Поиск
Песнь XIX
Песнь девятнадцатая о тризне святой на могиле
Стафила. Вакх учреждает награду: сосуд благовонный.
Молвил - но юноша с сердцем, исполненным муки недавней,
Наложил на уста печать немую безмолвья,
Непроизвольным рыданьем сраженный. И только лишь матерь,
Мета, смягчившись при виде Лиэя, со стоном сказала:
"Неутомимый поклонник песен и плясок священных,
Стафил твой, о Дионис, он забылся сном нерушимым,
Стафил твой, о Дионис, унесен харонидской волною;
Две беды разразились, увы, надо мною: оставил
Вакх меня виноградный и муж мой угаснул в болезни,
Я же, одна, по обоим скорблю и печалюсь жестоко,
10 [11]
Мужа оплакиваю и Лиэя, что дом наш оставил!
Ныне, о Вакх милосердный, дай мне сока гроздовья,
Кубок до верха наполни, чтоб пить мне полною мерой,
Чтоб умерила горе тяжкою влагой твоею!
Ты лишь, Эвий, надежда моя и твое лишь гроздовье,
Только увидев кратер и напиток твои - не заплачу!"
Сжалился бог над горем, смешал в кратере напиток,
Разрешителя боли, защитника в горьких несчастьях,
Сыну и матери в кубки вина возлияет, и оба
Пьют медоструйную влагу сладостную неотрывно...
20 [21]
Мета плач умеряет, Ботрис с горем мирится;
Молвит тут слово царица душ чарователю, Вакху:
"Вакх! О свет милосердный! Ты здесь - и не стало.печали!
О Дионис, ты приходишь, и скорби собой умеряешь!
Вакх! О свет милосердный, явился ты - сразу печали
Наши изгнал и скорби целительной винною влагой!
Нет, ни отца, ни супруга оплакивать боле не стану!
Ботриса, коли желаешь, отдам, ведь все обрела я,
Стал мне Вакх милосердный родителем, сыном, супругом!
Коли желаешь, с тобою в дом войду я охотно!
30 [31]
Стать ли смогу Бассаридой? Но коли того ты желаешь,
Тирс подниму над собою и сладостножгучие грозды,
Стану славить я песнью авлоса винодавильню!
Да не оставишь вдовицей, в горе двойном не покинешь -
От кончины супруга и от ухода Лиэя!
Ботрис станет слугою, обучишь и песне, и пляске,
Дашь и обряды, и тайны, пошлешь и с индами в битву,
Смех его да услышу у самой вино давильни,
Где, преступая стопами, топтать он станет гроздовье!
Вспомни и Пифоса-старца, да не оставишь своими
40 [41]
Таинствами и его, да отведает сладкого хмеля!"
Молвила смелая Мета в улыбчивый лик свои речи
Вакха владычного, он же ответствовал винолюбивой:
"Жено! Сияешь красою после златой Афродиты!
Ты и щедра, и блаженна, ты, милая матерь эротов!
В пиршествах примешь участье, когда Лиэй запирует!
Стань венценосной в честь Вакха, как некогда Афродита!
Пояс завьется из лоз на тебе и лист виноградный,
Прядей твоих венцу позавидует Ника ревниво:
50
Виночерпицей станешь - как златотронная Геба! -
Спутницей вечной и горней винного бога, Лиэя,
Пира вспомощницей, только поднимут Вакховы чаши -
Станут кричать тебе: "Мета!", вином довольствуя сердце...
Отпрыска твоего превращу в ягоду грозди,
Станет Стафил гроздовьем, что ягоды собирает,
Местом, рождающим плод на лозе и сок виноградный!
Боле без Меты не стану праздновать пьяных застолий,
Боле без Меты не стану вести хороводную пляску!"
Молвил и у могилы Стафила-винопийцы
60
Беспечальный Лиэй учредил бесскорбные игры.
