Так как туземцы не решились приблизиться, каравелла вернулась к устью, и на следующее утро, около девяти часов, весь флот начал подниматься по реке, чтобы продолжить исследование «с надеждой обнаружить при покровительстве небес более приветливых туземцев». Через четыре мили к ним снова вышли негры, с более крупными силами, «большинство из них цвета черного как сажа, одетые в белый хлопок, а на голове имевшие некое подобие германского шлема с двумя крыльями по сторонам и с пером посредине. На носу каждой альмадии стоял мавр, державший круглый кожаный щит и побуждавший своих людей драться и смело грести к каравеллам. Между тем весла их были больше наших, а число лодок, казалось, невозможно сосчитать».

После короткой передышки, в продолжение которой противники рассматривали друг друга, негры выпустили свои стрелы, а каравеллы ответили орудийными выстрелами, истребив авангард туземцев. Затем дикари гурьбой окружили маленькую каравеллу и атаковали ее; в конце концов от них отбились, и, неся тяжелые потери, они рассеялись; толмачи из рабов кричали вдогонку, что лучше бы неграм войти в сношения с людьми, которые здесь только ради коммерции и которые пришли от края земли затем, чтобы вручить королю Гамбры подарки от его португальского брата, «благодаря чему мы надеялись быть с любовью приняты и обласканы королем Гамбры. Но мы желали знать, кто был их король, и где он, и как называется сия река. Они могут приходить без страха и брать у нас что пожелают, взамен давая нам свое».

В ответ негры кричали, что чужеземцы их обманут: они — христиане. Какие могут быть дела с ними, ведь известно, как они обошлись с королем Сенегала. Ни один добрый человек не станет терпеть христиан, питающихся человеческим мясом. Для чего же еще покупают они рабов-негров? К тому же христиане — хищные разбойники, пришедшие грабить их. Что же до короля, то он живет на расстоянии трехдневного путешествия отсюда по реке, которая называется Гамбра.

Когда Кадамосто попытался подойти ближе, туземцы скрылись, а матросы отказались идти дальше по реке. Поэтому каравеллы развернулись, спустились к устью и двинулись вдоль побережья на запад, к мысу Верде, а оттуда домой, в Португалию. Но прежде чем закончить свой дневник, венецианец сообщает нам, как близко подошли теперь к экватору корабли принца Генриха. «Будучи на реке Гамбра, мы лишь однажды видели Северную звезду, расположенную так низко, что она едва не касалась моря». В возмещение утраты Полярной звезды, опустившейся до «трети длины копья над краем воды», Кадамосто и его люди видели шесть сверкающих звезд «в виде креста», в то время как ночь продолжалась «тринадцать часов, а день — одиннадцать».

Кадамосто вернулся лишь для того, чтобы подготовить вторую экспедицию. Хотя поначалу его смущала «дикость людей Гамбры», о которых он немало разузнал, он все же решил сделать еще одну попытку и в следующем же году отправился в путь через Канары и мыс Бланко, после четырех дней пути обнаружил какие-то острова недалеко от мыса Верде, где прежде никто не бывал. Дозорные заметили два очень больших острова, к большему из которых тотчас же и направились в надежде найти удобную стоянку и дружественных туземцев. Но там не оказалось никого — ни друзей, ни врагов.

И вот на другое утро, говорит Кадамосто, чтобы совершенно удостовериться, я послал десять человек, вооруженных метательными снарядами и самострелами, исследовать местность. Они пересекли холмы, отделявшие побережье от внутренних областей, но не нашли ничего, кроме голубей, настолько домашних, что их можно было ловить руками в любом количестве.

Но зато с противоположной стороны этого первого острова они заметили три других в северном направлении и еще два — в западном, которые нельзя было хорошо рассмотреть по причине большого расстояния. «Но мы не намерены были сего ради уклоняться от нашего пути, чтобы обнаружить, как мы ожидали, такие же пустынные острова, как и первый. Поэтому мы отправились своей дорогой (строго на юг) и, таким образом, прошли еще один остров и, подойдя к устью реки, высадились в поисках пресной воды и обнаружили прекрасную и изобильную страну, покрытую деревьями. Иные из матросов, зашед в глубь острова, нашли у реки соляные слитки, белые и мелкие, и несметное количество больших черепах, панцири коих были такой величины, что из них можно изготовить хорошие щиты для воинов».

