попки народу звали Каролина. Это произошло в 1978 году стараниями Жан-Поля Гуда[75]. Он многое сделал для внедрения во Франции негритянской попы. Каролина, очаровательная юная девушка из Сан-Доминго, прославилась тем, что пристроила на свой великолепный зад бокал для шампанского. Она открывала бутылку — круглоглазая, с забавным хохолком на макушке, похожая на лесное божество, — струя золотистой жидкости, выстрелив из горлышка, пролетала над ней и, зависая в воздухе, как сверкающая корона приземлялась в бокал. Красивое зрелище — тем более красивое, что задница, благодаря мастерству оператора и цветовым уловкам, вдвое увеличилась в объеме. Жан-Поль Гуд всегда питал особую страсть к черным и бронзовым попкам. И стремился передать их красоту с исключительной точностью. «Меня вдохновляет темный цвет, — говорил он, — эти женщины с мощным задом и прямым, как у прусского офицера, затылком (я наношу на него синий грим, чтобы подчеркнуть негроидность), пахнущие мускусом, с идеальной формой черепа, с крупом скаковой лошади и стройными ногами».

И наконец, в 1981 году модель Мириам сняла нижнее белье. Казалось, публика ждала этого всю жизнь: как выглядит мадемуазель Мириам — девушка, впервые показавшая «товар» (то есть попку) лицом, — было и раньше хорошо известно. Ее смелость оценили по достоинству. На первом плакате Мириам обещала: «2 сентября я сниму верх». На втором—уже демонстрируя во всей красе ничем не стесненную грудь — заявляла: «4 сентября я сниму низ». Франция затаила дыхание. И в назначенный день, увидев-таки прелестную попку мадемуазель Мириам, публика убедилась: «Авенир»[76] держит слово. Работники рекламы долго спорили о роли женщины, ее души и попы в торговле моющими средствами. Мы же, потребители, благодарны мадемуазель Мириам за то, что она подарила нам самое жизнеутверждающее изображение этой прелестной части тела.

Выход мужской задницы в свет случился позднее и оказался куда более бурным. Зад был мускулистым, уступал женской попке в объеме и превосходил ее в упругости.