Бог повелел доставить козла брадатого, тура,
В играх награду двойную, велел кифаредам в искусстве
Пиэрийском поспорить, и песельникам умелым
Также награду двойную назначил, певцов увлекая
С лирою звонкогласой такою ласковой речью:
"Тут по-аттически праздник устроим, и победитель
Тура с блестящею шкурой в дар от бога получит,
А побежденный будет козлом награждаться косматым!"
Бромий промолвил, и тут же Эагр, бистониец, выходит,
70
Лирник искусный и ловкий, житель холодного края,
Плектр у самой форминги приладив... После поднялся
Аттики обитатель, Эрехтей-песнопевец.
Оба спорщика тут же на середину выходят,
Мастера-кифареды - увенчаны кудри венками
Из ветвистого лавра, подобраны пеплосов полы...
Стали они, начиная, перстов перебором пременным
По натянутым струнам скользить искусною дланью,
Строго следя за движеньем рук, дабы верно звучали
Струны, чтоб в лад мужской изнеженный лад не вмешался!
80
Первым согласно жребию с ладом сложным кифару
Взял Эрехтей, кекропийский насельник, и заиграл он
Песнь отчизны своей: как древле в священных Афинах
Царь Келей принимал Део, всей жизни праматерь,
С отпрыском Триптолемом и Метанейрой-старухой,
Как подарила богиня зерно (его в борозды пашни
Бросив, сей Триптолем изобрел искусство посева!),
Как у гробницы недавней скончавшегося Келея
Матерь жатвы, Део, изрыдала бесслезные очи,
После ж, в речах милосердных слов изронив утешенье,
90
Тяжкую скорбь уняла Триптолема и Метанейры...
Все случилось подобно тому, как царь ассирийский
Принял в дому Диониса и за пиром обильным
Эвия дар изведал, дар виноградных гроздовий,
Как после смерти царя, сего винолюбца-владыки,
Ботриса бог утешил вином, унимающим скорби,
Также и Меты-супруги плачущей боль успокоил...
Вот что лирник искусный исполнил! И ладом, и строем
Очаровал он песни, и с благотирсным Лиэем
Все восхитились сказаньем аттическим благозвучным!
100
Быструю песнь заводит Эагр, вторым по порядку,
Он же родитель Орфея, взысканы милостью Музы!
Славит дистихом звонким, изошедшим от Феба,
Звучновозвышенной речью случившееся в Амиклах:
"Гиакинф благокудрый воскрешен Аполлоном -
Стафилу же, владыке, Вакх дарует бессмертье!"
Песнь еще не свершилась, а все уж вокруг разразились
Ликованьем единым, хвалою единодушной.
Сатиры заскакали, и Эвий своею десницей
Лад отбивал, привставши, а Ботрис кинулся с места
110
Славить все сочиненье за благозвучье и стройность,
Кличет в восторге он: "Эвоэ́!", и звонко смеется!
Так Эагра владыки виски плющом увенчали,
Так родитель Орфея и радуясь, и ликуя,
Неукрощенного тура получает в награду
И веселой толпою други его окружают.
А козел бородатый - его уводит в обиде
И печали афинский уроженец стыдливо!
Вот Иовакх благокудрый в щедрые длани приемлет
120 [119]
То, что наградою станет состязателям в пляске:
Полный до самого верха кратер с вином благородным,
Глубокодонный, златой, и через края проливалась
Выдержки четырехлетней влага густая Лиэя!
Это работа Гефеста, ее же когда-то Киприда
Брату в дар отдала, сему виноградарю Вакху;
Посередине собранья кратер поменьше он ставит,
Из серебра, округлый, когда-то Лиэю подарок
От господина алибов, живущего в тех пределах,
Где сквозь тучную почву видится выход подземный
130 [129]
Серебра, что белеет в отвалах чернеющих пашни.
Там по краешку вьется вместе с лозой виноградной
Плющ кудрявоузорчатый, весь позолоченный сверху...
Сей кратер и выносит бог и ставит пред всеми:
Мнится, что дышит чаша вином недавнего сбора,
Ягодой, зреющей первой, для легкого только лишь хмеля,
Зла ведь не будет, коль муж проигравший не опьянеет!
