Мужской зад никогда не пытался прикинуться женским. Андрогинность, о которой говорит Жиль Липовецки[77] («Парадоксы империи эфемерного»), не касается ягодиц. «Унисекс» в этой области отсутствовал, но мужской зад показал себя, продемонстрировав миру значительную разницу между мощной задницей регбиста и компактной попкой мсье Дима, идеально сложенного молодого пловца-австралийца. Сто лет назад мужские (и женские) ягодицы несколько отличались от современных. Очень интересно наблюдать за эволюцией тела с 1885 года, после изобретения физической культуры. Эту возможность нам предоставил Эдмон Дебонне, современник барона де Кубертена[78], прозванного «человеком с мускулистыми усами». В коллекции Дебонне, насчитывающей 50 ООО кадров и состоящей из фотографических, стереоскопических и автохромных пластинок, сделанных в период с 1885 по 1950 год, в глаза бросается как минимум одна вещь: ягодицы изменились. Вдохновленный красотой античных статуй и живописью романтиков, Дебонне показывает нам дышащее энергией мужское тело. Поза слишком уж победительна, ретуши многовато, но это настоящий гимн богам Олимпа, всем гладиаторам, акробатам и ярмарочным силачам, напыщенная демонстрация трапециевидных, дельтовидных и двуглавых мышц, нафабренных усов, выпяченных торсов. Картину дополняют леопардовая шкура или палица дикаря. В этом теле всего слишком много.

А что же задница? Как ни странно, она выгладит почти трогательной в своем стремлении избежать всеобщего затвердения. Все части тела выглядят крепкими и надменными, но только не зад. Он легок и мягок. И даже если напрягается время от времени, участь бицепса ему не грозит. Заднице Эдмона Дебонне нравится быть задницей, а не мышцей, это очень заметно на женских фотографиях. Уделом дам в те времена были тяжелые, ослепительно белые, изысканно-округлые формы. Изящество, покорность и наслаждение — так все воспринимали женщину и, соответственно, ее попу. Кроме того, тогда так шнуровали корсет, что изгиб поясницы казался противоестественным. Ну, во всяком случае, весьма впечатляющим — по сравнению с грудью. Тело молочно-белое, пухлое, ножки маленькие. Женщина походила скорее на хрупкую безделушку, нарушены были все пропорции. Тугой корсет, ботиночки и волосы, собранные в высокую прическу, придавали ей весьма игривый вид. Порой в голову невольно приходил вопрос: школьница это или шлюшка?

Итак, мужчины выпячивали грудь и хорохорились, а зашнурованные женщины выглядели томными. Сегодня все изменилось. Идеальная мужская задница выглядит не такой сильной, она более упругая, круглая и живая. А вот женские ягодицы маскулинизируются, очаровательные округлости и грациозная беззаботность уступают место жилистым и худощавым задам. Торжество большой ягодичной мышцы.

Фотографии обнаженных мужчин (и женщин) Дебонне были известны лишь узкому кругу любителей, и Франция открыла для себя зад господина Протопапаса только в 1967 году. Этот двадцатилетний грек, студент-философ, позировал в профиль обнаженным для «Черного пояса» — марки плавок от «Селимай». У него был чувственный рот, пышная темная шевелюра и шикарная задница. Но самым удивительным стало то обстоятельство, что у этой задницы была голова. Редкий случай. Одно парижское агентство несколько лет специализировалось на торговле «кусками» манекенщика, предлагая рекламщикам по отдельности его руку, ступню, ноги и даже глаза. Таких «доноров» называют дублерами. Ягодицы тоже хорошо продаются, в том числе в кино, где они скрывают недостатки звезд. Задница мужская, задница женская — существует две модели и множество расцветок, но она, как правило, всегда анонимна. Господин Протопапас впервые продемонстрировал публике живую, полноценную, выпуклую попу, не разлученную с телом. Это произвело фурор. «Мы задели их за живое!» — говорили в «Публисис»[79]. А продажи «Черного пояса» стремительно росли.

В 1972 году певец Мишель Польнарефф заставил весь мир мечтать о его филейной части: по случаю выступления певца в «Олимпии» афишами был обклеен весь Париж. На Мишеле была прелестная бледно-розовая кружевная шляпка, темные очки и лиловое дезабилье, приподнятое на пухлой развязной заднице. Больше всего Польнарефф был похож на шлюху. Газеты писали, что некий психиатр считает прекраснозадого певца «явным мазохистом», а какой-то шофер такси заявил, что все равно предпочитает попку Сильви Вартан. Правосудие было безжалостно. Тем временем Мишель Польнарефф пел «Я — мужчина». Забавно... А вот история мсье Орли представляет собой краткое изложение эволюции мужской особи за последние десять лет. В 1983-м он впервые появился на публике: присев на край ванны, отставив ногу и наклонившись, он сушил волосы. Мсье Орли был слегка напряжен, но его энергичная, красиво очерченная задница отлично себя чувствовала в узких плавках, а седалищная борозда четко выделялась — возможно, благодаря щедрой ретуши.

