Своим благоустройством и цветущим положением в начале XX века Сумы действительно обязаны главным образом Павлу Харитоненко. Земляки с любовью называли его «добрым гением города». Недаром побывавший в Сумах летом и осенью 1899 года русский писатель А. Куприн писал: «Сам город с его думой и реальным училищем, а также сквер и театр, и мостовая на главной улице – все это существует благодаря щедротам местного миллионера и сахарозаводчика Харитоненко».

Благодаря повседневной заботе предпринимателя Сумы на рубеже веков вовсе не соответствовали стереотипу провинции. Свидетельством тому могут служить 300 видовых открыток, изготовленных в 1914 году известными фотомастерами на средства Павла Ивановича в Стокгольме и изображавших главные достопримечательности города. Как же нужно было любить свою малую родину, чтобы вот так объясниться ей в любви! Кроме того, создание такой подборки служило для Сум хорошей рекламой: снимки использовались как путеводитель. Город этот называли тогда маленьким Харьковом, а Павлу Ивановичу очень хотелось, чтобы он стал большим, и для этого он стремился привлечь к нему внимание деловых кругов и талантливой молодежи.

Стараниями Павла Ивановича все главные улицы Сум были замощены булыжником (на устройство мостовых было израсходовано около 300 тысяч рублей), застраивались современными по тогдашним меркам зданиями. В 1890-х годах была введена в строй телефонная сеть, насчитывающая до 300 абонентов. Сумчане получили возможность учиться в различных учебных заведениях, пользоваться больницами. По инициативе Харитоненко и на его средства через речку Сумку был возведен первый бетонный мост. Для составления его проекта он пригласил в Сумы двух крупных специалистов-инженеров – Е. К. Кнорре и В. К. Шпейнера, которые успешно справились с поставленной задачей, решив все технические и экологические проблемы будущего строительства. Однако городские власти не соглашались с их технически безупречным проектом, поскольку стоимость его превышала 100 тысяч рублей. Из-за долгих финансовых дискуссий строительство моста началось только в 1920 году. Но и сейчас сумчане называют его мостом Харитоненко.

Сахарозаводчик входил в совет директоров Белгородско-Сумской железной дороги и руководил ее строительством, а также Сумскими машиностроительными мастерскими. Он играл ведущую роль в оборудовании в Сумах водопровода и электрического освещения. В целом на благоустройство города П. Харитоненко затратил несколько миллионов рублей. Но он готов был взять на себя и финансирование прокладки городского трамвая, и только узкие улицы не позволили тогда это сделать.

Одним из красивейших особняков города стала усадьба самого Харитоненко на Троицкой улице, в одном из флигелей которой размещалась контора его Торгового дома. Это здание еще в 1893 году приобрел его отец, а Павел Иванович перестроил и отремонтировал его: надстроил второй этаж, заменил и усовершенствовал системы отопления, вентиляции, водоснабжения и канализации. Здание состояло из двух объемов: южного, богато украшенного лепкой на фасадах и в интерьерах и являвшегося парадными апартаментами семейства, и северного, более скромного в отделке, служившего жилыми и подсобными помещениями, а также кухней. Восточный (дворовой) фасад имел небольшую террасу с лестницей в парк. Весь особняк был построен в стиле необарокко. Его величественные лестницы, темные холлы, гостиные и залы, украшенные гобеленами, галереи поражали своим великолепием и красотой. Во дворе дома был разбит прекрасный большой сад, в котором любили отдыхать все домочадцы. Фронтон здания украшал вензель П. И. Харитоненко. Приезжая в Сумы с семьей, сахарозаводчик всегда останавливался в этом особняке.

Внутреннюю и внешнюю отделку дома осуществил знаменитейший московский архитектор Федор Шехтель, работавший в стиле модерн. Он спланировал и достроил лестничную часть здания, создав шикарную трехмаршевую лестницу из цельных мраморных ступеней, заделанных в стену. Она задумывалась архитектором как парадный вход. По легенде, наверху над лестничным проемом было повешено зеркало, позволявшее хозяину, стоящему на втором этаже, хорошо видеть приехавших гостей. Двери в доме были сделаны из красного дерева, а карнизы и резьба на них покрыты сусальным золотом. Стены комнат, в соответствии с тогдашней модой, были расписаны московскими художниками под дерево. Во дворе за зданием конторы появились соединенные с ней новые службы, была отремонтирована конюшня, полностью расчищен сад.

Судя по тому, какой след оставил Павел Иванович Харитоненко в жизни родного города, можно с уверенностью сказать, что он любил Сумы не меньше, чем его отец. А горожане в благодарность за это присвоили ему звание «Почетный гражданин Сум».