Вакх посредине покоев установил все награды
И обратился со звонкой речью ко спорщикам в пляске:
"Кто победу одержит в двойном прыжке, кто стопою
140 [139]
Всех резвей и быстрее будет, тот сразу получит
И золотой кратер со сладким вином благовонным!
Кто же не совладает с пляской, споткнувшись о ноги,
Будет поменьше удачлив, подарок получит поменьше!
Я ведь на всех не похож, и всем состязателям в пляске
Хороводной, наградой в танце этом искусном
Ни треножник блестящий не сделал, ни даже кобылу
Быструю или панцырь с копьем побежденного инда!
Не вызывал я атлетов диск метать за отметку
Иль показывать резвость ног, иль метания дальность
150 [149]
Копий, но Стафилу ныне усопшему мирно владыке,
Весельчаку винолюбцу веселый пир посвящаю:
Чтить тут не будут доблесть телесную в состязаньях,
Нет тут кониых ристаний, нет и борьбы элидской,
Нет быстроты Эномая смертельной - тут только пляска,
Не арена, а залы, где ловкие ноги мелькают,
Резвые длани, тут в танце свершают прыжки, преискусно
Лик повернув к другому, ни слова не молвив, движенье
Пальцев тут красноречивей, тут взор говорит бессловесный!"
Рек он - и с места некий силен поднимается сразу.
200 [159]
Также и втрое старший Марон следом стремится,
Хоть и дряхл... Но украдкой на золотую чашу
Смотрит не потому, что из злата - пенится чаша
Через край благовонным вином, душистым и старым;
Страсть к вину сотворила старца юношей милым,
Вакховой влаги дыханье старца жизнь укрепляет...
Дабы крепость проверить ног, он прыгает резво,
Тяжкая старость память о пляске не пригасила ль?
И почитающий душу Стафила, молвит он слово:
"Марон я, сатир, сопутник бесскорбного бога Лиэя,
210 [169]
Слезы лить не умею - что слезы для Диониса?
Пляску могу предложить я с прыжками у милой могилы,
Смех - мой удел и улыбка, Марон не знает заботы,
Горя Марон не ведал, не ищет печали и скорби,
Он лишь милый прислужник бесслезного Диониса!
К Марону милостив буди - я б выпил и влаги летейской!
Дай же глотнуть пощедрее напитка древнего снова,
Пусть силен помоложе пьет и вино помоложе!
220 [177]
Стафилу ныне в угоду, как будто живой он, спляшу я,
Ибо он хороводы предпочитал застолью!
Стафилу будто живому посвящаю я пляску,
Праздничный шаг соразмерив с шествием погребальным...
Вакха я служка, не Феба, выть причитанья не учен,
Коими в острове Крите некогда плакал владыка
Аполлон над Атимнием милым. И Гелиадам
Не уподоблюсь! Я странник и на брегах Эридана,
Я не юнец фаэтон, оплаканный ими возничий,
Не обитатель я Спарты, не рву и цветы я в знак скорби,
Хрупкие лепестки печального гиакинфа...
230 [188]
Если у Миноса ты выносишь свои приговоры
Или у Радаманта в лугах цветущих блуждаешь
По элисийским рощам, вдыхая дух благовонный,
Марону, Стафил мой, внемли - я словно кубок кипящий
Пеной в речах изливаюсь, творя возлиянье словами!
Марону, Стафил мой, внемли - дай же мне хмеля победы,
Всем прославленной людом, я же тебе над гробницей
Из золотых кратеров пожертвую влаги начатки,
Если в честь этой победы вина отведаю только!"
Так изрек и пустился Марон в пляс резвобуйный,
Правой и левой стопою в пляске чредуясь искусной,
240 [199]
Красноречивой рукою призвал остальных он к молчанью!
Завращалися очи, знаки лика немые,
Поводя своей выей, он строил пляски фигуры,
Сотрясал бы и кудри, откидываясь головою,
Если бы плешь не зияла на яйцевидной макушке!
Старец, хоть он и был по крови из рода Титанов,
Не титанидское племя в пляске буйной представил...
