Итак, перед нами еще один случай, так сказать, еврейской самокритики. Да, сегодня в разваленной стране евреи оседлали Кремль, финансы, все центральное телевидение и большую часть прессы. Вроде бы некоторый переборчик получается. Помню, как земляк и соплеменник Топорова покойный литератор Александр Дымшиц любил в подобных случаях шутить: «Нельзя переполнять корабль, он может потонуть!»

Вот в 1998 году попытался выступить с подобной «самокритикой» российско-американский литератор Эдуард Тополь. А через пару месяцев пожаловался: «На Еврейском конгрессе в Москве меня предали анафеме за то, что я первый заговорил об угрозе погромов. Но это все равно что обвинять метеосводку в том, что завтра в Москве пойдет снег» («Литературная газета», 23 декабря 1998 г.).

Итак, Тополя его собратья дружно и сурово одернули. Любопытно, что ждет в этой связи Виктора Топорова?

…Эти строки были уже подготовлены к печати, когда появился положительный отзыв о книге Топорова, написанный известным литератором, который уравнивает его со средневековыми еврейскими философами Спинозой и Акостой. Рецензент очень смел в историческом размахе, но вряд ли прав. Нам кажется, что Топоров действительно немного похож на Акосту. Только на другого. При Петре Великом был привезен португальский еврей с таким именем и долго развлекал императора своими солеными и веселыми остротами. При петербургском дворе по штатному расписанию он был шутом.

Уроки Бен-Гуриона

Начнем издалека. Лет сорок тому назад довелось побывать мне в Пирее – огромном морском порту близ Афин. Был я молод и любознателен, заграничные морские вояжи в ту пору – явление редчайшее, вот и смотрел я во все глаза. Вижу, рядом стоит большой теплоход, на мачте – израильский флаг, а на трубе как герб – голубой моген-довид. И поразила меня тогда простейшая мысль: судно еврейское, значит, команда должна быть еврейской; представить себе еврея-капитана я мог, штурмана тоже, боцмана – уже с трудом, но еврея-кочегара?!

Для русского человека так было и есть, что ж делать, не попадались нам евреи в образе кочегара, шахтера, тем паче – пастуха или тракториста. Но вот прочтем следующие отрывки из дневника молодого человека, недавнего белоручки, выросшего в семье сугубо городского торговца: «Держась за рукоять, с острой палкой в руке я шагаю за плугом и смотрю, как переворачиваются и раскалываются комья черной земли, а быки медленным и размеренным шагом важных персон все идут и идут вперед». Не станем придираться к явно неудачным словам «переворачиваются» или тем паче «раскалываются», явно плохой перевод, но искреннее чувство тут очевидно.

Кто же этот новоиспеченный и восторженный землепашец? А сам «основатель Израиля» Давид Бен-Гурион, чья биография издана в России. Уроженец местечка под Варшавой, он рос в типичной еврейской среде. Но вот что характерно; затхлая, перегруженная великим множеством запретов кагальная жизнь никак не привлекала его горячую натуру. Занятия окружающей его еврейской среды, мелочная торговля, маклерство и прочее никак его не удовлетворяли. Оказавшись в Варшаве, он обнаружил: «Я услышал речь, которая просто ужаснула меня. Торговля женщинами находилась в руках исключительно евреев». (Говорят, что в нынешних Варшаве, Риге, Петербурге, Москве примерно такая же картина.)

Нет, не хотел юный Давид становиться ни лавочником, ни торговцем живым товаром, ни менялой, к чему привыкли его соплеменники. Он хотел, чтобы его народ был «как все». Вот почему стал одним из первых сионистов-идеалистов, которые видели в Палестине будущего общество евреев-тружеников, а не гешефтмахеров-паразитов. И он с кучкой таких же романтиков перебирается в пустынные палестинские земли, населенные нищими бедуинами. Жизнь выпала поначалу тяжкая, но он с наивным и неподдельным восторгом записывает: «Здесь я нашел ту самую землю Израилеву, о которой мечтал долгие-долгие годы. Ни лавочника, ни управляющих, ни бездельников, живущих чужим трудом. Все жители поселка работают сами и живут плодами труда своего».

