Умный полагается на свой рассудок. Но почему самые умные, когда не помогает рассудок, действуют интуитивно? Почему дурак может угадать то, до чего умному век не додуматься? Почему дураки и юродивые на Руси рекли истину и, бывало, угадывали такое, что и современной ЭВМ не под силу? Не потому ли, что интуиция этих убогих не была стеснена никаким интеллектом?

Писатель, сочиняя роман, не пользуется ни формулами, ни системами, ни расчетами, ни социологическими исследованиями. Пишет, как бог на душу положит. И люди ему верят. Даже умные верят писателю, которые без доказательств ничему не верят.

Женская интуиция поражает тем более. Как семнадцатилетняя девчонка, глупая и необразованная, среди десятка своих ухажеров безошибочно определяет того, кто любит ее истинно? Как мать за тысячу километров чувствует беду у сына? Как жена, сидя дома, узнает, что у мужа на работе что — то случилось? Как женщине удается понимать больше, чем она видит? Вернее, наоборот: как ей удается видеть больше, чем она понимает?

Мне хочется рассказать о встрече с женщиной, ничего не упуская и не утаивая. Главное в работе следователя — разговор с человеком. То есть допрос. Тогда зачем этот разговор засорять моими мыслями, впечатлениями и составлением протокола?

— Да — да, войдите!

— Мне нужен следователь Рябинин…

— Я вас вызывал?

— Какое — то недоразумение… Вчера пришел милиционер и вручил повестку.

— Садитесь, дайте ваш паспорт.

— Пожалуйста, но к чему все это?

— Хочу вас допросить.

— Допросить? За что?

— Разве допрашивают за что? Разве это наказание?

— Не наказание, но неприятно. Мы с мамой перепугались.

— Может быть, неприятно, но возникла такая необходимость. Давайте по порядку. Ваша фамилия, имя, отчество?

— Чубасова Нина Максимовна.

— Где родились?

— Здесь, в нашем городе.

— Сколько вам лет?

— Двадцать девять.

— Образование?

— Среднетехническое.

— Где работаете?

— На заводе радиоаппаратуры, регулировщицей.

— Где живете?

— Проспект Труда, дом 168, квартира 7.

— Семейное положение?

— Не замужем, живу с мамой.

— Не судимы?

— Нет.

— Прочтите вот этот текст и распишитесь в том, что вы предупреждены об ответственности за отказ от показаний и за дачу ложных показаний.

— Господи, что это за бумага?

— Протокол допроса.

— Какой протокол?! Я же ничего не знаю.

— Расписывайтесь, расписывайтесь…

— Пожалуйста, но все — таки объясните, почему этот допрос?

— В качестве свидетеля.

— Свидетеля… чего?

— Это мы сейчас выясним.

— Но я ничего не видела: ни воровства, ни убийства, ни автонаезда…

— Нина Максимовна, каждый человек что — нибудь да видит.

— А — а, из — за спирта?

— Какого спирта?

— В кладовой цеха пропало пять литров спирта. Болтали, что кладовщица настойки крепит. Но я даю голову на отсечение…

— Нет, не из — за спирта.

— Еще в доме культуры драку я видела…

— Нет.

— Ну, значит, из — за бумаги, которую мы написали всем домом по поводу гаража во дворе…

— Опять не угадали.

— Тогда не знаю.

— Нина Максимовна, хочу поговорить о жизни.

— Как… о жизни?

— Что поделываете, о чем думаете, как проводите время?..

— Из — за этого и вызвали?

— Да.

— Странно…

— Ничего странного. Вчера я вызвал гражданина спросить, какой он видел сон.

— Зачем?

— Ему приснилось, что якобы совершено весьма оригинальное хищение. Он рассказал об этом приятелю. А через два дня эта кража и верно совершилась. Как это объяснить?

— Так он сам и совершил.

— Нет.

— Тогда приятель.

— Тоже нет.

— А как же?

— Этот сновидец совершенно случайно в электричке краем уха услышал тихий разговор. Точнее, не слышал, а бессознательно улавливал шепот. Ночью же все увидел во сне явственно.

— Воров поймали?

— Да. Он описал приметы шептунов и назвал станцию, где они сошли.

