Ясно, что с такой целеустремленностью и с такими вождями красные наголову разбили своих романтических и нервных противников.

Итак, настали победные для «еврейских комиссаров» 1920-е годы – любимейшая пора всех поклонников революции, начиная со свирепого Троцкого вплоть до тихого Мандельштама и его супруги. Действительно, для «избранных», принадлежащих к «пролетариату» и его «культуре», было все: власть, свобода слова, легкий выезд за рубеж, изобилие товаров и услуг, включая игорные дома, проституток и все прочее. Пролетарский поэт Маяковский (супруг Лили и друг Оси Бриков) имел собственный автомобиль с водителем – это примерно соответствует нынешнему «банкиру», имеющему собственный самолет.

Но этот рай мог существовать только при условии, что «моя милиция меня бережет». Ну, милиция-то пустяк, но грозное ОГПУ в эти благоденственные для кого-то 1920-е годы расстреливало легко и охотно всех «недобитых классовых врагов»: попов, кулаков, казаков, русских купцов и «буржуазную интеллигенцию» (бывший актер Императорских театров Мейерхольд числился по «пролетарскому» ведомству). Мало изучена трагедия детей всех этих «бывших», их тогда не брали в университеты, на службу в армию и госучреждения. И это ведь касалось судеб миллионов молодых людей! Зато дети раввинов и местечковых лавочников официально почитались принадлежащими к «угнетенной нации» и пользовались всеми правами «пролетариев».

Кто же правил тогда красной Россией? Возьмем совершенно объективный показатель – Политбюро, избранное в последний раз при жизни Ленина, с соблюдением, так сказать, «ленинских норм партийной жизни», о чем так долго тосковали потом наши русско-еврейские либералы. Итак, по состоянию на 26 апреля 1923 года членами высшего полновластного органа в стране состояли Г. Зиновьев, Л. Каменев, В. Ленин, А. Рыков, И. Сталин, М. Томский, Л. Троцкий, кандидаты Н. Бухарин, Ф. Дзержинский, М. Калинин, В. Молотов, Я. Рудзутак. Немного, всего двенадцать, и люди известные весьма. Кто же они были по «пятому пункту», как стали позже выражаться в народе российском?

Евреев, так сказать, «по паспорту» было всего трое – Зиновьев, Каменев и Троцкий. У Молотова жена еврейка, влиятельная партдама, с которой он дружно прошел всю свою сложную судьбу. Рыков и Калинин женились на еврейках вторым браком. О родителях Бухарина ничего точно не известно, но все три его официальные супруги были еврейки (от двух из них у него были сын и дочь). О Ленине и Дзержинском уже говорилось. Рудзутак был коренной латыш, о супружестве его ничего пока не известно. О Томском неизвестно ровным счетом ничего. Итак, безусловно никак не связанным кровно с еврейством был один лишь Сталин (первая жена грузинка, вторая русская с грузинской кровью).

Не вдаваясь в подробности, можем смело утверждать, что во всех властных сферах тогдашней советской жизни была примерно такая же картина. Особенно густо евреи осели в органах ГПУ и дипломатии, причем именно эти ответственные товарищи отнюдь не афишировали себя публично, а зачастую шли под русскими именами – Миронов, Островский, Литвинов… перечень можно длить бесконечно. Более того, даже замечать такое вслух почиталось деянием сугубо предосудительным. В те поры вышла известная книга «Евреи и антисемитизм в СССР», автор ее громкоголосый коммунист Ю. Ларин (Лурье), третий тесть женолюбивого Бухарина. Автор возмущенно говорил о московском профессоре, который осмелился в каком-то выступлении коснуться вопроса о еврейском представительстве в некоторых областях. Ларин напомнил «буржуазному интеллигенту», что по ленинскому декрету от 1918 года антисемитов полагалось объявлять вне закона, то есть, простодушно толковал он, расстреливать. Коротко и ясно.

