— Нет. Нет!

Элоиза вздрогнула от собственного крика. И замерла: да что с ней такое? Что ты так вцепилась в этого парня? Только ли потому, что его дом — твоё единственное убежище и идти больше некуда? А может, ты по дурости своей влюбилась, а? впервые за последние… мм… двести лет?

Глупо. Как глупо! Всё, достаточно. Надо отвлечься, а то внушение — сильная вещь. Всё, всё.

Святослав вернулся к вечеру. Элоиза к его приходу навела порядок в квартире, вымыла полы, окна, вычистила все почерневшие от продолжительной эксплуатации кастрюли и сковородки и даже перестирала всё грязное бельё, коего у Славки накопились целые горы.

— Ты что делаешь? — возмутился обалдевший Святослав, отбирая у Элоизы свою рубашку, — Зачем?

— Не думаю, что тебе приятно расхаживать с дыркой на рукаве, — парировала девушка, — Дай её сюда, я зашью.

— Я сам! — поспешно сказал Славка, — А ты отдыхай. Что там у нас по телевизору? Может, кино посмотрим?

Элоиза пожала плечами и присела на диван, а Святослав принялся одеваться в домашнее.

— Еда на плите. Всё горячее, — каким-то тусклым голосом сказала Элоиза.

— Я не голоден, спасибо. Ты ела?

В ответ девушка издала неопределённый звук, который с равным успехом мог претендовать как на «да», так и на «нет», а потом спросила:

— Как Полина?

— Хорошо, — тепло улыбнулся парень, — Знаешь… она сказала, что я ей нужен. Ей хорошо со мной. Как думаешь, у нас что-нибудь получится?

Элоиза снова пожала плечами. Ей отчего-то стало зябко и неуютно. Внутренний голос с укоризной заметил, что так быть не должно.

Славка взглянул на Элоизу умоляюще.

— Мы ведь друзья, так?

— Угу, — кивнула она, — Друзья.

Оба долго молчали, потом Святослав спросил:

— Скучно тебе?

— Да нет… — замялась Элоиза.

Парень встал, подошёл к письменному столу, долго копался в ящике и, наконец, вытащил толстый фотоальбом и пачку альбомных листов, перевязанных синей лентой. Все эти сокровища он протянул Элоизе.

— Держи. Это фотографии и рисунки. Раньше я довольно серьёзно увлекался этим делом.

— А сейчас?

— Ну… Тоже. Только учёба на это времени почти не оставляет. Ты посмотри пока.

Рисунки оказались красивыми, а фотографии — по-настоящему талантливыми.

— Слав, ты художник от бога, — вздохнула Элоиза, — Настоящий Мастер. Я не шучу, правда. То, что ты делаешь — по-настоящему красиво. И эта красота — живая. Я знаю, Слав. Чувствую.

Неожиданно для него самого Славкина физиономия расцвела маковым цветом. Святославу были приятны слова девушки. Он знал, что она говорила искренне. А ещё… Ему хотелось, чтобы Элоиза сказала что-нибудь ласковое. Да, сегодня он уже услышал много нежных слов от Полины… и не только услышал. Но почему-то осталось ощущение недосказанности, неполноты. Недопонимания.

Святослав тайком посмотрел на Элоизу. Она сидела на диване, положив на колени один из рисунков, и медленно водила над ним ладонью, закрыв глаза. На лице девушки играла лёгкая улыбка. «Она будто нос солнышку подставила и греется», подумал парень, чувствуя, что не может отвести взгляда от девушки.

— Почему ты так смотришь? — спросила она, не открывая глаз.

— Не знаю, — смущённо улыбнулся Славка, — Просто смотрю на тебя. А ещё… Мне очень хочется тебя нарисовать. Или сфотографировать. — Он помолчал и добавил совершенно серьёзно: — Или я сойду с ума.

— Полина.

— Что? — вздрогнул Святослав, будто проснувшись.

— Полина, — повторила Элоиза. Она больше не улыбалась.

Славка сел рядом с ней. Вплотную. Взял девушку за локоть. Она дёрнулась, пытаясь высвободиться, но Святослав её не выпустил. Элоиза рванулась сильнее.

— Пусти! — взмолилась она почти испуганно.

— Не хочу.

— Слав, перестань! Не начинай всё сначала!

— Не кричи. Я тебя слышу.

— Ты сам себе жизнь испортишь.

— Напротив. Я хочу сделать правильный выбор.

