Бабушкины слова прозвучали настолько отчетливо, что все, как казалось Аксе, должны были их услышать, но никто не услышал. Девушки и женщины столпились вокруг Аксы, поздравляя ее и превознося ее красоту, ее наряд, ее драгоценности. Дед протянул ей контракт и гусиное перо, а бабка воскликнула: «Не подписывай!» Она схватила Аксу за локоть, и по бумаге расплылась клякса.

Реб Нафтоле закричал:

— Что ты наделала!

Акса пыталась расписаться, но перо выпало из ее рук. Она разрыдалась.

— Дедушка, я не могу.

— Акса, ты позоришь меня.

— Дедушка, прости. — Акса закрыла лицо руками.

Поднялся крик. Мужчины шипели, а женщины смеялись и плакали. Акса плакала беззвучно. Ее отвели, а вернее, почти отнесли в спальню и положили на постель.

Земах воскликнул:

— Не хочу жениться на строптивой бабе!

Он протолкался сквозь толпу и побежал нанимать повозку, чтобы ехать обратно в ешиву. Реб Нафтоле пошел за ним и пытался умиротворить его словами и деньгами, но Земах швырнул банкноты на землю. Кто-то принес из гостиницы, в которой стоял Земах, его плетеный сундук. Прежде чем повозка тронулась, Земах вскричал:

— Я никогда не прощу ей, и Бог не простит!

После случившегося Акса заболела. Реб Нафтоле, которому всю жизнь везло, не привык к неудачам. Он расхворался, на лице его появилась какая-то желтоватая бледность. Женщины и девушки пытались утешить Аксу. Раввины и старейшины навещали реба Нафтоле, но он день ото дня все слабел. Через некоторое время Акса оправилась и поднялась с постели. Она пошла в комнату деда и заперла за собой дверь на засов. Служанка, подслушивавшая и глядевшая в замочную скважину, сообщила, что сама слышала, как дед сказал Аксе: «Ты сошла с ума!»

Акса ходила за своим дедом, приносила ему лекарства и мыла его губкой, но у старика началась горячка. Из носа шла кровь. Он перестал мочиться. И вскоре умер. По его завещанию, составленному много лет назад, третья часть состояния предназначалась на милостыню, а остальное — Аксе.

Согласно закону, необязательно сидеть всю шиву[13], оплакивая смерть деда, но тем не менее Акса исполнила весь этот обряд. Она сидела на низеньком табурете и читала книгу Иова. Она не велела никого пускать в дом. Она опозорила сироту, умудренного в Писании, из-за нее умер дед. Ей стало тоскливо. Поскольку Акса уже прежде читала историю Иова, она принялась искать в библиотеке деда другую книгу. К ее изумлению, она обнаружила Библию на польском — в ней был помимо Ветхого Новый завет. Акса знала, что это запретная книга, но все же стала ее листать. Ей было любопытно, читал ли эту книгу дед. Нет, это было невероятно. Она вспомнила, что в дни поста у гоев, когда мимо дома проходили процессии со святыми иконами и хоругвями, ей не разрешали глядеть в окно. Дед говорил, что это — идолопоклонство. Может быть, бабушка читала эту Библию, гадала Акса. Между страниц она нашла несколько засушенных васильков — бабушка часто рвала эти цветы. Бабушка была родом из Богемии; говорили, что ее отец состоял в секте Саббатая Цви. Акса припомнила, что, князь Чарторыский, наезжая в имение, часто проводил время с бабушкой и хвалил ее польский выговор. Он говорил, что, не будь она еврейкой, он бы на ней женился, — величайший комплимент.

В ту ночь Акса прочла Новый завет до последней страницы. Ей трудно было допустить, что Иисус был единородным Сыном Божьим и что Он поднялся из могилы, но она нашла в этой книге больше утешения для своей измученной души, чем в бичующих словах пророков, никогда не поминавших Царствия Небесного и воскрешения из мертвых. Пророки обещали лишь добрые плоды от добрых дел или же глад и мор за дела злые.

На седьмую ночь шивы Акса легла спать. Она уже потушила свет и задремала, когда услышала знакомые шаги деда. В темноте явилась его фигура: светлое лицо, белая борода, мягкие черты лица и даже ермолка над высоким лбом. Дед тихо сказал:

— Акса, ты совершила грех.

Акса стала плакать:

— Дедушка, что мне делать?

