Глава 20

Переговоры.

Десять часов утра. 

– Что ж, я думала будет хуже, – констатировала Кассандра, поправляя накопившуюся стопку страниц, исписанных заголовками, разделами и подразделами. – Я начинаю думать, что за столом переговоров ты был не так уж и невыносим, как уверял кузен Девон.

– Нет, он прав, – печально ответил Том. – Если бы я мог вернуться в прошлое, то действовал бы совсем по-другому.

– Правда? Почему?

Том посмотрел на лежащую перед ним страницу, рассеянно царапая что-то на полях карандашом. Кассандра уже замечала за ним привычку рисовать различные каракули в виде шестерёнок, колёс, стрелок, железнодорожных путей, крошечных схем непонятных механических объектов, пока он о чём-то размышлял.

– Меня всегда подстёгивала конкуренция, – признался он. – Я всегда был слишком сосредоточен на победе и не заботился об ущербе, который могу неосознанно причинить. Мне и в голову не приходило, что пока я рассматривал переговоры как игру, Трени сражался за благополучие своих арендаторов.

– Ничего страшного не произошло, – прозаично ответила Кассандра. – Тебе не удалось получить права на добычу полезных ископаемых.

– Не из-за отсутствия попыток. – Он соединил две изогнутые параллельные линии маленькими поперечными штрихами, превратив их в железнодорожные рельсы. – Я благодарен Трени за то, что он решил не держать на меня зла. Он дал мне понять, что есть более важные вещи, чем победа, и этот урок мне было необходимо усвоить.

Подперев одной рукой подбородок, другой Кассандра коснулась маленького рисунка на полях.

– Зачем ты это делаешь? – спросила она.

Том проследил за её взглядом. Его по-мальчишески смущённая улыбка была совершенно ему не свойственна. Кассандра испытала прилив восторга.

– Извини. Помогает думать.

– Не надо извиняться. Мне нравятся твои небольшие причуды.

– Тебе понравятся далеко не все, – предупредил он. – Поверь на слово.

Одиннадцать часов утра. 

– Не выношу бесполезный хлам, – сказал Том. – К нему относятся длинные пыльные занавески, фарфоровые статуэтки и салфетки с дырочками...

– Ажурные?

– Да, они самые. И вещи, отделанные бахромой. Ненавижу бахрому.

Кассандра моргнула, увидев, как он вносит новый пункт: "7Д: никаких ажурных салфеток и бахромы".

– Подожди, – возразила она. – Совсем никакой бахромы? Даже на абажурах? Или подушках?

– В особенности на подушках.

Кассандра опустила скрещенные руки на стол и бросила на Тома слегка раздражённый взгляд.

– У тебя был какой-то неприятный опыт с бахромой? Почему ты её ненавидишь?

– Она выглядит уродливо и шевелится, как ножки гусеницы.

Кассандра нахмурила брови.

– Я оставляю за собой право носить шляпки и одежду, отделанные бахромой. Так уж вышло, что в этом году она вошла в моду.

– Можем исключить из этого списка ночные рубашки и халаты? Я бы предпочёл к ней не прикасаться. – Увидев недоумение и досаду, написанные у неё лице, Том несколько смущённо опустил глаза на листок бумаги. – От некоторых причуд невозможно избавиться.

За полчаса до полудня.

– Но ведь собак все любят, – возразила Кассандра.

– Я не питаю неприязни к собакам. Просто не хочу, чтобы они жили в моём доме.

– В нашем доме. – Она опёрлась локтями о стол и помассировала виски. – У меня всегда были собаки. Мы с Пандорой не пережили бы наше детство без Наполеона и Жозефины. Если ты тревожишься из-за чистоты, я прослежу, чтобы собаку часто купали, а любой беспорядок тотчас же убирали.

Лицо Тома скривилось.

– Я предпочитаю, чтобы порядок в принципе не нарушался. Кроме того, у тебя будет масса важных дел, на домашнее животное попросту не хватит времени.

– Мне нужна собака.

Том вертел карандаш между указательным и средним пальцами, ударяя им по столу.

– Давай посмотрим на ситуацию логически, собака тебе, по сути, не нужна. Ты же не пастух и не крысолов. От домашних собак нет никакого толка.

– Они приносят вещи, – заметила Кассандра.

– У тебя будет целый штат слуг, которые принесут всё, что ты захочешь.

– Собака будет составлять мне компанию на прогулках и сидеть на коленях, пока я буду её гладить.

– Для этого у тебя есть я.

Кассандра указала на контракт.

– Собака, – настойчиво заявила она. – Боюсь, пункт не подлежит обсуждению.

Том взял в руку карандаш. Раздались очередные щелчки.

– Может лучше рыбки? – предложил он. – Они успокаивают. И не портят ковры.

– Рыбок нельзя погладить.

Наступило долгое молчание. Том нахмурился, увидев решимость на её лице.

– Это большая уступка с моей стороны, Кассандра. Если я соглашусь, то взамен захочу получить что-нибудь сопоставимое по важности.

– Я уступила бахрому, – запротестовала она.

– Собака будет твоим компаньоном, а не моим. Я не хочу, чтобы она меня беспокоила.

– Ты даже не заметишь её присутствия.

Том недоверчиво фыркнул и выдвинул грифель на нужную длину. Он коснулся карандашом бумаги и замер.

– Чёрт побери, – тихо выругался Том.

Кассандра сделала вид, что не услышала.

