Я вспомнил день своего чудесного избавления:

- И он с вами? Кто же он?

- Ты его увидишь в своё время… Мне важно твоё согласие служить общему благу!

- Что я должен делать?

-Вот это деловой разговор! Завтра придёт человек, который даст тебе все необходимые инструкции. И помни – никому ни слова о нашем разговоре!

- Даже жене?

- Ей - в первую очередь!

На следующий день я впервые увидел Ричарда. Пронзительный взгляд этого человека я узнал бы из тысячи.

- Вы должны найти его, - он протянул мне фотографию с бородатым мужчиной в пиджаке и галстуке.

- Кто это? – спросил я.

- Не ваше дело, - грубо отвечал Ричард. – Это советский шпион…

- А как мне его найти? По одной лишь фотографии?

- Не стоит недооценивать технический прогресс! - сказал Ричард. - Фотография – отпечаток личности человека. Вам ничего больше не нужно…

- Как мне с вами связаться?

- Мы сами найдём вас, - отвечал Ричард и попрощался со мной.

Я впервые за долгие годы снял перчатки, чтобы найти человека… В видении был незнакомый город, и люди говорили на непонятном языке… Моя способность не помогла мне и только породила новые вопросы!

Я обедал в кафе напротив полицейского управления; за мой столик подсел Ричард. «Они следят за мной?» - подумал я, приветствуя его.

- Нет, - отвечал он на мои мысли, - мы не следим за вами, но знаем, где вы бываете. Как ваши успехи?

- К сожалению, пока порадовать вас нечем…

Ричард равнодушно выслушал меня и сказал:

- В Центре найдут решение, дайте нам немного времени…

- Что еще за Центр? – переспросил я, но он не ответил.

- Решение найдено! - объявил Ричард неделю спустя. – Мы с вами отправляемся в Роли, штат Северная Каролина, где вы пройдёте курс обучения иностранным языкам и географии…

- А как же моя служба, семья?

- Решать вам, мистер Стивенсон, да предлагаем мы только один раз…

Ричард достал чемодан, который оказался доверху набит пачками долларов:

- Это аванс за вашу будущую работу. Такую сумму вы и за десять лет в полиции не заработаете!

Я долго не мог оторвать взгляда от чемодана с деньгами. Сомнение на миг овладело мною, но я поспешил успокоить себя мыслью: «А что может быть плохого в изучении иностранных языков?» - и… согласился.

Я принёс чемодан домой и показал жене:

- Меня приняли на работу в одно правительственное агентство, и мне надо уехать в командировку…

Мэри заплакала от радости, бросилась мне на шею и прошептала:

- Теперь мы сможем дать хорошее образование нашим мальчикам! Когда ты приедешь?

- Командировка может затянуться на год…

- Так долго? – вмиг помрачнела она.

- Не печалься, родная, - утешал я её, - эти деньги послужат на благо тебе и детям, а я скоро вернусь…

В Роли мы приехали поздно вечером, вошли в большое офисное здание, спустились на боковом лифте на подземный этаж, и я оказался в комнате, которая стала мне домом на добрых пять лет…

Рано утром раздался стук в дверь. На пороге стояла красивая молодая женщина. Её звали Милена, она сказала, что будет учить меня русскому языку. Мы вместе завтракали, а она мне говорила русские названия столовых приборов и продуктов питания, а когда я не смог повторить, жестоко отчитала меня:

- Привыкайте, теперь вы будете учиться 24 часа в сутки…

Я понял, что зря расслабился: хрупкая с виду девушка, а характер львицы!

На протяжении года я спал не более двух часов в сутки, запоминал и записывал новые слова. Язык давался мне с великим трудом. Милена разговаривала со мной только по-русски. Мы вместе прогуливались по улицам и паркам города, заходили в магазины. У нас завязывались длинные диалоги. Мне стало доставлять удовольствие общаться на иностранном языке. Но она улыбалась, слушая меня. Я спросил у неё об этом, и она отвечала:

- Русские бы подняли вас на смех с таким произношением.

Когда я подправил свой русский, учительница, с которой я привык проводить время, исчезла из моей жизни так же внезапно, как и появилась в ней…

- Вы испытывали к ней чувство привязанности? – полюбопытствовал Литвинов.

- Она была лет на двадцать моложе меня, и у нас с ней ничего не было (если вы об этом). Да и не мог я забыть о своей жене... Я бы никогда не изменил ей! Мне казалось, что мы с Миленой друзья…

- Вы считаете возможной дружбу между мужчиной и женщиной? – улыбнулся Литвинов.

- Отчего же нет? – нахмурился Джеймс Стивенсон.

- Рано или поздно в дружбу вторгается плотская страсть!

- Видимо, вам лучше знать… Но я продолжу. У меня было немало преподавателей иностранных языков, но запомнил я одну Милену. Мне давали уроки географии и показывали ознакомительные видеофильмы. Проносились перед глазами улицы, площади, здания, парки и скверы городов мира. По окончании обучения я сдавал экзамены…

Незаметно летело время! Я тосковал по семье, представлял, как подрастает Билли, как Стивен делает первые шаги, и с грустью понимал, что его первое слово будет не «папа». Я не мог звонить домой, мне не разрешалось покидать Роли, а друзей в городе у меня не было… Учёные, которых я видел в центре, со мной не общались. Это были весьма странные молчаливые люди… Меня отпустили домой лишь тогда, когда я с пятой попытки сдал все экзамены на «отлично».

