Ставр обернулся и посмотрел туда, куда указала официантка. Он увидел на перроне человека в воен­ной форме.

— Твой бывший? — спросил Ставр.

— Да ты что! Он военный комендант. Всем тут мозги проел со своей секретностью.

— У нас секрет можно сделать даже из расписа­ния электричек.

— Полкан бы сделал. Его на прежнем месте оби­дели — должность не дали и в звании не повысили. Теперь тут выслуживается. Я думаю, он запойный.

— Здорово пьет?

— У них, у запойных, знаешь ведь как — вроде ничего, ничего, а потом как начнет гудеть.

— И часто с ним такое случается?

— По-разному. Сейчас у него, похоже, период трезвости. Вот и ходит вынюхивает, шпионов ищет.

— Да вроде это не дело военного коменданта, его задача обеспечивать прохождение военных грузов.

— Вот он и обеспечивает. У нас тут в лесу какой -о военный объект ужасно секретный.

«Да, — подумал Ставр, — у нас секретом назы­вается то, что каждая собака знает».

Тем временем Полкан спустился по лестнице с платформы и направился к служебному входу. На

вид ему было сорок — сорок пять. Коренастый, среднего роста, комендант еще сохранял хорошую военную выправку, но впечатление портили изряд­но обрюзгшее лицо и раздавшаяся талия. Когда он проходил мимо лавки, Ставр привлек случайную подругу к себе и стал целовать. Так что, подозри­тельно присмотревшись к парочке на скамейке, Петренко не увидел лица парня, а официантку, ко­нечно, узнал. Он решил сказать директору ресто­рана, чтобы тот или уволил к черту эту шалаву, или следил за тем, чтобы она не занималась похабны­ми делами в служебное время. А Ставр, как только за Петренко закрылась дверь служебного входа, ре­шил, что пора рвать завязавшиеся на лавке интим­ные отношения. Он уже выяснил все, что его инте­ресовало.

Вагон, который в эту ночь разгружала бригада, был заполнен мешками с какой-то строительной смесью. Шуракен, бегавший кроссы с тридцатики­лограммовым рюкзаком, полагал, что легко справит­ся со своей новой работой. Но через некоторое вре­мя он стер руки до крови, а затем и взмок, как ломо­вая лошадь. Он был моложе, выносливей и сильней других грузчиков, но заточен под другую работу. По­этому пришлось перенимать приемы местных про­фессионалов: как берут груз, как несут, сколько от­дыхают. Работать стало легче.

Оплата по договору была аккордной. После окончания смены бригада собралась в закутке, где было устроено место для отдыха. Пока мужики пе­реодевались, бригадир заполнил ведомость и начал вызывать грузчиков по именам. Шуракен по своим новым документам значился Василием. Бригадир назвал его имя, и Шуракен подошел к столу. Когда он взял ручку, чтобы расписаться в ведомости, то обнаружил, что пальцы с непривычки едва гнутся. Рядом с бригадиром стоял Витек — парень лет трид­цати, ничем вроде не примечательный внешностью, но с какой-то неприятной цепкостью во взгляде. Пока Шуракен расписывался и получал деньги, въедливый взгляд Витька ощупывал его лицо и руки.

— Видал грузчика? — ехидно сказал он, показав бригадиру на ободранные руки Шуракена. —

У ра­бочего человека не бывает таких рук.

— Ладно тебе, Витек, вязаться. Парень нормаль­но работает. Василий, — обратился бригадир к Шуракену. 

— Я, — ответил тот.

— Надо бы прописаться.

— Я со всей душой. Только скажите, где ее, ро­димую, тут у вас берут?

— Где берут? Не знаю, где у вас, а у нас — извес­тно где. У старух-спекулянток, спасибо Горбачеву. Давай, Витек, сходи с Василием. А то наши стару­хи — вороны пуганые. Незнакомому, пожалуй, и не продадут.

На привокзальной площади под фонарем стай­ка старух сидела на ящиках и торговала всякой огородной снедью. После того как Витек предста­вил им Шуракена как своего, они продали ему водку.

9

Петренко был человеком, пьющим сурово, в оди­ночку. Эта привычка развилась у него от презрения и недоверия к людям. Он открыл сейф, извлек бу­тылку и стакан, налил, посмотрел в тусклое от ка­зенной тоски зеркало и чокнулся сам с бутылкой.

— За папаху, — пожелал он себе.

