Мессианское, странническое сознание, драгоценный кристалл русской духовности, составляло энергетическую основу того, что впоследствии стало называться Духовной революцией, в которой, помимо национально-духовных качеств России, уже описанных выше, слагавших ее, действовали вековые накопления данного пространства, его исторические и Культурные результаты, без которых, наряду с упомянутыми особенностями, не могла бы состояться Духовная революция, не имевшая, в противном случае, нужных вех и опор. Этими вехами являлись не только определенные результаты, но и отдельные личности, которые не только складывали такие результаты, но и как бы инициировали процессы, приводившие к ним. В России такой личностью являлся святой Сергий, оказавший могучее и многостороннее влияние на важнейшие процессы русской жизни: развитие духовности, нравственности, формирование лучших черт национального характера и, наконец, укрепление государственности. Значение его личности до сих пор не оценено в должной мере ни с точки зрения культурно-духовной, ни исторически-эволюционной. На то были свои, не всегда праведные причины. Но, как бы то ни было, на вопрос: могла бы без Сергия состояться в пространстве России Духовная революция, — однозначно можно ответить: нет. Его широчайшая духовно-культурная деятельность, его учение, поощрение им странничества и, наконец, содействие уникальному явлению старчества, уходящего своими духовными корнями в славянскую древность, — все это закладывало в будущую Духовную революцию России ту энергетику, на которой эта революция возросла и сформировалась. В Сергии существовало то абсолютное героическое начало, которое свойственно лишь великим духовным водителям и Учителям. «…Память о Сергии, — писала Е.И.Рерих, — не умрет никогда, ибо велик магнит духа, заложенный им в душу русского народа. История развития духовности в русской душе и начало собирательства и строительства Земли Русской неразрывными нитями связаны с этим великим Подвижником»[18] «…Он творил характер народа, создавая тем мощь государства»[19], — справедливо утверждала она.

«Участник и политики, и малых дел житейских, исцелитель, чудотворец… Неутомимый труженик и духовидец, друг легкого небесного огня и радонежского медведя, Преподобный Сергий вышел, во влиянии своем на мир, из рамок исторического. Сделав свое дело в жизни, он остался обликом. Ушли князья, татары и монахи, самый монастырь его закрыт, осквернены мощи, а облик жив и так же светит, учит и ведет»[20].

Прошло более шести веков с момента ухода Сергия, но его воздействие продолжается по-прежнему. Продолжается и влияние на лучших представителей русской культуры, каковым являлся Николай Константинович Рерих, один из тех, кто сыграл важнейшую роль в формировании и развития Духовной революции в России.

У Рериха как русского художника и мыслителя существовала особая связь с иноком, жившим века тому назад. Эта связь была конкретным, я бы сказала, персонифицированным духовным воздействием Сергия на Николая Константиновича. Возможно, в этом выражалось то длительное влияние Сергия, которое энергетически испытывала культура России в целом.