Не было там древнейших Ф&неса или Крона,
Гелия-солнца потомства, рожденного вместе с миром,
Судьбы вселенной оставив, россыпи чистых созвездий,
250 [209]
В пляске яркой представил он виночерпия Дия,
Зевсу и всем Блаженным подающим во дланях
Кубок за кубком, чаруя собранье бессмертных Блаженных
Излияньем из чаш божественного напитка -
Темою танца сладость вина послужила... Как дева
(В пляске представил он!) Геба нектар свой разливала!
Бросив на сатиров взгляд, представил он Ганимеда
Пляскою дланей безмолвных; взглянув на вакханок, являет
В красноречивом молчанье златоплесничную Гебу!
Вот им кого сей Марон представил игрою ладоней!
260 [219]
Он соразмерным движеньем ног закончил сей танец,
Ловкой пляски плетенье с ритмом искусным и сложным.
Встал, трепеща, неподвижно, бросая взоры украдкой -
Не победил ли кто-то, не входят ли в зал этот люди,
Дабы кратер огромный внести, для пьянства пригодный
Вот и силен заплясал: как многообразно искусство
Рук безмолвных, творящих танец, исполненный смысла!
Вот вам одна из картинок: спор меж сыном Кирены
И Дионисом (чей лучше будет напиток предложен!)
На собранье Блаженных. Там не было состязанья
270 [229]
В единоборстве кулачном, беге, метании диска -
Кубки раздали сыну Феба и Дионису,
Также кратеры. В одном вино густое, в другом же
Мед, свежесобранный пчелкой трудолюбивой, томился.
Стал в этом споре судьею Кронид - о сладкая распря,
Сладко ведущаяся за сладостную победу
С помощью чаш и кратеров! Словно Гермес златокрылый,
Эрос, всеми любимый, засомневался в застолье...
Мял он и плющ, и оливы ветвь единой рукою...
Все же плющ протянул он Вакху, а Аристею
280 [239]
Ветвь оливы - лишь в Писе венок из оливы дается,
В граде священном Паллады... И вот Аристей с ключевою
Влагой первым мешает мед, рожденный пчелою
В сотах, богам подает напиток, дарующий мудрость;
Обходя одного за другим, всем чашу подносит:
Боги едва пригубили питье благородное в чаше -
Тут же насытились, с третьей чашей они отвернулись,
А на четвертую даже взглянуть-то не пожелали...
Мед они упрекнули в сытости сладкой! Вот льется
Густовласого Вакха вино из кратера Блаженным...
290 [249]
Пару кубков во длани бог берет и подносит
Первый отцу Крониду, второй владычице Гере,
Третий же подает он дяде, Энносигею.
После на радость бессмертным богам и родителю Зевсу
Смешивает в кратерах вино и с улыбкою богу,
Помрачневшему ликом, Фебу, чашу подносит...
Все опьянели от многих кубков с напитком чудесным,
Алчущим мало, и просят еще и еще наливать им!
Нет пресыщенья напитком, все просят кубков всё новых,
Радостно восклицают Бессмертные, славят Лиэя,
300 [259]
Как победителя в споре, давшего лучший напиток,
Эрос же неодолимый, распри распорядитель,
Пьян - и плющом кудрявым венчает чело Диониса!
Вот что рукою искусной представил силен круторогий.
Вот подъял он десницу, взлетел он в прыжке высоком,
Очи горё воздевши, от земли оторвался -
То съединяет ноги, их сплетая в полете,
То одну об другую бьет движеньем искусным,
То кругами идя, во вращении быстром несется
Увлекаем по залу вихрем стремительной пляски...
310 [269]
Вот, опершися на палец правый, стоит неподвижно,
Вдруг, разогнувши ногу, на полупальцах подпрыгнет,
То перстами искусными бедер коснется мгновенно,
То колена он выпрямит, сей силен кривоногий,
То стопу он поднимет до плеча или выи,
Обернувшись назад, а то, отбросив преловко
Ногу, в прежнюю позу возвращается быстро!