Как и отец, Павел Иванович был очень религиозным человеком. Он часто и щедро жертвовал на нужды церквей и церковных школ, в частности, оказывал большую материальную помощь духовным учебным заведениям Сум и Харькова, отдельным приходам и церквям. Самым значительным его вкладом в служение «святому делу» стало возведение храмов в Сумах, в Борках и Натальевке под Харьковом. Но свою первую церковную постройку он осуществил в Москве: это было строительство в 1893 году новой трапезной Софийского храма, прихожанами которого было все семейство Харитоненко, а сам Павел Иванович десять лет был его церковным старостой.

Следующими культовыми сооружениями, построенными на средства сахарозаводчика, стали Преображенская церковь и часовня в честь иконы Спаса Нерукотворного. Они были возведены в 1894 году на станции Борки под Харьковом на месте спасения царской семьи во время крушения поезда 17 октября 1888 года.

В 1899 году неподалеку от своего имения Натальевка, в слободе Мурафа в Харьковской губернии, Павел Иванович строит церковь Архангела Михаила, ставшую замечательным образцом церковной архитектуры конца XIX века (это здание, к сожалению, до наших дней не сохранилось). Ее попечителем он оставался до конца своей жизни. В самой Натальевке в течение 1911–1914 годов велось строительство Спасской церкви. Она была выполнена в так называемом «русском стиле», вобрав в себя лучшие черты средневековой архитектуры Пскова, Новгорода и Ярославля. Этот небольшой, истинно русский храм, спрятанный теперь в гуще дубов и сосен так, что и в ста метрах не виден, чудом сохранился до наших дней почти в первозданной своей красоте.

Основные чертежи Натальевского храма были выполнены в 1908 году знаменитым академиком архитектуры 35-летним А. В. Щусевым, а руководил строительными работами его помощник, академик А. М. Рухлядев. Надо сказать, что прославленный архитектор в то время был загружен работой до предела: выполнял научную реставрацию храма Святого Василия в Овруче, завершал строительство Троицкого собора в Почаевской лавре, работал над проектом Марфо-Мариинской обители в Москве. Именно романтическая церковь, созданная А. Щусевым для этой обители, произвела большое впечатление на Павла Ивановича, и он попросил художника Нестерова познакомить его с молодым архитектором. Тот заказ Харитоненко на создание храма-музея не счел чем-то второстепенным и проект выполнил в срок. Миниатюрная, но очень нарядная церковь с одной большой маковкой выглядела так, словно вросла в землю. Это было настоящее чудо гармонии, сотворенное совместным трудом архитекторов, скульпторов и художников.[4]

Облицовка храма из бледно-желтого, хорошо поддающегося обработке известняка как бы сама собой подразумевала наличие резного декора, традиционного в древнерусском зодчестве. Эту работу Павел Иванович заказал уже известным к тому времени скульпторам А. П. Матвееву и С. Т. Коненкову. Резное убранство внешних стен, выполненное Матвеевым, было великолепным. На западном фронтоне церкви им было изображено монументальное «Преображение». 24 розетки с изображением святых – покровителей рода Харитоненко – украсили пилястры[5] у входа, многочисленные резные вставки были сделаны и на стенах храма. С. Т. Коненков, который по складу своей натуры избегал всякого общения с меценатством, тем не менее, Павлу Ивановичу не отказал и согласился выполнить мраморное распятие для южной стены храма. В 1913 году, находясь в Греции, он сделал эскиз будущего творения в гипсе и отправил его Харитоненко. А вскоре после возвращения на родину скульптор отправился в усадьбу. Вот что писал он об этой поездке: «Доехал с шиком. Мне предоставили отдельное купе. На близлежащем от имения полустанке меня ждал барский кучер. К вечеру прикатил в Натальевку. Лошади остановились возле дома, утопающего в цветущей сирени. Как только смолк стук копыт и тарахтенье колес, меня оглушили харьковские соловьи». Однако Коненкову слушать их пришлось недолго. Посмотрев работу мраморщиков, которые работали по его эскизу, он остался крайне недовольным воплощением своего замысла и сам заново исполнил весь двухметровый горельеф «Распятия». Надо сказать, что место для него было выбрано идеально: он расположен там, где стена храма и находящаяся рядом колокольня образуют полузамкнутое пространство. Отъединенность от внешнего мира, низкая каменная скамья возле распятия – все располагает к сосредоточенному созерцанию этого уникального творения мастера. Рядом с горельефом, на стене Коненков оставил свою подпись, дату создания творения и вытесал на мраморе на старославянском языке такой текст: «Той же явлен бысть за грехи наши и мучен бысть за беззакония наши наказания мира нашего на нем язвою Его мы исцелехом».