Из приведенной выше таблицы видно, что все государства ощущали форсированность существующих мобилизационных предположений. 25 июля Австро-Венгрия решает мобилизоваться против Сербии, но первым днем назначает не 26, a 28 июля. В Англии мобилизация решена 3 августа, но первым днем назначено 5 августа. Запоздания в 3—5 суток в назначении 1-го дня мобилизации являются нормальными, если не нависает грозной опасности (Австро-Венгрия в борьбе с Сербией, Англия). Чтобы толково провести первый день мобилизации, нужно было еще поработать. Было бы правильнее строить мобилизационные расчеты на более спокойном темпе человеческой деятельности.

При недостаточном обучении и недостаточном техническом снабжении часто более выгодным окажется задержать некоторые дивизии и корпуса в тылу, где они будут представлять стратегический резерв, выжидая своей готовности и наиболее удобного момента для выступлении на фронте. Действия же на последнем, в особенности, если они связаны с отступательными маршами, лучше предоставить готовой части армии.

Никакое разумное использование сил государства невозможно, если будет столь резкое деление власти между главнокомандующим действующими армиями и флотом и военным министром, который руководил военным тылом, как это было в России в мировую войну. Власть над военным тылом и фронтом должна быть об‘единена, и притом в руках военного командования. Если военный министр представляет гражданское лицо, то при нем необходим авторитетный специалист—начальник генерального штаба, чтобы об‘единять фронт с тылом. Франция дошла до этого горьким опытом в 1917 году: первым начальником генерального штаба был генерал Петен, вторым — Фош. Эти имена свидетельствуют о значении, которое следует придавать стратегическому руководству тылом.

Успех дальнейших формирований в тылу всецело связан с энергией действий фронта. Россия задалась осенью 1914 года скромной целью — сформировать в тылу два корпуса, XIII и XV, взамен погибших с Самсоновым. Однако, фронт действовал так энергично и неэкономно, что отбирал на свое пополнение у военного министерства все личные и материальные средства, которые последнее могло собрать. Некоторые потери фронт покрывал даже посредством самоедства: так, чтобы скорее ремонтировать армию Ренненкампфа после первого поражения ее на Мазурских озерах, были расформированы три наиболее пострадавшие второочередные дивизии этой армии. Армия была готова к наступательным действиям,

[ 139 ]

вероятно, дней на 10 раньше. Немцы были вынуждены применять прием расформирования для покрытия боевых потерь лишь в 1918 году. Два корпуса, над восстановлением которых трудилось наше военное министерство, были готовы лишь в феврале 1915 года, т.-е. к тому же сроку, когда Германия успела сформировать уже 11 новых корпусов. Эти цифры — 2 ремонтированных и 11 новых — не выражают отношений между мощью германского и русского тыла того времени, — существенную поправку вносит более расточительное ведение военных действий русским фронтом. С началом позиционного затишья, осенью 1915 года, совпавшим с начавшимися успехами промышленной мобилизации, формирование новых дивизий и технических частей в русском тылу начало подвигаться гораздо скорее.

Мобилизационный план до сих пор составлялся так, что учитывал почти исключительно обученных уже запасных и существующие уже фактически предметы снабжения и останавливался только на мобилизации первого эшелона. Конечно, эта часть его должна сохраняться и впредь с поправкой на гибкость, но затем он должен включить в себя и вторую часть — мобилизацию новых формирований.

Успех последней, несомненно, будет значительнее, если формирования будут заранее обдуманы, и будут созданы выгодные для них методы и условия. Эти формирования должны быть связаны с программой экономической мобилизации и даже, может быть, обусловить известное поведение на фронте. Надо подготовить для них опытных начальников и сеть военно-учебных курсов для младшего командного состава. Надо обдумать использование остающегося в государстве, хотя бы и подержанного, снаряжения и распределить все оборудование между ними и запасными частями, готовящими укомплектование. Надо не ослаблять чрезмерно фронта в их пользу, особенно при применении приемов сокрушения, и нельзя, увлекшись количеством, пойти на сильное понижение общей квалификации армии.

Надо иметь готовый план новых формирований, и потребности их, количество и сроки поставки снаряжения вносить в задания по мобилизации промышленности.

С началом войны начинается почти неудержимое стремление на фронт лучших сил, и в особенности генерального штаба. В мировую войну на русском фронте младшие работники штабов дивизии были подчас более квалифицированными работниками, чем лица, занимавшие чрезвычайно высокие должности в тылу, именно за непригодностью их к войне. Надо заранее наметить и удержать наиболее выдающихся и надежных работников для руководства тылом в течение войны.

Дислокация. Нужно подготовить создание мобилизационных центров в особенности для пулеметных, артиллерийских, авиационных и других технических частей, требующих специального обучения. Эти мобилизационные центры удобнее всего совпадают с существующими полигонами, стрелковыми школами, аэродромами и т. д. В мировую войну офицерская стрелковая школа играла роль пулеметного центра и выпустила многие сотни пулеметных команд Кольта. Это крупное дело должно развиваться не стихийно, а планомерно. Удачно ли расположен наш важнейший центр практического обучения артиллерии — Лужский полигон — для выполнения выпадающих на него мобилизационных задач? Сообразована ли с мобилизационными требованиями наша программа казарменного строительства? Ведь СССР унаследовал казарменную группировку постоянной армии, а для армии-школы нужны казармы хотя бы типа зимних бараков — там, где можно учиться стрелять, летать, маневрировать. Нужно заблаговременно обстроить и оборудовать эти мобилизационные центры, для чего

[ 140 ]

надо лишь согласовать с мобилизационными требованиями мирное учебное оборудование армии.

Вся дислокация войск в мирное время должна отвечать не только удобствам войск, но и требованиям войны, хорошо взвешенным. Мы не говорим здесь о таких отступлениях от требований стратегии, как например, чересполосная дисклокация частей двух различных корпусов, или размещение территориальных, долго мобилизуемых частей вблизи самой границы. Нужна уже в мирное время достаточная насыщенность войсками более важных и угрожаемых районов приграничного пространства, чтобы облегчить прикрытие развертывания и ускорить последнее.

Но нельзя приближать группировку войск к границам более, чем это строго необходимо в оперативном отношении. Мобилизация может быть гибкой лишь постольку, поскольку дислокация войск в мирное время приближает их к источникам пополнения запасными при объявлении войны. Территориальный принцип — основа вооруженного народа, и слишком грубое нарушение его ведет к крупным минусам. Нужно также помнить, что пограничные области являются стратегически не надежным источником пополнения и комплектования.

С этой точки зрения, мы решительно осуждаем дислокацию русской армии в период 1890—1910 г.г. Под давлением франко-русского союза Обручев стремился ускорить в возможной степени вступление русских войск в борьбу с тройственным союзом, чтобы не дать немцам возможности раздавить в первые недели войны изолированную Францию. Так как мощность русских железных дорог серьезно уступала мощности германских, то Обручев решил расположить уже в мирное время в западных пограничных округах большую часть полевых войск и, в особенности, кавалерии. Дислокация русской армии образовала огромный флюс в районе Вислы. Перед русско-японской войной в западных округах располагались 16 корпусов, 4 корпуса прикрывали Петербург и Балтийское побережье, и только 7 корпусов, преимущественно в уменьшенном составе оставались внутри государства и на прочих окраинах. Основной тыловой массив русской территории, Московский и Казанский военные округа включали не свыше 10% состава армии; этого количества войск еле хватало для караульной службы и ухода за мобилизационными запасами долженствовавших здесь развертываться резервных частей. Обучение и боевая подготовка во внутренних округах находились на чрезвычайно низкой ступени.