Русский трудящийся человек может воспринимать такое только с сочувствием. Так-то оно так, да вот переселялись эти бывшие подданные Российской империи не в тайгу или на целину, а в край, где худо и бедно, однако жили, и уже давно, местные арабы. Их стали вытеснять, это вызвало сопротивление, которое не разрешилось до сих пор, чему мы все свидетели. Бен-Гурион всю свою долгую жизнь был яростным борцом с арабским сопротивлением. Наше, русское, отношение к этому известно, и оно неизменно, однако не о том пойдет тут речь.

Нельзя не обратить внимание на чрезвычайную целеустремленность и решительность Бен-Гуриона и других вождей будущего государства Израиль. Все – на создание этого государства: соглашения с кем угодно, союзники – любые, кого пошлет прихотливая судьба. Вот 3 сентября 1939 года Бен-Гурион прибывает в палестинский порт Хайфу, тогда еще совсем небольшой. Началась Вторая мировая война, Гитлер наступает. У евреев в Палестине лишь полулегальные боевые отряды – «Хагана», они плохо вооружены, английская колониальная администрация их не жалует. Что же делать? Через несколько дней Бен-Гурион собирает вожаков «Хаганы», и вот что он им сказал: «Война 1914–1918 годов дала нам декларацию Бальфура. В этот раз мы должны создать для себя еврейское государство и, следовательно, еврейскую армию в этой стране и для этой страны».

Четко, ясно и решительно, ничего не возразишь. Поясним: министр иностранных дел Англии Бальфур подписал 2 ноября 1917-го декларацию: «Правительство Его Величества относится благосклонно к восстановлению национального очага для еврейского народа в Палестине». Эта дата и документ считаются первой крупной вехой в создании будущего Израиля. Англия, изнуренная войной, пошла на уступки мировому сионистскому движению. Где-то гибли миллионы людей, рушились в бездну страны и народы – неважно, главное, что подписана эта самая декларация. Теперь – Вторая мировая война, которая обещает быть куда более страшной. Ничего, главное – создать наше государство, еврейское.

Да, напор и целенаправленность достойны подражания. И это был не минутный порыв, не вспышка утопического бунтарства, примеров чего несть числа в истории. То было терпеливое упорство, вопреки неизбежным, как всегда в жизни, неудачам и даже поражениям. Наступил сорок восьмой год, Израиль провозглашен в ООН, но государства-то еще нет, оно только на бумаге, а арабское море вокруг возмущено, и справедливо. И начинается маломасштабная по тогдашним понятиям, но изнурительная и кровопролитная война. Бен-Гурион показал себя истинным вождем своего народа, его неукротимая страсть и уверенность в успехе заряжают людей, а ведь ему уже за шестьдесят, и здоровье не богатырское, да и в семье не так чтобы очень уж хорошо…

И напомним: в те далекие времена богатые американские евреи еще не так широко и постоянно платили поборы в пользу Израиля, как они стали это делать потом и до сей поры делают. А еще – не переводили туда свои наворованные капиталы «банкиры» еврейской национальности, расплодившиеся по всему простору рухнувшего СССР. Бен-Гуриону и его товарищам-хаверам приходилось тогда туго. Но они выстояли, опираясь прежде всего на собственное мужество и непреклонную веру.

Кстати о вере, что тоже характерно, из обстоятельной книги отчетливо вырисовывается, что Бен-Гурион, некоторые иные известные «отцы-основатели» Израиля отличались чрезвычайно слабой религиозностью. В подробной и объемистой биографии не описывается ни единого случая, когда Бен-Гурион истово молился бы в синагоге, как положено верующему иудею. То-то фанатики-хасиды его не очень чтут. И еще. Бен-Гурион был убежденным социалистом, точнее говоря, сторонником широкой социальной справедливости. Эти идеи он вывез из России, а потом сочувственно изучал опыт нашей великой революции. В 1928-м он посетил Союз. О Ленине он записал тогда же в своем дневнике: «Это великий человек». К опыту Ленина и русской революции он обращался не раз в своей долгой жизни, и сочувственно. Сегодня опыт русской революции в России оплевывается по большей части. Что ж, давайте хоть позаимствуем опыта чужого.