— Отпусти. Ты делаешь мне больно.

Святослав медленно разжал пальцы. Он думал, что Элоиза тут же вскочит и убежит, но она всего лишь вздохнула, убрала за ухо выбившуюся прядь волос и положила рисунок, что держала на коленях, обратно в папку.

— А почему именно кошка? — вдруг спросил Славка, — Почему не голубь, не сова, не лисица, а именно кошка?

— Ей легче выжить в городе. И она всегда падает на четыре лапы. И ни в ком не нуждается, — ответила Элоиза.

— Глупо, — отвлечённо пробормотал Славка.

— Почему? Не логично?

— Я не об этом. Я о себе, — он посмотрел на девушку с непонятной мольбой в глазах, — Скажи мне… только честно. Ты же прожила столько лет… Ты должна знать!

— Знать что?

— Выбор. Его всегда так трудно сделать?

— Когда задумываешься о последствиях — да.

Святослав долго молчал, потом сказал тихо:

— Наверное, я люблю тебя.

Элоиза горько усмехнулась и покачала головой.

— Это неправда, Слав. Хотя и вполне закономерно. Рано или поздно это случилось бы между нами. То, что ты ко мне чувствуешь, называется куда более прозаично. Хотя… знаешь, похоть — чувство ещё более древнее, чем любовь. Да и нет любви на самом деле. Понимаешь?

— Понимаю, но другое, — Славка медленно начинал злиться, ошарашенный словами девушки, — Чем больше я слушаю тебя, тем более убеждаюсь в том, что ты занимаешься самовнушением. Ты просто боишься признаться себе в том, что не понимаешь, не видишь, не замечаешь многих очевидных вещей. Ты думаешь даже не так, как тебе хочется, а так, как выгодно, — теперь парень вообще с трудом соображал, что говорит, — Ты на самом деле — трусиха. Боишься всего, даже жизни. Напридумывала себе дурацких принципов, запретов и ограничений… и сама превратила своё существование в ад! Давай, дави в себе все чувства, душу… а я всё равно буду видеть то, что есть на самом деле! Упивайся своим проклятием! Ведьма!

Его крик буквально сорвал Элоизу с места и заставил её лицо побелеть. Ничего не говоря, она выбежала из комнаты, оставив Славку раздумывать, что же он всё-таки наделал.

Этой ночью кошка спала под ванной, среди клочьев паутины и пыли, а Святослав сидел на холодном кафельном полу и всё никак не мог найти правильных с его точки зрения слов.

На следующий день они всё-таки помирились.

Середина января. Холодно. Днём ещё более-менее, но сейчас… Искрами во льду глубоко в небе мерцают звёзды. Жалкий остаток луны над крышами домов, казалось, съёжился от холода и дрожит. Улицы пусты. Ощущение, будто город вымер. Немые дома с чёрными провалами окон только дополняют картину.

По улице промчался в облаке снега ветер. Швырнул щедро полную горсть колючих мелких льдинок в лицо сидящего на скамейке парня и исчез.

— Шёл бы ты домой. Зря по ночам бродишь.

Услышав голос за спиной, Славка вздрогнул и обернулся, с трудом разлепляя будто налитые свинцом веки.

— Замёрзнешь, — сказал парень в чёрном пальто.

Святослав молча подвинулся. Парень сел рядом с ним, достал сигарету, зажигалку и закурил, задумчиво прищурившись на фонарь напротив.

— Ты её не найдёшь. Если она ушла сама…

— Найду, — хриплым, простуженным голосом сказал Святослав.

Сигаретный дым медленно таял в морозном воздухе. Где-то вдалеке залаяла собака.

— Я предупреждал, что она тебе жизнь испортит?

Славка сжал озябшие пальцы в кулак, поёжился от пробравшегося под тёплую куртку холода.

— Предупреждал, — ответил он в сторону, — но ошибся. Это я ей жизнь испортил.

— Ну, испортил, и ладно, — пожал плечами Славкин собеседник, — Нашёл, кого жалеть — ведьму. Забудь её. Живи своей жизнью.

— Не могу. Я найду её и верну.

Отброшенная щелчком недокуренная сигарета алой искрой мелькнула в воздухе и исчезла в глубоком сугробе.

— Ты её уже не вернёшь, Святослав. А вот искать её и вовсе не надо. Ты же отдал её мне.

Славка посмотрел на парня.

— Я её тебе не отдавал. И раз ты не нашёл её до сих пор… Она этого не хочет.