Мэри бросилась мне на шею и разрыдалась в голос:

- Почему ты нас бросил?

У меня сердце кровью обливалось… Я не узнал своих сыновей. Билли поступил в Старшую школу. Он встретил меня холодно, словно чужого человека. Стивен и вовсе долгое время стеснялся меня. Но больше всех удивляла Мэри. Взгляд её выражал решительность, какой не было прежде... На деньги, оставленные мною перед отъездом, она открыла ресторанный бизнес и купила «форд». Я чувствовал свою вину…

Восстановился на службе в полиции. Но изо дня в день ожидал известий от Ричарда... Однако время шло, а ничего в моей жизни не менялось. Я уже думал, что обо мне забыли, но однажды в парке ко мне подошёл человек и сказал: «Я от Ричарда. Это вам», - он протянул конверт и скрылся из виду… В конверте оказались фотография и записка: «Завтра ровно в шесть в сквере на том же месте». Мужчина на фотографии не был похож на советского шпиона. Впрочем, я не знал, как выглядят шпионы. Я нашёл его в Германии, в Мюнхене…

- Хорошо, мы проверим, - равнодушно проговорил человек от Ричарда, - вам новое задание...

Во втором конверте лежало две фотографии. Число разыскиваемых лиц росло в геометрической прогрессии! Это были весьма странные шпионы, которые думали о формулах и уравнениях и никогда не помышляли о борьбе с правительством США. Мне было несложно находить их, но безотчётное чувство тревоги не покидало меня…

Я помню дни Карибского кризиса 62-го года... Советский Союз вероломно разместил ракеты на Кубе, мир оказался на грани ядерной войны. Последние сомнения, что оставались у меня, и те пропали. Я выкинул все лишние мысли из головы и стал жить жизнью человека, у которого есть всё для счастья: семья, дом и деньги…

Билли учился на юриста в Принстоне, штат Нью-Джерси. Он был моей гордостью, и я хотел ему сказать об этом, но всё откладывал на потом, а в 65-м году Билли забрали в армию. Мэри зарыдала, когда узнала, что его отправляют во Вьетнам.

- Ничего, мужчина должен защищать свою страну! - говорил я. – Скоро он будет дома, война долго не продлится, вот увидишь.

Материнское сердце чуяло беду… Билли не вернулся с той войны! Его тела так и не нашли, - он числился среди пропавших без вести…

А год спустя случилась ещё одна беда. Стивен учился в выпускном классе, но однажды он исчез… Полгода мы его искали, а когда уже отчаялись найти, он явился сам. Но узнать его было непросто. Он отрастил волосы, на нём были разноцветная майка и потёртые джинсы… Мэри, рыдая, обнимала его, а я не сдержался:

- Где ты был, мерзавец?

- В коммуне… - отвечал он, опустив глаза.

- Что за бред ты несёшь? – вскричал я. – Смотри на меня, щенок!

Стивен вырвался из объятий матери и решительно направился к двери. Я схватил его за руку, дёрнул на себя и отвесил ему подзатыльник.

- Ты пожалел бы мать свою, которая ночами не спала, думая о тебе!

В глазах Стивена блеснули огоньки ярости… Он глядел на меня как загнанный зверь и сжимал руки в кулаки, но сдержался от выплеска гнева и выбежал на улицу, громко стукнув парадной дверью. Мэри вскрикнула и, плача, бросилась вдогонку за сыном… Я долго думал о том, что случилось со Стивеном. Где он был, и кто одел его в это тряпьё? Ответов у меня не было…

Мэри вернулась вскоре, но сказала, что Стивена не нашла. Она не умела врать… Через два часа взяла форд и уехала по делам. Я коснулся её фотографии, увидел парк и скамейку, на которой она сидела. Появился Стивен. Мэри поднялась навстречу сыну. Они обнялись. Сколько боли было в сердце матери в этот миг! По её щекам катились слёзы. Слёзы появились и на моём лице! Она жадно смотрела на него и не могла наглядеться…

- Сынок, - произнесли её губы, - неужели ты оставляешь нас?

Он качнул головой, что значило «да».

- А где ты будешь жить? - спросила она.

- Мы живём в коммуне, где всё общее, где все равны и по-настоящему свободны! Мы за любовь и против войны, - вдохновенно говорил Стивен.

- На какие средства вы живёте? – спросила, бледнея, Мэри.

- Не беспокойся, мам, у нас есть деньги, и мы друг другу в помощи не отказываем…

- Вот, возьми, - Мэри протянула ему пачку долларов.

- Нет, мам, не в деньгах счастье! Только любовь и свобода…

Я закрыл глаза, и картинка пропала. «Коммуна, всё общее… - думал я. – Не иначе как промыли мозги ему коммунистической пропагандой! Как я их всех ненавижу! Могу ли я удержать его дома? Хорошо, найду я его и закрою в комнате на ключ. Это что-то изменит? Он всё равно сбежит!»

Вернулась Мэри и потерянным взором поглядела на меня. Я сделал вид, что ничего не заметил, и прошмыгнул в комнату Стивена. Все стены были сплошь обклеены фотографиями. Элвис Пресли, Ливерпульская четвёрка и многие другие, которых я не знал по именам…