рировать только реально существующими понятиями, то и исключаем преследование из нашего изложения. Мы наталкиваемся при этом на ряд недоумений, вытекающих из того, что теория часто считалась не с действительностью, а с тем, что казалось ей желательным, и почти материализовала в современных умах представление о стратегическом преследовании.

Идея ограниченного преследования с трудом пробивает свой путь сквозь пышную фразеологию, оставленную прошлым.

Если бы мы попытались найти в военной истории последнего столетия что-либо, похожее на преследование, то должны были бы обратиться к последним дням русско-турецкой войны — движению русской армии после капитуляции турок над Шейновым, или к последним неделям мировой войны на балканском фронте, когда Болгария почти умышленно открыла свой фронт, или же, наконец, обратиться к моментам полного развала белых армий в гражданскую войну 1918—20 г.г. Преследование оказывается возможным только в атмосфере полного развала неприятельской государственности, полного ее политического банкротства, в последние минуты перед ликвидацией вооруженного сопротивления. Возросшая мощь современного государства, его огромные ресурсы, новые эшелоны мобилизации, железнодорожный маневр, телеграф, — все препятствует ныне преследованию. Собирать урожай на вооруженном фронте, пока неприятель политически еще не дезорганизован, возможно ныне лишь в пределах самой операции; преследование ныне знаменует не военную, а политическую победу.

В эпоху Наполеона маневр растягивался иногда на десяток переходов и больше (1806 г.). Широкий захват Наполеоновского маневра привел к тому, что французы, создавшие свою терминологию на изучении Наполеоновских походов, и сейчас еще называют операцию — «маневром».

С появлением железных дорог, в эпоху Мольтке, маневр для первоначальных операций начал частично осуществляться железными дорогами, в виде первоначального оперативного развертывания, обе стороны высаживались сравнительно неподалеку друг от друга, и часть маневра, выполняемая походным порядком, в первоначальной операции несколько сократилась. Дальнейшие же операции (Седанская) велись по типу Наполеоновских.

В настоящее время каждой операции предшествует особое оперативное развертывание, в значительной степени опирающееся на железные дороги. Вследствие затруднительности отрыва армии на значительное удаление от железнодорожных станций, это оперативное развертывание важно производить в возможной близости от тех районов, где может быть достигнута цель операции. Таким образом, в своей исходной части все современные операции напоминают первоначальные операции Мольтке. Но в заключительной части они совершенно разнятся от Мольткевских операций, так как генеральных сражений, битв — совершенно конкретных явлений исторического прошлого — в современной реальной действительности нет и если эти термины еще употребляются, то лишь как условность, как выражение, в котором сказывается предпочтение образности понятия перед точностью его формулирования [156]). Генеральное сражение расплылось ныне в значительную часть операции.

Сражение XIX века образовывалось рядом боев, протекавших в течение короткого времени на небольшом пространстве, в тесной близости противников друг от друга; общая длительность сражения лишь немного превосходила длительность отдельного боя. Клаузевиц мог считать, со стратегической точки зрения, сражение точкой во времени и пространстве. Стратегия Клаузевица с того момента, как начинали стрелять пушки, отдыхала, передав все руководство тактике, до конца сражения. Войска в течение сражения не сменялись, не перегруппировывались, не пополнялись и не отдыхали: кроме них, только тактические резервы имели возможность участвовать в решении сражения. Все эти предпосылки сохраняли еще свою действительность в эпоху Мольтке; но, начиная с русско-японской войны, условия начали меняться.

Фронт столкновений начал расти; очаги боев раздробились и разбросались на значительном расстоянии друг от друга. Если в Наполеоновскую эпоху продвижение на 2—3 километра вглубь неприятельского боевого порядка приводило уже к полному распаду последнего, то в настоящее время углубление и на 60—70 километров не всегда даст такие результаты (Галицийская операция в августе 1914 г., наступление германцев в марте 1918 г. и т.д.). Нужна целая комбинация боев, последовательность их, совершение нескольких переходов с успешным боем, — чтобы сломить неприятельское сопротивление. Общая длительность этих столкновений измеряется уже не часами, а неделями. Протяжение генерального столкновения во времени уже не находится ни в каком соотношении с длительностью отдельного тактического столкновения, исчерпывающего порой всю энергию войсковой части. Является необходимость сменять войска, давать им отдых, пополнять их людьми и материальными средствами в течение самого развития столкновения; получается возможность перегруппировывать войска, подвозить издали новые резервы, дополнять и исправлять новым железнодорожным маневром первоначальное развертывание. Один удар раздробился на много ударов, одно боевое столкновение отделяется от другого иногда целыми переходами, настолько разрослась современная арена боев. Походное движение, бои, отдых, наступление, оборона, разведка, охранение, снабжение, пополнение — все эти отдельные действия чередуются между собой, составляя содержание современной операции. А раньше мы отчетливо могли провести грань между сражением, отдыхом и походными движениями.

Количество переходит в качество. Сражение раньше имело лишь еле заметные трещины, делившие его на отдельные бои. Увеличение протяжения сражения во времени и пространстве привело к тому, что сражение рассыпалось на отдельные куски, которые связываются лишь в целой операции.

Если раньше операция делилась на маневр и сражение, то теперь мы должны установить другие грани; теперь маневрируют отчасти на рельсах, а отчасти — в самом водовороте боевых событий, стремясь группировать

победителем. Наполеон наименовал Бородинское сражение «сражением на Москве», — р. Москва протекала около правого фланга русских, где никто не дрался; а Людендорф Самсоновскую операцию — «сражением под Танненбергом», по имени деревушки, находившейся в нескольких километрах от места боев и не имевшей никакого оперативного значения, но известной по битве 1410 г., в которой славянские племена остановили натиск германцев на восток; и тот и другой руководились теми же соображениями, по которым французские акционеры настояли в свое время на переименовании общества Богульминской железной дороги в общество Волго-Богульминской железной дороги: Волга входит в пределы географических представлений француза, а Богульма — нет. В гражданскую войну эти важные агитационные детали часто упускались, и сообщения ставки предъявляли слишком крупные требования к географическим представлениям обывателя.

[ 202 ]

отдельные бои для достижения цели операции. Маневр отошел частью к оперативному развертыванию, а частью прослоился между отдельными боями.

Те же обстоятельства, которые до крайности препятствуют осуществлению сокрушения в современной войне, имеются нами в виду, когда мы подчеркиваем ограниченную цель современных операций. Отметим еще, что наступающий нормально хуже связывается с тылом, чем обороняющимся, к услугам которого вся мощь железнодорожной сети. При проектировании операции приходится учитывать не только наличные силы неприятеля к началу операции, но и вероятный прирост их за время последней. Свое настоящее наступающий должен соизмерять с будущим обороняющегося, чти становится особенно невыгодным теперь, в эпоху перманентной мобилизации, быстрого формирования в тылах новых эшелонов вооруженной силы. В 1870 году Мольтке начал вторжение во Францию, имея 500 тысяч солдат против 250 тысяч. В современных условиях даже такое двойное превосходство в наличных силах, не часто встречающееся, может оказаться недостаточным; наступление Мольтке старшего, будучи повторено через 50 лет, захлебнулось бы уже через месяц в превосходной численности французов. Отсюда следует заключить, что наступательная операция, которая намечается накоротке и расчитывается на срок в две недели, может обойтись значительно меньшим превосходством сил, чем то, которое требуется для шестинедельной операции. Наше превосходство в силах на Западном фронте в июле 1920 г. было достаточно, чтобы достигнуть Немана и Буга; на Висле же баланс соотношения сил должен был сложиться отнюдь не в нашу пользу.