Они задержались здесь на несколько дней, исследуя страну и ловя рыбу в реке, столь широкой и глубокой, что в нее мог зайти корабль водоизмещением в сто пятьдесят тонн, а пущенная стрела не могла пересечь ее от одного берега до другого. Затем, назвав первый открытый ими остров Боа Виста[54], а самый большой остров группы именем святого Иакова, поскольку он был обнаружен в праздник этого апостола, они отправились дальше вдоль побережья материка и дошли до места Двух пальм, между Сенегалом и мысом Верде, «и так как вся эта сторона уже была известна нам, то мы не остановились, а смело обогнули мыс Верде и направились к Гамбре». В нее они тотчас же и вошли.

На этот раз к ним не вышло ни одной лодки и ни единого туземца, не считая нескольких слонявшихся неподалеку и не пожелавших задержаться. Спустя десять миль они обнаружили островок, где один из матросов умер от лихорадки, и назвали новооткрытую землю именем святого Андрея, в память о нем. Туземцы теперь были много сговорчивее, и людям Кадамосто удалось объясниться с самыми храбрыми из них, подошедшими близко к каравелле. Их, так же как — и сенегальцев, больше всего изумляли и смущали две вещи — белые паруса кораблей и белая кожа моряков. После долгих дебатов (крики носились от лодки к лодке) один из негров взошел на борт каравеллы, и его нагрузили подарками, «чтобы сделать более общительным». Уловка удалась. Его язык развязался, и он стал говорить довольно непринужденно. Страна, как и река, называлась Гамбра; ее правитель Фаросангуль жил на расстоянии десятидневного путешествия к югу, но он и сам находится в подчинении властителя Мелли, вождя всех негров.

Нет ли кого-нибудь ближе Фаросангуля? О да, Баттиманса — «король Батти» и множество других царьков, живущих рядом с рекой. Не проведет ли он их к Баттимансе? Да, и совершенно безопасно; его земли всего лишь в сорока милях от устья Гамбры.

«Итак, мы отправились к Баттимансе, туда, где река суживается до одной мили в поперечнике»; Кадамосто предложил королю подарки и произнес большую речь перед негритянскими вельможами, которая в повествовании сокращена, «дабы не превращать оное в пространную Илиаду». Король Батти в ответ одарил португальцев рабами и золотом, но золото это сильно разочаровало европейцев. Это было совсем не то, что они ожидали и о чем говорили сенегальцы: «Будучи сами бедны, они воображали, что их соседи должны быть богаты». С другой стороны, негры Гамбры готовы были платить любую цену за безделки и ничего не стоящие пустяки ради одной их необычности. Португальцы торговали там пятнадцать дней или около того, и за это время у них перебывало множество разнообразнейшего люда. Большинство приходило на корабль просто из любопытства и чтобы поглазеть на чужестранцев, другие продавали хлопчатые ткани, сети, золотые кольца, цибет и меха, бабуинов и сурков, плоды (особенно финики). Каждая новая лодка отличалась от предыдущей и формой и экипажем. Река, заполненная этими суденышками, «напоминала Рону возле Лиона», но туземцы управляли лодками как гондольеры, стоя; один гребет, другой правит веслами, с виду похожими на половину пики, в полтора шага длиною, с привязанной на конце круглой доскою вроде той, на которой режут мясо. «И с помощью этих весел они очень хорошо подвигались, будучи великими прибрежными путешественниками, но не решаясь выходить далеко в море или слишком удаляться от своей территории из опасения быть схваченными и проданными в рабство христианам».

После двухнедельной стоянки в стране Баттимансы матросы начали болеть, и Кадамосто решил снова спуститься по реке к взморью, отмечая, как всегда, обычаи туземцев. Большинство из них идолопоклонники, почти все безусловно верят, в амулеты, некоторые почитают «мерзейшего Махмуда», а иные кочуют, подобно европейским цыганам. Большая часть народа Гамбры живет так же, как люди Сенегала: они одеваются в хлопок и едят такую же пищу, разве что употребляют собачье мясо и все татуированы — и женщины и мужчины.