Неканоническая церковная роспись Рериха несла в себе отголоски тех взглядов, которые были у инока Сергия. Временами казалось, что Рерих как бы продолжает идеи Сергия, развивает их, вскрывает их жизненность. Его, как и Сергия Радонежского, отличала широта исторического мышления. Оба они, инок и художник, считали, что культурное, нравственное строительство является главным в любом строительстве, что оно основа всему. Тот настрой, который был присущ Сергию, нередко одухотворял рериховские полотна. И тогда в них возникал чудесный сплав мужества, красоты и глубокого проникновения в суть Времени. Но в то же время у Рериха был момент, определенно относящийся к Сергию, который трудно объяснить. Он возник в творчестве художника не сразу. В нем как бы сочеталось несочетаемое. На одном из полотен Николая Константиновича мы видим высокую сильную фигуру инока в черной схиме. Белая борода, резко очерченные скулы, совершенная линия тонкого носа, чуть приподнятые кверху уголки продолговатых глаз. Облик Сергия похож и в то же время не похож на тот приглаженный, смягченный иконописный образ, хорошо известный в русском православии. Позади стоящего на холме Сергия — Троице-Сергиева лавра. На «полотенце», которое Сергий держит в руках, три круга. Знак, который потом ало вспыхнет на рериховском Знамени Мира… Другое полотно, о котором пойдет речь, было создано Рерихом годом раньше и, казалось, не имело непосредственного отношения к Сергию Радонежскому. На ступеньках лестницы, высеченной в скале, стоит высокий человек. Горы, среди которых он изображен, находятся в далекой Индии и называются Гималаями. Чужим словом «гуру», что значит «учитель», назван и стоящий на каменной лестнице. Все на этом полотне незнакомо, знакомо только лицо стоящего. Красивая, четкая линия носа, высокие скулы, продолговатые глаза. На грудь спускается седая борода. Человек держит чашу с зажженным светильником. И еще картина. Характерный русский купол небольшой церковки. Церковка стоит в горах. Картина называется «Часовня святого Сергия в Гималаях». Откуда эта связь с Гималаями у русского инока? Где сдвинулось Время в таинственной цепи бесконечных жизней? Сдвинулось, на миг вспыхнуло светом и тотчас же снова стало на свое место, опустив непроницаемый занавес. Кто знает, может быть, Рерих успел поймать этот свет-озарение и смог постигнуть тот неведомый миг… Оба они были людьми необычной судьбы.

Жизнь Сергия прошла стремительно, плодотворно, и путь ее удивительно был прям и походил на несущуюся во времени стрелу, пущенную чьей-то невидимой, но мудрой рукой. Прямой путь не значит путь легкий. На нем было столько предвиденных и непредвиденных трудностей и тяжелого труда, что хватило бы на целую братию не одного монастыря. Влияние этого человека на многие стороны русской жизни было длительным и прочным. Культурная, духовная и политическая его деятельность отличалась качествами устойчивости и составила целую неповторимую эпоху в истории России. Церковью он был причислен к лику святых, преподобных. Монастырь, им основанный, играл на протяжении ряда веков крупную историческую роль. Дмитрий Донской незадолго до Куликовской битвы получил в нем от Сергия наставления и благословение. Позже монастырь встал неприступной крепостью на пути поляков. Его стены спасли жизнь русского царя-строителя Петра I. Трудясь на благо России, Сергий Радонежский прозревал будущее. Он закладывал крупные, хорошо обработанные камни в основание этого будущего, и каждый из этих камней потом станет краеугольным в каких-то очень важных событиях. Его точное историческое предвидение походило бы на необъяснимое чудо, если бы за ним не стояли знание и аналитическая одаренность, сочетавшиеся с творчеством его духа. В 1919 году священник и ученый П.А. Флоренский писал: «Вглядываясь в русскую историю, в самую ткань русской культуры, мы не найдем ни одной нити, которая не приводила бы к этому первоузлу: нравственная идея, государственность, живопись, зодчество, литература, русская школа, русская наука — все эти линии русской культуры сходятся к Преподобному»[21]. И если непредубежденно проследить жизнь Сергия, мы поймем, что в этом высказывании нет переоценки. С годами в нем росла и укреплялась та высокая нравственная сила, которая отличала Сергия от многих и которую он прививал монастырской братии.

Несмотря на глухое место, где стояла келья Сергия, слух о нем распространился широко, и к нему стали стекаться те, кто искал в то смутное и тревожное время покоя души и сопричастности духовному. Сергий принимал всех душевно обремененных. Он не требовал от них денежных вкладов или иных гарантий их материального состояния. Это придет в монастырскую жизнь позже, когда Сергия уже не будет, а нравственные основы монашества, с таким трудом им установленные, будут порушены. В монастырях начнут «мягко спать и сладко есть». И это будет так не похоже на то, за что ратовал и боролся Сергий.

вернуться

18

Письма Елены Рерих. Рига, 1940. Т. II. С. 205.

вернуться

19

Там же.

вернуться

20

Знамя Преподобного Сергия Радонежского. М., 1991. С. 103–104.

вернуться

21

Флоренский П.А. Троице-Сергиева Лавра и Россия. Сб.: "Троице-Сергиева Лавра". М., 1919. С. 9.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: