На высоких перевалах конный путник часто спешивался и вел свою лошадь вверх или вниз по крутым каменистым склонам. Длинноухий ослик спокойно вышагивал сам, неся на себе достояние хозяина, а часто и его самого. Вожжи, как и оружие, наездник держал в руке, поскольку в пустынных местах он всегда был готов к схватке или побегу, в зависимости от обстоятельств. Впрочем, погонщики старались держаться более крупными отрядами, таким образом отпугивая мелкие шайки и бандольеро (одиноких грабителей). Скудные дорожные средства нередко дополнялись деньгами для откупа на случай, если силы оказывались неравными. В окружении разбойников путник не скупился, ведь рыцарям с большой дороги грозила виселица, и никто из них не собирался рисковать своей жизнью бесплатно.

Встреча с вьючным обозом оставляла в памяти иностранца неизгладимое впечатление. Сначала слышались колокольчики передних мулов, а затем звучал хриплый голос погонщика, который укорял ленивого мула или громко распевал балладу. Запас баллад у испанских проводников никогда не истощался, благо сюжетов в местной жизни было достаточно. Скрашивая долгий путь, импровизированные песни сначала отталкивали диковатыми, крайне монотонными мелодиями. Однако певцы не принимали во внимание публику и усердствовали в силе звука, чем покоряли не только людей, но и мулов: животные прислушивались, шевеля длинными ушами в такт пению.

Возможно, певческая импровизация перешла в традицию старой Испании из культуры мавров, хотя в содержании восточные черты отсутствовали. Народные романсы основывались на легендах о битвах с неверными, содержали в себе так называемые житийные стихи либо повествовали о страстной любви местных красавиц к отважным бандольеро или дерзким контрабандистам. Иногда в напевах слышалась хвала окрестным пейзажам или сетования по поводу дорожных неурядиц.

Остановившись на водопой, например, вблизи Антекеры — большого поселка в окрестностях Гранады, погонщики показывали путникам руины старого мавританского замка, воздвигнутого на развалинах римской крепости. Когда-то в этой горной теснине существовал настоящий город, часто упоминавшийся в летописях и балладах. Местные долго помнили предание об отряде знатных кабальеро, не сумевших покорить столицу и буквально растерзанных маврами по дороге; узнав о гибели храбрецов, вся Андалузия погрузилась в траур.

Обрывистое ущелье Пуэрта дель Рей (Дорога Короля) — самый большой перевал на пути в Гранаду. В свое время его неудобством воспользовался Фердинанд Католический, сумевший провести по узким, заваленным камнями тропам целую армию. Тот, кто выбирал окружной путь, следуя вверх по дороге вокруг склона, мог увидеть суровую твердыню Лоха, к стенам которой не решился приблизиться даже Фердинанд. С арабского ее название переводится просто — «крепость», что свидетельствует о первоначальной роли постройки, возведенной в качестве форпоста. Мощное сооружение, как часовой, возвышалось у самого перевала и в народе именовалось ключом Гранады. Некогда гарнизон Лохи возглавлял старый, но буйный нравом Али Атар, родственник Боабдила, закончивший жизнь в бою с испанцами.

Крепость располагалась посреди каменистых осыпей и была увенчана уступом, надежнее стен защищавшим жилые дома. У подножия горы, струясь по ущелью, омывая рощи, сады и луга, протекала Хениль, облагороженная мостом, построенным в мавританскую эпоху. Внимательный взгляд путешественника замечал в этой местности резкий контраст: дикую пустошь выше города и прекрасный оазис — ниже. Похожее впечатление оставляла и река, плавно текущая до моста и бурливая за переправой. Руины старого замка и горный поток среди каменного безмолвия составляли типичный пейзаж Испании, которая сегодня не менее романтична, чем в далекие времена.

Жители селений вблизи Лохи передавали чужакам страшные рассказы об инфернос, или местной преисподне, откуда доносился странный шум, в действительности исходивший от подземных водопадов. Однако люди верили, что в душной тьме работали чеканщики монет, замурованные еще со времен мавров для того, чтобы охранять сокровища.

