Дэниэл Кинан ненавидел «Воскресение».

Религиозные фундаменталисты, построившие эту космическую станцию, не очень высоко ценили разнообразие внутреннего убранства и игру воображения. Никакие яркие краски или картины, никакие растения не оживляли протянувшиеся на многие мили серые монотонные коридоры. Здесь было только несколько небольших магазинчиков, да и те предлагали крайне скудный набор лишь основных товаров. В единственном магазине, где продавались книги и записи развлекательной музыки, просили за них просто возмутительную плату, причем, как правило, об особенно популярных чаще всего сообщалось, что их не имеется в наличии, хотя в этой ситуации, пожалуй, было бы вернее сказать, что они попросту никому не нужны.

Все это было плохо само по себе, но что Кинан действительно ненавидел всей душой, думая о «Воскресении», так это те ограничения, благодаря которым подобное негостеприимное и отдаленное место оказалось единственным космопортом землян, где мог пришвартоваться такой корабль, как «Галактика Виддона».

Кинан взял со стола невысокий бокал и одним отчаянным глотком допил все, что в нем оставалось. В ту же секунду синтетический алкоголь ударил в голову, и Дэниэла оглушил шум в баре.

«Все, хватит!» – решил Кинан и опустил пустой бокал. Можно было пить эту гадость двадцать четыре часа в сутки, не опасаясь причинить вред организму, но опьяняла она очень даже неплохо. Кинан встал, покачнулся и вынужден был схватиться за край стола, чтобы не упасть. Нет, на сегодня ему хватит.

В помещении было полно народа, и Дэниэлу пришлось расчищать себе путь к выходу, расталкивая посетителей плечами и локтями. Однако, как оказалось, в узком коридоре и в самом баре буквально яблоку негде было упасть. После нескольких месяцев ожесточенных дебатов Совет «Воскресения» под давлением множества петиций наконец уступил требованиям прилетавших на станцию обитателей далеких миров и дал разрешение на открытие единственного увеселительного заведения в самом удаленном и неудобном месте, какое только можно было отыскать.

Однако, если Совет таким образом пытался отпугнуть потенциальных клиентов, то следовало признать, что этот план не сработал. Уже через несколько минут после прибытия на станцию человек, даже впервые попавший сюда, точно знал, где находится бар, и вскоре оказывался там. Впрочем, в этом не было ничего удивительного: на «Воскресении» больше просто некуда пойти.

Кинан старался пробираться через толпу со всей возможной осторожностью, но другие оказались не столь щепетильны. Как раз в тот момент, когда он добрался, наконец, до главного коридора, кто-то с силой пихнул его в спину прямо на кого-то из местных. Кинан схватил мужчину за руку, стараясь удержать его от падения, но одетый во все темное человек брезгливо оттолкнул его, да еще и прикрикнул при этом:

– Пошел вон, пьяная скотина!

На мгновение Кинан даже подумал, что его ударят. Он начал было извиняться, но обитатель «Воскресения» бросился прочь со всех ног, словно желая как можно быстрее оказаться подальше от всех этих чужаков, осквернивших его мир.

Абориген не прав, подумал Кинан, продолжая неуверенно продвигаться по коридору. Он не пьян. И близко такого нет. В жизни Кинана часто бывали минуты, когда ему хотелось напиться, но даже тогда здравый смысл не позволял этого сделать. Пьянство не могло решить ни одной из проблем. Скорее, добавило бы новые. На самом деле Кинан вовсе не хотел пить. Он сделал заказ только для того, чтобы еще немного посидеть в баре.

Для чего ему это было нужно? Возможно, он искал одиночества. Или, наоборот, надеялся встретить какого-нибудь случайного собеседника. А может быть, ему просто хотелось оттянуть свое возвращение на корабль?

