Имеются разнообразные свидетельства того, что господин фотограф умышленно сводил фюрера и молоденькую работницу фотоателье, чтобы усилить свое влияние на руководителя партии. И понуждать Еву к этому не было причин, ведь она сама мечтала об Адольфе Гитлере.

«Красивая и жизнерадостная девушка понравилась ему, но все чувства, какие он мог испытывать, принадлежали тогда его племяннице Гели Раубаль, стоявшей очень близко к нему. Поэтому он не обращал внимания на очевидное поклонение Евы»,

— свидетельствовал Юлиус Шауб, адъютант Гитлера с 1925 года.

Возможно также, что Генрих Хоффманн, преследуя личные амбициозные цели, имел намерение отвадить дорогого гостя от… своей дочери Генриетты (Хенни). В 1929-м, в год открытия им нового предприятия в доме с «Венским кафе Стефани», Генриетте было почти 16 лет. Однако, будто бы эта «ранняя» девочка сама проявляла недетский интерес к приветливому господину с усиками «щеточкой». Богемная атмосфера кафе, прозванного еще «Кафе великой иллюзии»

где собирались мелкие лавочники, крупные торговцы, бюргеры, таланты с претензией на изыск и даже настоящие гении, пользовалась исключительной популярностью. Немудрено, что любил сюда захаживать и Адольф Гитлер; он, учившийся некогда на художника, не был чужд искусству и богемному шику, впрочем, прекрасно осознавая истинную цену многим талантам… Некоторые авторы, в том числе и немецкий писатель Эрих Шааке

считают, что некоторое время Гитлер едва ли не ежедневно сидел в кафе на плюшевом диване, читал газету или смотрел, как посетители играют в шахматы или бильярд. Там же любил проводить время Генрих Хоффманн, — по словам Э. Шааке, «пухлый малый с красным носом алкоголика», а по определению Э. Ханфштенгля, «третьесортный фотограф и известный гомосексуалист»; нет ничего беспардоннее обвинять успешных людей — после их кончины! — в самых порочных и немыслимых грехах. Так же, как сомнителен и факт, что для усиления своего влияния на руководителя партии Хоффманну приходилось использовать молоденьких работниц фотоателье. Это могло быть всего лишь одним из факторов влияния, но никак

не

основным! Стоит только вспомнить, что отец Генриха Хоффманна, выходец из саксонского рода, был придворным фотографом баварского короля и делал фотографические портреты принца-регента Луитпольда Баварского и его сына, последнего баварского короля Людвига III. Тогда как сам юный Генрих в 1905 году имел честь фотографировать Вильгельма

II

и русского Императора Николая

II,

когда венценосные особы изволили охотиться в парках дворца Фюрстенберг. Для контраста приведу несколько замечаний Эрнста Ханфштенгля (Ганфш-тенгль;

касающихся фотографического предприятия — нет, не «третьесортного фотографа», а… Впрочем, вот: «Ганфштенгли были уважаемыми людьми. В течение трех поколений они являлись личными советниками герцогов Сакс-Кобург-Готских и прославились как знатоки и покровители искусств. Семейное предприятие, которое основал мой дед, было и остается до сего дня одним из старейших в области репродукций произведений искусства. Фотографии моего деда Ганфштенгля, запечатлевшие трех германских кайзеров, Мольтке, Рона, Ибсена, Листа, Вагнера и Клару Шуман, в свое время олицетворяли стандарт качества» (Э. Ганфштенгль. Гитлер. Утраченные годы. М., 2007, с. 17). Бесспорно по аналогии: в свое время «стандарт качества» олицетворяли фотографические работы семейства Хоффманнов, — именно по

этой причине Генрих Хоффманн и стал официальным фотографом вождя национал-социалистов в Германии.

В кафе, располагавшемся под фотоателье Хоффманна, часто спускалась Хенни, относя отцу телеграммы и различные послания. Здесь она и виделась с господином Гитлером задолго до его стремительного политического взлета.

В литературе можно с легкостью найти растиражированную самой Хенни версию о ее двусмысленном столкновении с Адиком, когда ей было шестнадцать.

