— Ни хрена себе у них там чиновники! — заме­тил Шуракен.

— Даю три дня на устройство личных дел. Затем явитесь в стационар санчасти, вам сделают все поЬ ложенные прививки. Пока будете там валяться, оз­накомитесь с фактурой по сепаратистским группи­ровкам в Сантильяне. Их натаскивают инструктора из ЦРУ. Есть такое понятие — война для професси­оналов. Это будет ваша первая война.

— На какой срок мы туда отправляемся? — спро­сил Шуракен.

— На три года.

Ответ ошеломил Гайдамака. Все, что он с надеж­дой планировал, чего желал от будущего, летело в тартарары. Женя, его любовь к ней, их возможный брак сейчас превращались в фантом, все отдалялось на три года, а то и дольше — кто знает, дождется ли его Женя? Шуракен растерянно смотрел на Коман­дора.

Ставр же удовлетворенно кивнул. Открывалась новая глава в сюжете его жизни.

...— Три года? Целых три года... — так же, как и Саша, Женя была потрясена этой новостью, когда друзья приехали к ней в общежитие проститься.

— Ты же сказала Сане, что хочешь подумать, — видишь, как все сложилось. Теперь у тебя есть время хорошо подумать и решить, — слегка съязвил Егор.

Женя, избегавшая прямо смотреть на него, те­перь резко повернулась к возлюбленному:

— Если бы вы не уезжали, я бы ни за что не про­стила. Я бы даже разговаривать с тобой не стала.

— Женя, я не хочу, чтобы мы расставались вот так. В конце концов, что я такого сделал? Я всего лишь встретился со старыми друзьями.

— Ты наврал нам с Сашей. Как будто мы тебе на­вязывались. А друзей твоих я видела, особенно ту... — Женя вдруг заметила взгляд Гайдамака и осеклась. — Саша, прости, я дура и не о том сейчас говорю.

— Женя, поверь, для всех нас очень важно, что­бы ты дождалась нас. Три года не такой уж большой срок. Ты даже институт не успеешь закончить, — уве­щевал девушку Саша.

Женя посмотрела на друзей. Они снова стояли рядом плечом к плечу, хотя на лицах все еще красо­вались следы того поединка.

— Конечно, я буду вас ждать, — пообещала она. — Возвращайтесь скорей.

ЧАСТЬ 2

1

Старший военный советник полковник Ширя­ев, Советник, ехал в аэропорт, чтобы встретить фи­вийского торговца оружием Аль-Хаадата. Ливиец рассчитывал договориться о закупке партии «Калаш­никовых», гранатометов и боеприпасов к ним. Пе­ред Советником стояла задача наиболее выгодным дая себя образом устроить сделку между Аль-Хаада-том и генералом Агильерой.

Подъезжая к аэропорту, Советник по мобильно­му телефону связался с диспетчерской службой, и ему сообщили, что интересующий его самолет дол­жен приземлиться через несколько минут. Черноко­жие охранники в тропическом камуфляже открыли створки ворот и формально, без особого рвения, встали по стойке «смирно», пропуская «мерседес» русского военного советника.

На ближайшей к воротам стоянке разгружался бельгийский «Боинг» с надписью «UN world food».

Процесс был в самом разгаре: толпа чернокожих под­ростков набросилась на кучу тюков с «гуманитаркой» и со страшной силой растаскивала банки и короб­ки, вывалившиеся из распоротых бритвами упако­вок. Солдаты, охранявшие «Боинг», прекратили че­сать яйца и принялись шмалять по ворью из писто­летов. Подростки бросились наутек, утаскивая то, что удалось схватить. Один из них — одноногий — проворно закинул себе на хребет мешок с мукой. Орудуя костылем и одной ногой, он семимильными прыжками понесся едва ли не впереди всех. Амери­канские консервы, пачки швейцарских гондонов и рваные упаковки с розовыми детскими пеленками валялись по всей бетонке. Кому они здесь нужны? Стерильными детскими пеленками и женскими ги­гиеническими пакетами местные приспособились вытирать лобовушки автомобилей. 

Советник поставил машину в горячую тень, от­брасываемую редкими низкими пальмами и пыль­ными акациями. Окна были плотно закрыты, кон­диционер пахал на полную мощность.