В любом случае, Дэниэл не искал здесь забвения. Такое желание возникло только после того, как при его появлении в баре повисла гнетущая тишина. Он прошел к единственному пустому столику, сел, и разговоры снова возобновились. Но голоса звучали слишком громко, а посетители так часто украдкой посматривали в его сторону, что не заметить этого было нельзя. Люди в баре могли впервые оказаться на «Воскресении», но даже им, новичкам, было слишком хорошо известно, кто такой Кинан, и относились они к нему, пожалуй, так же, как и местные обитатели.

«Связался с чужаками – и сам превратился в чужака», – казалось, говорили их взгляды. Экипажу «Галактики Виддона» никто не доверял – ни вновь прибывшие, ни командование Объединенного Космического Корпуса, ни, тем более, местные жители. Клерикалам, создавшим эту громадную, больше похожую на планету, космическую станцию, конечно, хотелось устроить здесь тихую заводь, где они могли бы жить в согласии со своими верованиями. Им и в самых страшных снах не могло привидеться, что они окажутся прямо на пути, связывающем цивилизацию миквири с другими мирами. Некоторые, конечно, восприняли это как возможность улучшить условия на своей планете, вдохнуть в нее новую жизнь, но религиозные фанатики, считавшие себя хозяевами «Воскресения», рассматривали все перемены только как следствие и молили Бога о том, чтобы все: и миквири, и Корпус, и нечестивые пришельцы – провалились куда-нибудь подальше.

Тем не менее никто никуда не проваливался, и в конце концов несчастным святошам пришлось с этим смириться.

В настоящее время только одному кораблю разрешалось совершать челночные полеты между станциями землян и цивилизацией миквири. Это была «Галактика Виддона», дряхлый грузовик, принадлежавший семье Майклсон и имевший с командованием контракт на доставку грузов для корабля Корпуса, находившегося на Сумпали, передовом посту миквири. За это Майклсонам разрешалось перевозить товары миквири. Правда, практически все тут же конфисковалось как контрабанда, так что доходов такая торговля приносила немного.

Конечно, Майклсонам не нравились предписания, существовавшие на «Воскресении» и направленные прямо против них, но они приняли такое положение вещей. Так, Грегу Лукасу, второму пилоту корабля, вообще не разрешалось покидать судно, когда «Галактика Виддона» находилась на станции. Кинан все ждал, когда же, наконец, Лукас начнет проявлять признаки беспокойства, но шли месяцы, а тот, казалось, совсем не обращал внимания на запреты.

Вот так и вышло, что Дэниэл Кинан оказался самым несчастным человеком на корабле. Кинан тщательно скрывал свое мрачное настроение, но и сам хорошо понимал, что это ему не очень удается. Майклсоны вообще довольно быстро замечали фальшь в поступках других людей. То же самое можно было сказать и о Лукасе, который слишком хорошо знал Кинана, чтобы позволить себя обмануть. В любом случае, если все и заметили его состояние, то ничего не сказали.

Возможно, ему просто давали время самому разобраться со своими проблемами или не хотели, чтобы Кинан подумал, будто ему отказывают в гостеприимстве. Дело в том, что Майклсоны предложили ему работу на «Галактике Виддона», и он мог сохранять за собой это место сколь угодно долго. Но если Грег Лукас уже влился в семью Майклсонов, то Кинан по-прежнему оставался для всех чужаком и, наверное, останется им навсегда.

Сам Кинан часто подумывал о том, чтобы бросить эту работу. В конце концов, только Грегу Лукасу и «Галактике Виддона» запрещалось появляться на «Воскресении» – на Кинана эти ограничения не распространялись. Шесть месяцев назад он отказался от патента звездолетчика, который выдавался Корпусом, однако с ним по-прежнему были его свидетельства о медицинском образовании. Кинан мог в любой момент начать практиковать на какой угодно планете. Хорошие психологи требуются всегда, а он – очень хороший психолог. По крайней мере, был когда-то очень хорошим…

Повернув за угол коридора, Кинан врезался в двух мужчин и женщину в мундирах Корпуса. Он тут же отшатнулся, уступая дорогу патрулю. Так поступали на «Воскресении» все: и местные обитатели, и те, кто прилетал сюда из других миров.