— Интересная у вас работа.

— Вот видите! А вам рассказать про себя не хочется.

— А следователь имеет право вызвать человека повесткой, чтобы выспрашивать про его жизнь?

— Нина Максимовна, она у вас такая неприличная, что и рассказать стыдно?

— С чего вы взяли? У меня все в норме, я человек без комплексов.

— Вот и хорошо. Так как вы проводите время?

— По — разному.

— Все — таки, чем больше занимаетесь?

— Всем понемножку. И в кино хожу, и в театр, но реже. Телевизор, конечно.

— А в дискотеку?

— Раз в год. Отходила свое. Может быть, вас какая — нибудь драка на танцах интересует?

— Нина Максимовна, давайте поговорим так: сперва я задам все свои вопросы, а потом и вы меня спросите. Хорошо?

— Да.

— У вас есть какое — нибудь увлечение?

— Куклы.

— В куклы, что ли, играете?

— Придумываю и шью. У меня их дома штук тридцать.

— А кроме кукол?

— На гитаре играю.

— И хорошо?

— В платный кружок ходила. И пою под гитару.

— Какой же у вас репертуар?

— Не поверите… Песни Высоцкого.

— Да, как — то трудно представить их в женском исполнении.

— В этом весь шарм. Эффект контрастности. Мужественные песни женским голосом.

— Ну, а искусством интересуетесь? Литературой, живописью, музыкой…

— Всем чуть — чуть.

— Бываете в филармонии, в музеях, на выставках?

— Редко.

— Неинтересно?

— Время в дефиците.

— Семьи у вас нет, два выходных дня… Чем же заняты?

— Женщина всегда найдет, куда время деть.

— Куда же?

— Не то, что вы подумали.

— А что я подумал?

— К вашему сведению, мужчины об меня обжигаются…

— К сведению принято.

— Сигарет не курю…

— Хорошо.

— К спиртному не тянет.

— Еще лучше.

— Так что зря вызывали.

— Может быть, у вас какие — нибудь увлечения, склонности, страсти?..

— Склонности… в смысле страсти?

— Ну, можно и так сказать.

— А — а–а… Натяжечка у вас вышла! Я — то, дура, ломаю голову…

— Что вы так?

— Аллергия у меня, аллергия!

— Зачем же кричать?

— Мне, бывает, больничный дают. Например, когда тополиный пух летит. Вот у вас флоксина в вазочке, а мне уже не по себе.

— Переставим вот сюда. У вас аллергия, все понятно.

— Ничего вам не понятно! А мама любит травяной чай.

— И верно, ничего не понятно. У вас аллергия, а мама любит чай…

— Травяной! У нас целый ящик всяких мят, чабрецов и зверобоев.

— Я тоже чай с травами люблю.

— А я с кухни ухожу, когда она их заваривает.

— Мама его пьет небось с конфетами?

— Нет, с кусковым сахаром.

— Надо с медом.

— Почему?

— Тогда ощущение цветущего июльского луга.

— А от сена я прямо дурею.

— И часто бывают эти аллергические приступы?

— Последний раз был… Ага, когда сумочку потеряла, в июне. Пошла от нечего делать в музей живописи. А перед ним тополиная аллея. Пух этот бежит по дорожкам, аж сугробики наметает. Чувствую, сердце заколотилось, слабость… Присела на скамейку. Какая — то старушка сует под нос флакончик с нашатырем, а мне и так дышать нечем. Посидела, превозмогла себя и в музей все — таки проковыляла. Там воздух другой, без запахов и пыли.

— А в чем же вышла натяжечка…

— Вам так преподнесли…

— Что преподнесли?

— Если человек запахов не переносит, может, он дурной травкой интересуется? Наркухой?

— Не знаю.

— Мама давно просит достать для заварки эфедры. Говорят, растет на Иссык — Куле по склонам гор. Пошла я на рынок за картошкой. Там давно приметила мужика с фруктами, из Киргизии ездит. Ну и завела с ним разговор про эфедру. Милиционер тут как тут: «Кто это травкой интересуется?» Адрес мой записал. Глупость какая — то.

— Видимо, милиционер ошибся.

— Конечно. Мне можно идти?

— Нет, Нина Максимовна.