«…я пошла спать, но немного позднее раздался звонок… наверное, отец что-нибудь забыл. Но это был господин Гитлер. «Я забыл мой хлыст»

(в другом источнике — собачью плетку. —

Авт.)… Я подала ему его… На господине Гитлере был английский плащ спортивного покроя, в руке он держал свою серую велюровую шляпу. Теперь он сказал такое, что совершенно невозможно было ожидать; совершенно серьезно он сказал: «Не поцелуете ли Вы меня?» Он сказал: «Вы». Что за спектакль: целовать господина Гитлера! Он мне нравился, потому что поддерживал мои желания, даже помогал мне, когда я что-либо просила у отца… Но целовать? «Нет, пожалуйста, не надо, господин Гитлер, это невозможно!» Он ничего не сказал, стукнул хлыстом по своей ладони и стал медленно спускаться по ступеням ко входной двери».

Тогда как Генрих Хоффманн утверждал о том же происшествии, будто бы его дочь, сама взяв дорогого гостя за руку, увлекла его под ветви омелы и одарила поцелуем, от которого гостя в буквальном смысле покоробило.

«Я никогда не забуду удивленного и испуганного выражения на лице Гитлера. «Обычай есть обычай и его нельзя бояться… Вы нравитесь женщинам, господин Гитлер!»…Но Гитлер не нашел в этом ничего смешного, он попрощался с холодной вежливостью и ушел домой».

По старому обычаю, ветку омелы в канун новогодних праздников вешали над дверным проемом, и каждому разрешалось под ней поцеловать любого, кого хочется.

Даже если имели место эти два ставших известными широкой публике случая, — это

не

может быть ни свиде

тельством того, что Адик недолюбливал женщин, ни что он был развратником. С таким же успехом можно утверждать, что господин Гитлер

имел честь

в понимании устоев семьи и, будучи увлеченным одной женщиной, не пытался соблазнить другую… К тому же многие свидетельствуют, что разъяренный Гитлер произнес классическую фразу:

«Если целовать, то не меня. Я — тот, кто целует сам».

И только истинные Женщины по достоинству оценят подобный ответ…

Впрочем, чего уж там! — в одном из источников место под омелой занимает не Хенни, а некая Эльза (Э. Шааке. Женщины Гитлера. М., 2003, с. 80); причем дамы на этой вечеринке были сплошь феминистки: все с «дерзкими короткими стрижками, они курили сигары через длинные мундштуки, с собой они принесли пластинки с самой новомодной музыкой», — что явилось причиной для Гитлера вести себя скованно.

Однако надо припомнить и тех авторов, кто предполагал, будто господин Гитлер совратил Хенни Хофманн, когда девочке исполнилось 14 лет, и будто бы это дало ее отцу право стать первым фотографом партии и даже. собрать коллекцию порнографических рисунков, сделанных рукой Гитлера. Подобные сведения впервые озвучил Эрнст Хан-фштенгль, оказавшись вдали от нацистской Германии — в США. Думается, речь об этом успешном торговце предметами искусства и приближенном сотруднике Адольфа Гитлера 20-х — 30-х годов ХХ в. пойдет ниже. В словах этого господина, упрекнувшего немецкого патрона в просмотре «клубнички» и в создании порнографических рисунков, видится прямое ерничанье.

«Говорят, что он

(Хоффманн. —

Авт.) изготавливает или собирает порнографические фотографии и фильмы, которые демонстрирует Гитлеру наедине. В высших партийных кругах хорошо известно, что сам Гитлер когда-то рисовал много порнографических рисунков. Позднее задачей Хоффманна стало приобретение этих рисунков у их новых владельцев, и Гитлер тратил для этой цели огромные деньги».

Так свидетельствовал Эрнст Франц Зед

виг Ханфштенгль по прозвищу «Пуци», который не только сожительствовал со своей родной сестрой Эрной, но и исправно выполнял функции разведчика. И прекрасно осознавал: что он лично хочет оставить в Истории.