Чем дольше и откровеннее говорил Гробыка, тем спокойнее и радостнее становилось на душе у Крутова. Зародилась надежда на успех реформы и перестройки вообще. А когда партградский Чаадаев намекнул ему на возможность обставить его новую дачу заграничной мебелью, надежда перешла в уверенность. — Твой Чаадаев действительно голова, — сказал Крутов помощнику после встречи. — А что если его начать выдвигать на руководящую работу? — Не пойдет, — ответил помощник. — Зачем это ему, если он и так фактически заправляет областью?!

В Партграде никакого ленинского НЭПа фактически не было: не успели частники подняться и развернуться, как их всех засудили. Но после отмены ленинского НЭПа в Партграде началось некоторое оживление «частного сектора». Это — приусадебные участки колхозников и дачные участки городских жителей, на которых выращивались овощи и фрукты и продавались на городских «колхозных рынках», а также частные портные, сапожники, врачи, учителя-репетиторы, Постоянно возникали нелегальные частные предприятия более крупного размера. Создатели их время от времени разоблачались и сажались в тюрьмы. В Партграде в течение нескольких лет процветала подпольная фабрика, производившая «заграничные» вещи, — дамские кофточки, джинсы, сапоги, сумки. На самом деле вещи делались в Партграде, но на них приделывали заграничные этикетки и продавали их на черном рынке за большие деньги. Начальство смотрело на это сквозь пальцы, поскольку получало от жуликов взятки, превосходящие их заработную плату. Сам прежний первый секретарь обкома партии Жидков покрывал махинации жуликов. Его жена стала фактически главой партградских уголовных мафий. Помимо упомянутой фабрики, в Партградской области процветал нелегальный «дом отдыха», бывший фактически борделем для привилегированных лиц. В городе все знали о существовании такого рода банд, писали письма в центральные газеты, в КГБ и в ЦК КПСС. Но без толку, так как Жидков был старым другом самого Брежнева. Лишь со сменой руководства области разоблачили и арестовали всю банду.

Намерение горбачевского руководства начать «новый НЭП», т. е. расширить частное предпринимательство, поставило партградские власти в затруднительное положение. Те люди, которые могли бы добровольно и успешно выполнить новую установку Москвы, сидели в тюрьмах. А желающих последовать их примеру пока не находилось, кроме жуликов. Никто не верил в серьезность новой установки. Все по опыту знали, что быть «частником» в советских условиях — значит быть жуликом. Как только изменится установка свыше (а она непременно изменится!), всех «частников» разоблачат и посадят.

Чтобы угодить. Москве, решили досрочно освободить из тюрем кое-кого из бывших «частников» и спекулянтов. В частности, освободили организатора подпольной швейной мастерской, изготовлявшей американские джинсы. Многочисленные мелкие мастерские по ремонту домашней утвари, обуви, одежды, часов превратили в «частные» предприятия. Кроме того, открыли частный ресторан и частные зубные и гомеопатические больницы.

Мастерские, упомянутые выше, всегда были очагами преступности. Государству они приносили доход ничтожный, зато работники мастерских наживались основательно. Их регулярно разоблачали и сажали в тюрьмы. Обстановку в них «оздоравливали» новыми честными кадрами. Но последние уже через несколько месяцев превращались в отъявленных жуликов. Превращая эти мастерские в частные предприятия, руководствовались тем соображением, что «частники» воровать будут не больше, чем государственные служащие, зато дело будут делать лучше. Первые дни такой расчет, казалось, подтвердился. Но вскоре в органы власти посыпались бесчисленные жалобы жителей. «Частники» воровали еще больше, а дело делали ничуть не лучше, чем их предшественники.