— Все еще можно поправить.

— Как?

— Попроси прощения у Земаха, стань его женой.

— Дедушка, он мне несносен.

— Он предназначен тебе судьбой.

Дед помедлил еще мгновение, и Акса почувствовала запах его нюхательного табака, который он обычно смешивал с гвоздикой и нюхательной солью. Затем дед исчез, оставив после себя пустоту среди тьмы. Акса была слишком поражена, чтобы испугаться. Она прислонилась к деревянной спинке кровати и вскоре заснула.

Акса проснулась, вздрогнув. Она услышала бабушкин голос. Бабушка не шептала, как дед, у нее был сильный голос живого человека.

— Акса, дитя мое.

Акса залилась слезами:

— Бабушка, где ты?

— Я здесь.

— Что мне делать?

— Что твоей душе угодно.

— Что, бабушка?

— Ступай к священнику. Он даст тебе совет.

Акса оцепенела. Страх перехватил ей горло. Она с трудом произнесла:

— Ты не моя бабушка. Ты — злой дух.

— Я — твоя бабушка. Помнишь, как летним вечером мы вошли в пруд возле пологого холма и ты нашла в воде гульден?

— Помню, бабушка.

— Я могла бы привести тебе и другие доказательства. Да будет тебе известно, что гои правы. Иисус из Назарета — Сын Божий. Он родился от Святого Духа по пророчеству. Непокорные евреи отказались признать истину и наказаны за это. Мессия не придет к ним, потому что Он уже здесь.

— Бабушка, мне страшно.

Внезапно дед прокричал ей в правое ухо:

— Акса, не слушай. Это не бабушка. Это какой-то злой дух прикидывается бабушкой, чтоб обмануть тебя. Не поддавайся его богохульствам. Он повлечет тебя к погибели.

— Акса, это не дедушка, а какой-то домовой из-за бани, — встряла бабушка. — Земах — никудышка и мстителен в придачу. Он замучает тебя, и дети, которых он с тобой зачнет, будут такими же паразитами, как он сам. Спасайся, пока не поздно. Бог — с христианами.

— Лилит[14]! Искусительница! Дочь Кетеб Мерири[15]! — прорычал дед.

— Лжец!

Дед замолчал, но бабушка продолжала говорить, хотя ее голос ослабел. Она говорила:

— Твой настоящий дед познал истину в небесах и обратился. Его крестили небесной водой, и теперь он вкушает покой в раю. Все святые — епископы и кардиналы. А те, кто продолжает упрямиться, горят в геенне огненной. Если ты не веришь мне, я дам тебе знак.

— Какой знак?

— Расстегни наволочку, распори швы подушки, и там ты найдешь венец из перьев. Рука человека не может создать подобный венец.

Бабушка исчезла, и Акса погрузилась в тяжелый сон. На рассвете она проснулась и зажгла свечу. Она вспомнила бабушкины слова, расстегнула наволочку и распорола подушку. Увиденное ею было настолько удивительно, что она едва верила своим глазам: пух и перья сплелись в венец, образуя собой мелкий орнамент сложного узора, повторить который не смог бы ни один умелец в этом мире. В верхней части венца был крошечный крестик. Все это было настолько воздушно, что трепетало от дыхания Аксы. Акса ахнула. Кто бы ни сотворил этот венец — ангел или демон, — он трудился в темноте внутри подушки. Она была свидетельницей чуда. Акса задула свечу и вытянулась на постели. Она долго лежала без единой мысли. Потом вновь заснула.

Наутро, пробудившись, Акса подумала, что ей приснился дурной сон, но на ночном столике она увидела венец из перьев. Он радужно сверкал на солнце. Казалось, он усыпан крохотными бриллиантами. Акса сидела и созерцала это чудо. Потом оделась в черное платье, покрыла голову черной шалью и попросила, чтобы ей подали коляску. Она поехала к дому, где жил Косцик, ксендз.

Экономка открыла дверь. Ксендзу было около семидесяти лет, и он знал Аксу. Он часто приходил в имение святить крестьянам куличи на Пасху, напутствовать умирающих, венчать и служить на похоронах. Один из учителей Аксы однажды одалживал у него латинско-польский словарь. Всякий раз, когда ксендз посещал их, бабушка Аксы приглашала его в свою маленькую гостиную, где они беседовали под пирог с вишневкой.