– Жене полагается не больше одной собаки-компаньона, – мрачно сказал Том, записывая. – А: не более двенадцати дюймов в холке, из списка приемлемых пород, который будет утверждён позднее. Б: собака-компаньон должна спать по ночам в специально отведённых местах, и, – его голос посуровел, – В: ни при каких обстоятельствах собаке не позволяется залезать на кровати или мягкую мебель.

– А на оттоманки?

Кончик грифеля, щёлкнув, надломился и с резким звуком отлетел в сторону.

Кассандра истолковала это как "нет".

Двенадцать часов дня. 

– Тебе придётся рано вставать, если захочешь позавтракать со мной вместе, – сказал Том. – Большинство таких женщин, как ты, полночи проводят на балах и званых вечерах и не встают раньше полудня.

– Таких, как я? – переспросила Кассандра, приподняв брови.

– Я приезжаю в контору не позже половины девятого. Рабочий Лондон живёт по другому времени в отличие от аристократического.

– Я проснусь тогда, когда потребуется, – сказала Кассандра.

– Возможно, ты сочтёшь, что это того не стоит.

– Почему? Ты по утрам не в настроении?

– Нет, но я быстро собираюсь. И не люблю медлить за завтраком.

– Должно быть, ты просто делаешь это неправильно. Медлить - чудесно. Я постоянно медлю. – Она потянулась, выгнув ноющую спину, отчего её груди приподнялись.

Том уставился на неё как зачарованный.

– Я мог бы задержаться дома, просто чтобы посмотреть, как ты медлишь.

Час дня.

– Что со спальнями?

Желудок Кассандры сделал кульбит, а лицо начало гореть.

– Возможно, нам стоит иметь отдельные покои, а ты будешь ко мне наведываться?

– Непременно. – Том принялся теребить карандаш. – Мне бы хотелось наведываться к тебе как можно чаще.

Она кинула взгляд на пустой дверной проём, прежде чем спросить:

– Насколько часто?

Том отложил карандаш и забарабанил пальцами по столу.

– В прошлом я долгое время обходился без... чёрт побери, как бы повежливее выразиться?

– Не думаю, что существует вежливый способ.

– Во время, так скажем, засушливой поры, я концентрировал всю энергию на работе. Но когда появлялся вариант... то есть... когда я находил подходящую женщину... то, как правило... – Том сделал паузу, мысленно подбирая слова, – вёл себя требовательно. Понимаешь?

– Нет.

Ответ вызвал у Тома кривую усмешку. Он на мгновение опустил голову, затем искоса посмотрел на Кассандру. В его зелёных глазах отразился свет от камина, и они по-кошачьи сверкнули.

– Я хочу сказать, что думаю, первое время буду посещать тебя каждую ночь.

Кассандра кивнула, густо покраснев.

– В конце концов, это законное право мужа.

– Нет, – тут же возразил он. – Как я уже говорил, твоё тело принадлежит только тебе. Ты не обязана спать со мной, если не хочешь. Так будет всегда. Поэтому я согласился на отдельные спальни. Но я бы хотел тебя попросить... – Том замешкался.

– О чём?

На его лице промелькнула череда эмоций: самоирония, досада, неуверенность.

– Всякий раз, когда ты будешь злиться или обижаться на меня... не используй молчание в качестве оружия. Я не смогу этого вынести. Выбирай любое другое наказание.

– Я бы так никогда не поступила, – серьёзно сказала Кассандра.

– Я так и не думаю. Но хотел бы внести этот пункт в контракт, если не возражаешь.

Кассандра внимательно на него посмотрела. Она только что стала свидетельницей проявления слабости с его стороны... что-то новенькое. Ей это очень понравилось.

Она молча протянула руку, и Том отдал ей карандаш. "Жена никогда не выкажет к мужу безразличия, молча пожав плечом", - написала Кассандра и импульсивно нарисовала рядом маленькую картинку.

Опустив густые ресницы, Том посмотрел на страницу.

– Что это? – спросил он.

– Моё плечо. Вот ключица, вот шея.

– Я решил, что это птица врезалась в здание. – Он улыбнулся, когда она демонстративно нахмурилась, и забрал механический карандаш. – Твоё плечо вовсе не такое угловатое, – сказал он, рисуя плавную линию. – Мышцы на вершине придают ему красивый изгиб... вот. А ключица - длинная и прямая... этот край немного приподнят вверх... как у крыла бабочки.

Рисунок восхитил Кассандру. Пара выразительных росчерков карандаша запечатлела точное подобие её плеча и линию шеи, ведущую к подбородку.

– Помимо всего прочего ты ещё и художник? – спросила она.

– Нет. – Его смеющиеся глаза встретились с её глазами. – После того вечера в зимнем саду, я каждую ночь грезил о тебе в том голубом платье.

Тронутая его словами Кассандра потянулась к Тому и поцеловала.

Карандаш упал, покатился по столу и приземлился на ковёр.

Время остановило свой бег, череда минут прервалась, а весь мир оказался позабыт. Том усадил Кассандру к себе на колени, она обхватила руками его шею, жалея, что не может обвиться вокруг него всем телом. Он передал инициативу полностью в её руки и откинулся назад, Кассандра же с восторгом принялась экспериментировать с поцелуями: она потёрлась губами о его губы, а затем крепко прижалась к ним и начала медленно их терзать. Ей нравилось шелковистое ощущение его влажного тёплого рта, то, как напрягалось его тело под ней, тихие звуки удовольствия, которые он не мог сдержать. Том так крепко вцепился в подлокотники кресла, что было удивительно, как дерево не треснуло.