Не лучше обстояло дело с частным сектором на колхозном рынке. КГБ арестовало одну старуху, которая ухитрилась со своего маленького приусадебного участка продавать на рынке овощей и мясо-молочных продуктов больше, чем четыре колхоза с количеством людей свыше двухсот человек. Местные прогрессивные экономисты, воспользовавшись неслыханной доселе свободой слова и установкой на гласность, написали кучу статей в газетах и журналах о достоинствах «разумного подхода к частной инициативе». Статьи эти произвели сенсацию на Западе. В Партграде, в свою очередь, восприняли западные восторги по поводу нового НЭПа как высшую похвалу. Высокопроизводительную старуху хотели было представить к званию Героя Социалистического Труда, но секретарь обкома партии по идеологии засомневался в том, можно ли частный труд считать социалистическим. Запросили Москву. Московские передовые мыслители заявили, что в известных условиях частный труд, служащий делу социализма, может рассматриваться как социалистический, Так бы и стала высокопродуктивная старуха Героем Социалистического Труда, если бы члены шайки жуликов, сбывавших колхозные овощи и мясо-молочные продукты через нее, не перегрызлись между собой и не настрочили друг на друга доносы в КГБ. Старуху и жуликов, которые были руководителями этих колхозов, арестовали. Аресты напугали прочих «частников», и они резко сократили свою активность.

Посоветовавшись с Москвою, товарищ Крутов предложил местному начальству старуху временно освободить, а по деревням провести разъяснительную кампанию, чтобы крестьяне спокойно везли продукты своей «частной» деятельности на городские рынки.

Но больше всего славы области, а затем — хлопот принесли два частных предприятия: мастерская металлических изделий и частный туалет, превратившийся в совместный советско-немецкий туалетный концерн.

Частная мастерская металлических изделий (гвоздей, винтов, гаек, шайб, кнопок, скрепок, петель, дверных ручек, замков и т. п.) буквально в течение нескольких недель развила такую экономическую эффективность, которая превзошла все самые высшие мировые показатели на этот счет, включая даже японские. Хозяином мастерской назначили старого члена партии, бывшего начальника цеха Машиностроительного завода. В Партграде заговорили о «русском экономическом чуде», сопоставляя с японским и немецким. Статья с таким заголовком появилась даже в столичной прессе и в журнале «Коммунист». Ведущие экономисты страны, включая ближайшего советника Горбачева академика Обалдяна, написали обстоятельные работы с чрезвычайно умным объяснением этого экономического феномена. Опыт этой частной мастерской в значительной мере способствовал решению высших властей переводить предприятия на систему самофинансирования или самоокупаемости, так как мастерская не только окунала себя с лихвой, но сделала возможным успешное самофинансирование целого ряда предприятий города, включая упомянутый Машиностроительный завод.

Еще более успешным оказался опыт с частным туалетом. Возглавил его бывший директор комиссионного магазина, осужденный пять лет назад за крупные хищения на десять лет лагерей строгого режима, но досрочно освобожденный за «образцовое поведение в месте отбытия наказания» и даже восстановленный в партии с сохранением стажа. Туалет стал самым образцовым предприятием города, маяком перестройки в самом высоком смысле слова. По финансовому обороту туалет превзошел мастерскую металлических изделий и вышел в число крупнейших предприятий города. А главное — туалет вступил в прямые контакты с западногерманскими фирмами, которые поставили ему оборудование высшего мирового класса, а также туалетную бумагу и различные туалетно-косметические средства. В газетах писали, что такие унитазы, какие установлены в партградском частном туалете, можно увидеть только в лучших мировых отелях и в виллах миллионеров, что даже у принца Чарльза и леди Дайяны унитаз и биде хуже партградских. При туалете вскоре открылся частный магазин, в котором можно было приобрести вещи высших мировых достижений туалетного дела. Кроме того, при туалете открылось еще одно частное учреждение, в котором граждан обучали, как правильно пользоваться достижениями туалетной цивилизации, частный медицинский пункт и еще кое-что, о чем знали все, но помалкивали во избежание нареканий в консерватизме.