Итак, мы приблизительно знаем, как обстояло на самом советском верху. А как было внизу? Достоверных сведений сохранилось немного, подневольные советские граждане боялись вести дневники на подобные небезопасные сюжеты, тем более обсуждать их в переписке. Однако кое-какие материалы по данному вопросу имеются, и красноречивые. Выдающийся русский социолог С.С. Маслов, бывший член Учредительного собрания от Вологодской губернии, после Гражданской войны некоторое время служивший в советской кооперации, затем высланный среди прочих за границу, издал в Париже в 1922 году двухтомный труд «Россия после четырех лет революции». Эта выдающаяся работа известна только узкому кругу специалистов, на нее ссылаются редко, попытка моя переиздать книгу уже в «реформаторские» годы успехом не увенчалась. Работа объективна и полна интеллигентской самокритики, материал там собран редчайший. Вот некоторые главы: «Воровство», «Рост религиозности», «Повышенная оценка образования», «Новое отношение к государству в России» и др., ново и необычно, не правда ли? Там же есть раздел «Юдофобство», на нем кратко остановимся.

Маслов напоминает, что до революции русская интеллигенция почти целиком, а вслед за ней и широкие слои населения во многом сочувствовали евреям, зато после Гражданской юдофобство стало «одной из самых резких черт в лице современной России». И далее:

«Интеллигенция, конечно, не считает советскую власть еврейской, но и она отмечает сильное участие в ней еврейства – участие, которое далеко не соответствует пропорции, которая выражается числом евреев по отношению к числу всего населения России».

Приведя многообразные примеры такого рода из разных сторон тогдашней действительности, Маслов сделал вывод, причем с горечью и безо всякого злорадства: «Советская власть, когда она в руках евреев, проявляется более выпячено своими отрицательными чертами: евреи грубее, наглее, вороватей, у них больше заносчивости, сильнее третирование населения». И далее смягчающая оговорка: «Может быть, в этих отрицательных свойствах сказывается невысокий уровень развития того еврейского слоя, который энергично впрягся в советскую телегу…» Ну как нынешнему российскому гражданину не оглянуться на Гайдара и Чубайса, Березовского и Гусинского? И не вспомнить публичный чубайсовский призыв – «больше наглости»?

Любопытно, что наблюдения и выводы С. Маслова вполне соответствуют точке зрения нескольких еврейских авторов, объединившихся в сборнике «Россия и евреи» (издан, разумеется, в эмиграции, чуть позже). Авторы были встревожены переизбытком евреев в руководстве «диктатуры пролетариата» в красной России, справедливо усматривая в этом грядущую опасность для еврейства в целом. Книга эта ныне известна, вот для примера лишь краткая цитата: «Теперь еврей – во всех углах, на всех ступенях власти. Русский человек видит его и во главе первопрестольной Москвы, и во главе Невской столицы, и во главе армии… Русский человек видит теперь еврея и судьей и палачом…»

Уже говорилось, что свидетельств частных лиц той поры по «еврейскому вопросу» осталось крайне мало («за антисемитизм вне закона»), но они есть, недавно опубликованы. Вот один лишь пример – дневник писателя Михаила Булгакова за 1923–1925 годы. Очень он был раздражен по поводу тогдашнего всевластия евреев, читаем вот: «Френкель, ныне московский издатель, в прошлом раввин (вероятно и сейчас, только тайный)… Это рак в груди». Круто сказано, однако это у Булгакова отнюдь не случайная обмолвка, а осознанное мнение. Сходных суждений, острых или осторожных, можно ныне отыскать немало и без особенных усилий, в последние годы это стало возможно публиковать.

Каково же было русское отношение ко всем этим явным проявлениям очевидного национального ущемления и унижения? Ну, во-первых, существовала в эмиграции немалая часть бывшей белой армии, объединенной в полувоенный Российский общевойсковой союз (РОВС) – несколько тысяч закаленных бойцов, преимущественно офицеров или казаков. То была сила, и немалая! Ненависть к победителям они сохранили, об этом много говорили и писали, но сделать-то ничего не сумели. Несколько малозначащих терактов в Москве, и все. Зато агенты ГПУ хозяйничали в их зарубежных центрах почти как у себя дома, вспомним пресловутую операцию «Трест» и похищение самих руководителей РОВСа генералов Кутепова и Миллера.