За дверью набирал обороты скандал. Дежурный держал оборону против какого-то гада, ломившего­ся в кабинет. Он тупо отбивался казенными фраза­ми, а неизвестный материл его хорошо поставлен­ным армейским голосом. Петренко прислушался и одобрил точность формулировок подчиненного. Ко­мендант убрал бутылку и запер сейф. Дверь распах­нулась, и в кабинет внесло дежурного — именно вне­сло бешеной волей и яростью того, кто вошел сле­дом. Петренко увидел десантника с капитанскими звездами на погонах. У офицера была хорошая вып­равка, напряженная спина, впечатление, однако, портила деревянная напряженность.

— Товарищ подполковник, — начал оправды­ваться дежурный, — я говорил ему: не положено без доклада.

— Свободен. Теперь сам разберусь. Петренко посмотрел в холодное лицо капитана.

Ему ответил немигающий напряженный взгляд. У капитана были темные, коротко, по уставу, под­стриженные волосы и определенно старившие его усы. Официантка вряд ли признала бы в капитане в камуфляже блондина, обманувшего ее надежды.

— Капитан, почему нарушаете порядок? — вес­ко спросил Петренко.

— А ворье на вокзале — это, по-вашему, поря­док? — вопросом на вопрос ответил Ставр.

— Какое ворье? В чем дело?

— У меня украли деньги, билет. Я боевой офи­цер. Вы обязаны принять меры. 

— Документы у вас тоже украли?

Ставр достал из нагрудного кармана документы и положил на стол коменданту.

— Так вы же уволены из вооруженных сил, — ска­зал Петренко, посмотрев его документы. — По ка­кому праву носите военную форму и погоны?

— Я же сказал, я — боевой офицер! Комиссован по ранению. Я чести офицера не ронял, чтоб с меня погоны сдирать. — В словах и интонациях капитана звучала жгучая, неутихающая обида. 

Петренко с пониманием взглянул на капитана и кивнул на стул:

— Садитесь.

Ставр поставил на пол чемодан и сел.

— Куда направляетесь? — уже не таким казенным тоном спросил комендант.

— В Вологду к боевому другу— Ставр тоже смяг­чил интонации, сделал их более доверительными.

Десантник, показавшийся вначале настоящим психопатом, оказался человеком вполне вменяемым. Он толково, без лишних эмоций объяснил Петрен­ко, каким образом у него украли бумажник, пони­мая, что ворье и прочая бытовая уголовщина не вхо­дит в сферу ответственности военного коменданта. Но, оказавшись в затруднительном положении, он пошел не к презираемым ментам, а как военный че­ловек обратился к военному же. Все это было очень понятно Петренко, поэтому он проникся к капита­ну сочувствием.

— На поезд до Вологды я могу тебя посадить. Да только, думаю, тебе придется задержаться на пару дней доя выяснения обстоятельств кражи. Может, воров поймают, потребуется опознать.

— А ночевать на вокзале с мешочниками?

— Это ни к чему. Поселю тебя в нашу гостиницу в служебный номер.

Петренко был человек недоверчивый и осторож­ный, но он истосковался по собеседнику или собу­тыльнику, с которым можно говорить на одном язы­ке о вещах обоюдно интересных. В капитане он по­чувствовал родственную душу, а кроме того, тот был случайным персонажем, залетным гостем, который завтра отбудет в свою Вологду и забудет о пьяных раз­говорах.

— Хорошо, я задержусь, — сурово, как человек, понимающий свой долг, сказал Ставр. — Но только потому, что вы просите. Вы похожи на моего комба­та. В том бою, в котором он погиб, и я свою пулю поймал. Комбату Героя дали посмертно. А мне — хрен. Штабная крыса резолюцию наложила: «Отка­зать за недостаточностью подвигов».

Петренко понимающе кивнул и достал из сейфа бутылку водки.

— Давай помянем твоего комбата, капитан.

...Витек не случайно обратил внимание на руки Шуракена. Наблюдательность и хитрость были его природными качествами. Этим он мог не только блеснуть при случае перед приглянувшейся дамоч­кой, но и немного заработать на них. Витек был ос­ведомителем Петренко.

Во время обеденного перерыва он пошел за Шуракеном, и тут его ждала та вожделенная удача, о ко­торой Витек давно мечтал. Занимаясь обыкновен­ным стукачеством, он воображал себя контрразвед­чиком и мечтал, что когда-нибудь судьба даст ему случай доказать свои выдающиеся способности в этой области. Витек мечтал выследить настоящего диверсанта, вражеского агента, хотя и не понимал, за каким чертом шпион полезет на товарную стан­цию. О секретном ракетном комплексе «Ареал» ни Витек, ни другие осведомители Петренко не дога­дывались, хотя знали, что к какому-то охраняемому объекту рельсы протянуты. Да мало ли что у нас ох­раняется.