Вот приведя во вращенье все свое резвое тело,
Перегнулся за спину, почти кольцом совершенным,
Грудь и живот обнажая движеньем неуловимым,
320 [279]
Сохраняя и в пляске венкообразную позу.
Мнится, он головою сейчас вот земли коснется -
Но и назад прогнувшись, он не касается праха!
Вот силен завращался вдруг на ступнях косматых,
Телом откидываясь то вправо, то влево на месте,
Подгибает колена, вытягивается по струнке -
И на спине внезапно оказывается, спрямленный...
Вот превращается в реку, стал влагою будто текучей,
В долах струящейся вольно... Вспухает двурогое темя,
Дабы забить водометом, струею кипящим упругой,
330 [289]
Вот уж и зыбь поднимает гребни над головою,
Чрево же стало пучиной рыбообильной потока.
Сам же силен растекался влагой струистой, а кудри
Возросли тростниками, а над рекою дохнули
Ветерки, и тростинки, сколько б их ни было много,
Заиграли, запели... Сладкой победою Марон
Удовольствован - чашу с вином он до дна осушает.
После, схватив награду силена, ставшего влагой
Зыбкой, кратер из сребра в поток бросает, смеяся...
И вино опьяняет пляшущие потоки!
340 [299]
Место Кратером назвали, по награде силена,
Пляшущего в честь Вакха, чей голос слышится в водах.
После промолвил Марон радостноплещущей влаге:
"Марон тебя не обидел, силен! В тебя опрокинул
Темно-пурпурный напиток, тебя назвал винопийцей!
Так прими, ненасытный пьяница, кроме напитка
Также кратер из сребра и стань среброносным потоком!
Ах, силен резвоногий, ты пляшешь и будучи речкой,
Свой прыжок преискусный в водоворотах хранишь ты
И продолжаешь пляску вести... Так милостив буди
350 [309]
К сатирам и вакханкам, к вину от позднего сбора,
И да хранишь ты силенов, и племя их, и потомство!
К Марону милостив буди, видеть тебя не хотел бы
Гневным, пенной струею, не победившею в пляске...
Лучше живительной влаги прибавь к маронидскому сбору,
Пусть и средь волн ты пребудешь навек съединен с Дионисом!
О неразумный, зачем за награду первую спорил?
Некий силен когда-то, взяв гордую дудочку в руки,
Вскинул гибкую выю и с Фебом посмел состязаться:
Только косматую шкуру с него самого содрали,
Был он на ветви повешен и сделан мехом раздутым...
360 [320]
Только лишь ветер подует - он прежний лик принимает,
Будто поет он снова, пастырь, ныне безмолвный!
Аполлон же дельфийский сжалился над силеном,
Превратив его в речку, и ныне поток сей струистый
По силену косматому зваться станет вовеки!
Воды его бормочут, лишь только ветер всколышет
Заросль густую песчаных брегов, в тростниках и осоках.
Так вот и ты превратился от огорчения в споре,
Словно другой силен когда-то... Так перестань же
Ты добывать в супруги какую-нибудь вакханку,
370 [330]
Любящую скитаться в горах. Теперь лишь наяды,
Вольновласое племя, радость твоя среди влаги.
Так перестань домогаться венков змеиных Лиэя,
Угря преследуй в струях бурноизвилистых тока,
Рыб вместо змей преследуй с радужною чешуею,
Рыб, скользящих средь влаги в поисках мест укромных.
Но, хоть ты и в разлуке с винолюбивым Лизем,
Все-таки ты счастливый: гроздовью взрасти помогаешь!
Что и желать-то иного? Ты вскормлен не только Вакхом,
Но и Зевсом ты вскормлен, что зыбь твою с неба питает...
380 [340]
Вместо сатиров стаи - волны, а вместо давильни
Пляшешь на хребтовине немолчного Океана!
Облик свой сохраняешь и в лоне влаги текучей!
Нет беды, что силен, гордившийся очень рогами,
Облик речного бога рогатого ныне воспринял!"
Молвил Марон. Дивились все струям извилистым речки,
Даже и в ней признавая силена, искусного в пляске,
Облик и свойства приявшего речки сей прихотливой.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: