Он понимал: вопрос этот совершенно праздный; знал: пока его нет, так и будет она лежать в темноте, прислушиваясь к далекому гулу моторов.

— А я спала, — сказала, потягиваясь, Аня.

— А не врешь ли? По глазам вижу, что не спала.

— Ну и пожалуйста! — притворно обиделась Аня. Молчание продолжалось недолго, через минуту она спросила: — Ты завтра свободный? В город, поди, хочешь поехать?

— Да, поедем, Анечка. Новая книжка Спирина вышла по штурманскому делу, мне ее отложить обещали. В универмаг зайдем…

— А может быть, отменим, Коля, поездку?

— А что случилось?

— Тимофеева Катя опять приходила. Неладно у них, Коля. Сходить бы к ним надо, поговорить. Завтра Степан будет дома. Придем будто так, чайку попить, а там и поговорим по душам.

Совсем недавно лейтенант Тимофеев привез в городок молодую жену Катю.

Товарищи поздравили новобрачных, надарили разных хозяйственных подарков, командование предоставило им квартиру. Казалось бы, все началось благополучно. Но, к сожалению, только казалось. На самом деле жизнь у них с первых же дней, как говорила Катя, пошла наперекос.

Муж замкнулся в себе, вечно был чем-то недоволен, на вопросы жены отвечал нехотя, односложно. И вот Катя Тимофеева пришла к Ане за помощью и советом.

Почему она постучалась именно в эту дверь? Да потому что знала — за этой дверью живет прекрасная семья, здесь не встретят ее равнодушием или насмешкой, а наоборот: поддержат, помогут советом. А может, и сама она виновата, только не знает в чем.

Сколько раз Николай и Аня, пользовавшиеся большим авторитетом в городке, помогали семьям молодых, да и не очень молодых, летчиков разобраться, казалось бы, в неразрешимых противоречиях.

— Ну что ж, — со вздохом говорит Николай, — сходим к Тимофеевым. А пока спать! Утро вечера мудренее.

И гаснет свет в окне Гастелло — последнем окне этого большого дома.

Долго еще лежит Николай, закинув руки за голову. Снова перед его взором проплывает залитая лунным светом равнина, неясные тени, поблескивающая гладь реки и сосредоточенное лицо Федота, ведущего корабль в ночном небе.

Наступил апрель 1936 года с ярким солнцем, теплыми ветрами, первыми весенними дождями.

Ростовская авиабригада получила приказ участвовать в Первомайском параде над Красной площадью. Началась подготовка: подкрашивали и покрывали лаком самолеты, совершенствовали полет в строю, еще и еще раз отрабатывали взлет эскадрильей, пристраивание в бригадную колонну.

28-го всей бригадой вылетели в Воронеж.

Жены летчиков в этот день были на аэродроме.

Одна за другой взлетали тяжелые машины. Вот и самолет Николая — «голубая двойка» — легко поднялся почти одновременно с ведущим кораблем Новикова и ушел в небо. Последний самолет оторвался от земли, но Аня с подругами все еще стояли, прислушиваясь к далекому затихающему гулу.

Несколько часов полета, и впереди показались кварталы большого города. На просторный Воронежский аэродром садились в том же порядке, в каком взлетали у себя в Ростове. Два дня ушли на окончательную отшлифовку и уточнение расчетов полета.

И вот подошло утро 1 Мая, яркое, солнечное; ни одно облачко не нарушает чистоту горизонта.

Воздух над аэродромом дрожит от гула моторов. Одни самолеты взлетают, другие выруливают на стар, третьи, готовясь к вылету, прогревают моторы.

Пришло время лететь и Гастелло.

«Ну, теперь не сплошать бы», — говорит он, удобнее усаживаясь в пилотское кресло. Взревев всеми четырьмя моторами, самолет начинает разбег.

На место сбора прилетели в точно назначенное время. На дальних подступах к столице пристроились к армаде воздушных кораблей, идущих под водительством первого штурмана страны — Ивана Тимофеевича Спирина Несколько сот воздушных кораблей шли единым монолитным строем. Было это удивительно красивое и впечатляющее зрелище.

Николай внимательно следит за ведущим самолетом — все в порядке, идут они, словно связанные невидимой ниткой; он бросает взгляд за борт — далеко еле различимой черточкой сверкает канал Москва-Волга.

«Вон Хлебниково, там мои старики живут», — хочет он сказать Орлову, но молчит, не решаясь отвлечь его в такой ответственный момент. А под крылом уже зеленеет поле Центрального аэродрома. Давно-давно маленький Николка в первый раз в жизни увидел здесь «живого» летчика.

Улица Горького. Сегодня она до краев заполнена демонстрантами. Сейчас все эти тысячи и тысячи людей идут подняв головы, любуясь огромной, растянувшейся больше чем на десять километров армадой воздушных кораблей; и один из них ведет он — Николай Гастелло.

Из-под крыла уходит кирпичная громада Исторического музея — они над главной площадью страны. Сколько воспоминаний вызывает у Николая эта площадь.

Он отчетливо представил себе далекое майское утро, когда они с дядей Петей пришли сюда и он увидел Ленина на том самом месте, где стоит сейчас Мавзолей. Вот и Красная площадь позади, внизу широкими трубами дымит МОГЭС. Не меняя курса самолеты снова идут на Воронеж.

Вечером в воронежском ДКА был устроен банкет для летчиков бригады. Шутили, смеялись, обменивались впечатлениями, произносили тосты. Одним из последних, с бокалом, поднялся Николай.

— За всю нашу дружную, многонациональную семью летчиков, за наших жен и матерей, которые с тревогой смотрят в небо, когда мы улетаем. За советский народ, давший нам крылья, за партию, доверившую нам, простым рабочим парням, штурвалы воздушных кораблей, — сказал он.

18 июля 1936 года радиостанция в Сеуте передала в эфир заранее согласованный сигнал к фашистскому мятежу генерала Франко: «Над всей Испанией чистое небо». На Пиренейском полуострове вспыхнула гражданская война. Тотчас на помощь мятежникам фашистская Германия бросила танковые части и воздушный легион под грозным названием «Кондор».

Муссолини, только недавно закончивший бесславную войну в Абиссинии, тоже послал в Испанию самолеты и моторизованные части.

Испанские воздушные силы остались верны республике, но что могли поделать старенькие «ньюпоры» республиканцев с немецкими «хейнкелями», «мессершмиттами» и итальянскими «фиатами», имевшими вдвое большую скорость и снабженными вооружением и прицелами самых современных типов.

С первых же дней фашисты стали безраздельными хозяевами испанского неба.

Политика невмешательства, провозглашенная буржуазными правительствами Европы, при наличии действенной помощи мятежникам со стороны фашистских государств, по существу, оказалась политикой предательства.

Один лишь Советский Союз откликнулся на просьбу законного республиканского правительства Испании, и в октябре в порт Картахены прибыла первая партия самолетов, посланная в помощь сражающемуся испанскому народу, а пятого ноября советские истребители «И-15» и «И-16» были уже на аэродроме Алькала близ Мадрида.

Вскоре стали прибывать и скоростные бомбардировщики «СБ». С этого времени война для немецких и итальянских пиратов перестала быть безнаказанным разбоем. В первом же бою над Мадридом наши истребители сбили девять самолетов противника, не потеряв при этом ни одного.

Эта война была первой схваткой с фашизмом.

Со всей Европы, разными путями, потянулись туда добровольцы, чтобы с оружием в руках помочь испанскому народу защитить свою республику.

вспоминал Николай строки известного стихотворения Михаила Светлова.

Героическая война испанского народа захватила и его. Разворачивая утреннюю газету, он теперь в первую очередь искал в ней хронику испанских событий.

Вскоре в газетах стали появляться фронтовые корреспонденции Михаила Кольцова, а затем и на экранах кинотеатров начали демонстрировать кинорепортажи Романа Кармена и Бориса Макасеева.