Несколько лет спустя мсье Орли стал другим человеком. Он не постарел, нет, казалось, он даже помолодел, но совершенно очевидно расслабился. Мсье лежал на животе, перегнувшись через бортик кровати, и подставлял свою спину прелестной массажистке. Ягодицы, находившиеся в центре фотографии, утратили дивный изгиб, и надеты на них были не плавки, а легкие футбольные трусы. Окружающая атмосфера тоже изменилась, стала более чувственной. Мсье Орли ничем не напоминал молодого парня, сушившего волосы прекрасным летним утром, — перед нами был прирученный хищник, предвкушающий бурную ночь и любовную схватку, в которой ему не позволят быть сверху.

Перед нами прошла череда нахальных задниц: твердая попка мсье Антея, расхристанная задница мсье Валентино, засунутая в тесные джинсы, восточная задница мсье Роша — ладная, но недоступно-капризная, она отражалась в круглом бассейне, позволяя любоваться собой со всех сторон. Но в 1991 году публику поверг в шок зад мсье Дима. Австралиец (все американцы отказались) беспечно прыгал по своей кровати, резвился в море, нырял, выставляя на всеобщее обозрение соблазнительный зад и омываемую волной мошонку. Игры пловца вызвали всеобщее возмущение по другую сторону Атлантики, где не видели ничего подобного аж с самого 1896 года, когда в маленьком кинозале в Лoc-Анджелесе, в присутствии 73 застывших от изумления зрителей, две звезды немого кино — Мэри Ирвин и Джон Райе — в течение долгих четырех секунд целовались на экране.

Что касается юных, детских попок, «живых, трепещущих, вечно настороженных, иногда болезненно-впалых, но улыбающихся и наивно-оптимистичных, выразительных, как лица», о которых пишет в «Лесном царе» Мишель Турнье, в рекламе мы таких — увы — не видели. Запрет на эксплуатацию непорочности сохранился сегодня, пожалуй, только в рекламе. Вообще-то очень непросто говорить о незрелых попах, не вошедших в возраст, но очевидно набирающих силу; о ягодицах, которые впервые пробуешь на вкус, и они кажутся горькими и сладкими одновременно, терпкими, как груши сен-жан, и шаловливыми, как рожки козленка. Молодая сияющая кожа почти прозрачна и непростительно упруга. Юные ягодицы прекрасно знают, что в них есть нечто уникальное, звонкое, оптимистичное, но это не делает их наглыми. Напротив, они кажутся робкими, неловкими, неотесанными. В них присутствует наивность, почти доброта. «Увидев его ягодицы, — продолжает Турнье, — я впервые ощутил в своем сердце любовь, они открыли мне все, что было в нем безоружного, неловкого, уязвимого».

«Венера и Купидон» (1540-1545) Бронзино дает довольно точное представление о юношеском заде. Картина флорентийца навеяна «Венерой и Купидоном» Микеланджело, только Купидон Бронзино — не ребенок: у него почти сформировавшееся тело, а поза так необычна, что маленький пухлый зад кажется очень привлекательным. Зритель видит только разгоряченное лицо и пышущий здоровьем зад. Так что же написал Бронзино? Юный мальчик и зрелая женщина, уста к устам, его рука ласкает ее грудь, а толпа зрителей, в том числе старик, наблюдает. Принимая во внимание то обстоятельство, что Купидон — сын Венеры, перед нами чистой воды инцест. Купидон пылко выставляет напоказ свою плоть, он хочет быть таким же тяжеловесным и чувственным, как Венера: на ее роскошных округлостях, подобно какому-то диковинному грибу, наливается соком маленький задик, можно подумать, что это изысканное сокровище является естественным продолжением сочной женской плоти. Такого не встретишь у девочек в тюлевых пачках — их называют балетными малышками: жестокие нагрузки на репетициях как раз на то и нацелены, чтобы лишить их всяких форм. Эти девочки с собранными в пучок на затылке волосами держатся, как правило, стайкой, им от восьми до двенадцати лет, и взгляд ценителя с восторгом созерцает череду маленьких — с орешек — попок, узеньких бедер и тоненьких, как у лисички, лодыжек, обтянутых розовыми или белыми трико. Они смеются, прыгают, тоненькие, как веточки, у их попок весенний и воздушный облик, а это большая редкость.