В старой Испании существовал негласный союз молодых людей, вид которых наводил на мысль о явном излишке времени и денег. Рыцари «ружья и кошелька», стекавшиеся в города Андалузии со всех концов страны, входили в своеобразный орден, конечно, непохожий на рыцарский, но все же с обязательствами и строгими правилами. Работа контрабандиста была опасной, но исполнялась редко, поэтому он имел обширный досуг, занятый обычно разговорами, ухаживанием за махами, игрой на гитаре и состязанием в болеро. Люди «на конях и при оружии» трудились по ночам, принимая товары, ловко пронесенные мимо таможенных постов. В темноте они передвигались неслышно, держались группами и даже днем скрывали свои лица под широкими полами шляп.

Жилищем контрабандиста служило barrancos — тайное местечко в скалах, или, реже, уединенная усадьба, безусловно, не своя, а принадлежащая человеку, который не боялся связи с преступником. За кров и еду тот щедро одаривал хозяина незаконным добром, чему особенно радовались жены и дочери фермера, ибо европейские платья и модные украшения в Испании долго приобретались именно таким способом.

Запрещенные законом вещи поступали в страну водным путем. Освободив днем трюмы от декларированного груза, ночью корабль начинал тайную разгрузку: шлюпки с контрабандным товаром, упакованным для вьючной перевозки, подплывали к берегу, моряки вышвыривали тюки, а контрабандисты, быстро подобрав добычу, исчезали в горах. Их дорогами были самые крутые, безлюдные тропы, где никогда не показывались местные и куда редко попадали таможенники. Тем не менее засады устраивались и после жестокой схватки кто-нибудь погибал, а тот, кому удавалось скрыться, становился разбойником. Обменяв товар на жизнь, бывшие контрабандисты переходили в ранг «законных грабителей» и, считая такую ситуацию несправедливой, объявляли своим правом взимать пошлину с проезжих.

Впрочем, большинство из них, накопив денег на коня и достойный наряд, не покидали банду, сохраняя верность опасному ремеслу до смерти, которая приходила довольно скоро.

Раньше в Гренаде можно было встретить нищего, протягивающего руку с трубкой или весело попыхивающего сигаретой. Курение как одна из особенностей восточного быта на юге Испании считалась не вредной привычкой, а жизненной необходимостью. Провинциал, по обыкновению, встречал чужака хмурым взглядом, но, догадавшись предложить местному сигару, последний обеспечивал себе ночлег, сытный ужин и заботливого стража на всю ночь. Галантный от природы испанец способен курить даже в поезде, в присутствии дам, хотя в другой обстановке он будет обращаться с женщинами крайне учтиво. Подобно народам Востока, испанцы отдают предпочтение воде, которую только здесь не заменяют вином. На рынках Гранады и сегодня встречаются носильщики, громко выкрикивающие в толпу: «сууксу!» (прохладная вода).

Испанцу, как всякому восточному человеку, присущи обостренное чувство собственного достоинства и сдержанность, которые проявляются не только в обществе, но и дома. В характере многих испанцев, кроме мавританского начала, имеется национальное, например уважение к личности, выраженное в единой форме обращения. При встрече друзья или просто знакомые испытывают и непременно выражают внешне большую радость. Мужчины обычно обнимаются или хлопают друг друга по плечу; женщины изображают поцелуй, повторяя этот ритуал при прощании. В качестве торжественного приветствия здесь используется универсальное слово «фелисидадес». Садясь за стол, испанцы произносят фразу «Буэн провечо», а когда кто-нибудь чихает, вспоминают Иисуса Христа или говорят: «Салюд», показывая тем свое хорошее воспитание.

Некоторые темы, в частности деньги и смерть, в застольных разговорах не поощряются, причем запрет на них распространяется на все испанское бытие. В Андалузии не считается дурным тоном разговор с незнакомым человеком; общение в самолете или очереди может продолжаться часами, но собеседники расходятся, не поинтересовавшись даже именами друг друга.