На Советнике был легкий светло-серый костюм и безупречно свежая белая сорочка с галстуком под цвет пиджака. В отлично пригнанной наплечной ко­буре висел «Макаров», а на пассажирском кресле ле­жал пистолет-автомат «узи», который он всегда брал с собой, когда ездил без охраны. Советник был че­ловек среднего роста, разменявший пятый десяток. Выглядел он прекрасно: приятное загорелое лицо, непринужденная поза, на руле лежали ухоженные, интеллигентные руки. Глаза были сероватые, спокойные, с легкой завесой юмора, которая, однако, хорошо скрывала работу мысли. Советник представ­лял интересы России в африканской республике Сантильяна, где правил диктаторский режим клана Агильера.

Обдумывая свои дела, Советник машинально ли­стал журнал. Он увидел, что со стороны военной зоны аэродрома по рулежной дорожке несется «уазик», принадлежащий русским механикам, обслу­живающим боевые вертолеты. «Уазик» остановился недалеко от «мерседеса», из него вылез высокий па­рень в оливковом тропическом камуфляже и свето­отражающих очках. Это был Сашка Гайдамак, зна­чившийся в оперативных документах под псевдони­мом Шуракен.

Высадив его, «уазик» лихо развернулся и умчал­ся обратно — туда, где в мареве нестерпимого зноя маячили зыбкие, как миражи, акулообразные силу­эты вертолетов Ми-24.

Шуракен направился к «мерседесу». Он был, как матерый кабан, мощный и в то же время ловкий: де­вяносто килограммов мускулов, сухожилий и нервов. Нормой, так сказать, показательной кондицией для Шуракена были сто килограммов, но изнуряющая жара и предельные физические нагрузки подсуши­ли его.

Шуракен мимоходом взглянул на тюки с гума­нитарной помощью. Жратва и все более или менее полезное уже через пару часов будет продаваться мелкими торговцами на главном рынке. Под риф­леными подошвами ботинок Шуракена смялось не­сколько гильз. Это было нормально для данной местности. Гильзы и нестреляные патроны, на которых попадалась маркировка чуть ли не десятилетней дав­ности, сплошняком устилали красную сухую землю вдоль взлетных полос.

Советник убрал с сиденья «узи» и щелкнул бло­киратором дверных замков. Шуракен открыл двер­цу и влез в машину. Тонированные стекла смягчали нестерпимый блеск солнца. Шуракен снял светоот­ражающие очки. У него были спокойные и серьез­ные серые глаза.

— У меня срочное поручение для вас, — сказал Советник. — Сейчас прибудет представитель одной дружественной страны. Ему надо встретиться с ге­нералом Агильерой. Это неофициальный визит, и у него нет своей охраны, поэтому вам с Осоргиным придется доставить его на виллу генерала.

— Егора нет в городе. ,

— Так. Это интересно. Где он?

— В лагере Вигоро.

— Почему вы не доложили мне об этом? Вы обя­заны ставить меня в известность о своих передвиже­ниях.

— Мы дали вам план учебных занятий на этот месяц. Там запланированы полевые занятия в лаге­ре Вигоро. И я думаю, хорошо, что Егору подверну­лась возможность уехать туда. Это решило одну не­приятную проблему, — сказал Шуракен.

Советник понял, что имеет в виду его подчинен­ный, и решил не оставлять без внимания явное на­мерение спецов самостоятельно решать некоторые непростые проблемы.

— Здесь нет проблем, которые я не мог бы ре­шить и которые можно было бы решить без меня, — резко сказал Советник. — Что же касается расстрела Герхарда, из-за которого вы так переживаете, то я по­ступил так, как считал нужным. Ни у вас, ни у Осор-гина нет права обсуждать мои решения. Женевская конвенция не защищает наемников.

— Может, по конвенции вы правы, — ответил Шуракен, — а по жизни вы нас здорово подставили. С точки зрения повстанцев, мы тоже наемники.

— Мы не воюем в этой стране. Мы работаем тут по приглашению правительства Сантильяны, и пла­тят нам не за участие в боевых операциях.

— Если повстанцам удастся сцапать нас с Его­ром в джунглях, они не станут выяснять наш статус. Они просто подвесят нас за ноги и намотают кишки на шею. Как раз на такой случай я хотел бы, чтобы рядом оказался американский или английский ин­структор, который дал бы мне удрать или всадил пулю в лоб. А теперь они узнают, что русские позво­лили черным расстрелять их парня.